видимости экономических явлений, ограничиваясь их описанием в том виде, в каком они выступают на поверхности общественной жизни. Известно, что бумажные деньги есть знаки стоимости. Несмотря на утрату своей реальной стоимости, они тем не менее безукоризненно выполняют функцию средства обращения, поскольку последняя носит мимолетный и преходящий характер. Для ее выполнения деньгам не обязательно быть воплощением стоимости. Но так как выпуск бумажных денег осуществляет государство, то отсюда делается вывод, будто бы сами деньги суть продукт государственной власти, что обусловило появление номиналистической (от лат. nomen – имя, название) теории денег.

В противоположность представителям металлической теории денег, номиналисты утверждали, что деньги – это только знаки стоимости, условные счетные единицы, не имеющие ничего общего с товарами. По мнению номиналистов, важно лишь наименование денежной единицы, а металлическое содержание монет несущественно для их ценности. Отождествляя реальные (золотые и серебряные) деньги с бумажными, номиналисты отрицали товарную природу денег, полагая, что назначение последних всецело предопределяется волей государя, который своим штемпелем и обозначением количества денежных единиц в состоянии придать монетам любую ценность. Пожалуй, никто так популярно и просто не изложил суть номиналистической теории денег, как это сделал первый русский экономист И.Т. Посошков. В своей книге «О скудности и богатстве» он писал: «Мы – не иноземцы, не меди цену исчисляем, но имя царя своего величаем, того ради нам не медь дорога, но дорого его царское именование, того ради мы не вес в них числим, но исчисляем начертание на ней»[797].

Возникновение номиналистической теории денег относится к средним векам. В XVIII в. сторонником этой теории был английский философ ДЖ.Б. еркли, типичный представитель субъективного идеализма, глубокую критику воззрений которого дал В.И. Ленин в своем классическом труде «Материализм и эмпириокритицизм». Искажая действительную сущность денег, ДЖ.Б. еркли выводил ее из выполняемых ими отдельных функций. Подобно тому как в области философских суждений о природе познания ДЖ.Б. еркли, абсолютизируя субъективный момент, роль человеческих ощущений, приходил к отрицанию объективного мира, так и в теоретических размышлениях о природе денег он отрицал объективное существование стоимости денег, полагая, что деньги – это не товар, а всего лишь знаки стоимости, условные счетные единицы, и что золотое содержание монет не имеет никакого значения.

В ХХ в. с развернутым обоснованием номиналистической теории денег выступил немецкий экономист Г. Кнапп. Акцентируя внимание на историко-правовых аспектах природы денег, он стал фактически основоположником государственной теории денег. Согласно данной теории, деньги являются продуктом правового порядка, творением государства, государственной власти. Сущность самих денег сводится здесь к функции платежного средства, в основе которого лежат правовые нормы, государственные законы, не зависящие ни от соглашения людей, ни от обычного права[798].

По Г. Кнаппу, в каждом государстве величины осуществляющихся платежей выражаются в денежных единицах, или единицах ценности. В Англии такая единица называется фунтом стерлингов, во Франции – франком, в Германии – маркой, в России – рублем. При этом платежная сила каждой единицы устанавливается правом независимо от ее металлического содержания. Отсюда следует, что «правовой порядок указывает, сколько единиц ценности содержит каждый денежный знак»[799]. Ведь «дело не в металле, а в законах, регулирующих превращение металла в деньги»[800].

Развивая это положение, Г. Кнапп далее отмечал, что денежные знаки имеют силу хождения только на территории данного государства. Если же существуют государства, заключающие договоры с соседними государствами с целью сделать общими известные виды денег, то такие государства теряют свою независимость. В этом случае, благодаря заключенным договорам, образуются большие территориальные области, которые следует рассматривать как единое целое. Однако независимые, не находящиеся в подобном союзе, государства всегда имеют свое собственное денежное устройство. Конечно, «можно желать, чтобы это было иначе; но для истории права существует неоспоримое положение, что каждое независимое государство устанавливает свое денежное устройство на государственных началах. Поэтому теория денег может быть только государственной, иначе она не удовлетворяет историческим требованиям»[801].

Критикуя металлическую теорию денег, Г. Кнапп указывал, что она не в состоянии объяснить современное денежное устройство, в котором наряду с монетами обращаются бумажные деньги. По мнению Г. Кнаппа, решение этого вопроса состоит в следующем. Любые деньги суть только условные знаки, предназначенные для обслуживания платежей. Сами же платежи представляют собой номинальные акты, процесс осуществления которых не зависит от их металлического содержания[802]. Согласно Г. Кнаппу, именно это обстоятельство игнорируют металлисты. «Они полагают, что деньги определяются металлическим содержанием; но металлическое содержание – обстоятельство техническое. Мы, наоборот, даем деньгам юридическое определение: клейменые знаки с прокламаторною силою, – деньги, независимо от того, содержат ли они металл или нет. Выразим это короче: деньги – хартальное платежное средство; лишь хартальность создает деньги. Платежное средство – более широкое понятие; пока металлы взвешиваются, денег нет; они возникают лишь с хартальностью, которая представляет собой юридическое понятие»[803].

Такова суть государственной теории денег Г. Кнаппа. Ее ярым поклонником был австрийский экономист Ф. Бендиксен. Проводя различие между юридической и экономической теорией денег, Ф. Бендиксен отмечал, что задачей последней является определение сущности денег по экономическим функциям их, а также условий создания классических денег. «Это – деньги, ценность которых не изменяется и не подвергается давлению цен, так что при изменении цен причину следует искать только на товарной, а не денежной стороне их»[804].

Для решения этой задачи необходимо рассмотреть основные принципы, на которых построена современная хозяйственная жизнь, так называемое денежное хозяйство. К числу таких принципов относятся разделение труда и обмен благами. Но они «не охватывают целиком экономической стороны явления, к которой все, собственно, сводится»[805]. Дело в том, что «разделение труда скорее техническое, чем экономическое понятие, а обмен благ характеризует не хозяйственную работу, а акт перехода ее продуктов. Оба эти выражения являются несовершенным обозначением экономически важного положения, что работа предназначена обслуживать не работающих, а иных лиц, из чего естественно проистекает обмен благ»[806]. Этим положением предопределяется характерная черта капиталистического производства – работа на удовлетворение потребности других лиц, безотносительно, кого именно. Здесь каждый индивид работает на общество, все на всех. Сказанное относится не только к труду, но и к основному капиталу. Ведь капиталист предоставляет в распоряжение других лиц свой дом, предназначенный к сдаче, свои машины, свой капитал, независимо от того, владеет ли он ими целиком или частично, как держатель ценных бумаг (акций или облигаций). При этом «он доставляет не труд, но предоставляет капитал, который в производстве экономически равносилен труду.

Производству, которое само по себе имеет вид безграничной любви к ближнему, противостоит потребление, где эгоизм