вступает в свои права. Производство рассчитывает только на чужие потребности, потребление же – только на свои. Производство имеет в виду услуги “всем”, потребление услуги “всех”»[807].

Как видим, Ф. Бендиксен не понимал социально-экономической природы общественного разделения труда и товарного обмена. Поэтому первое явление он трактовал как техническое понятие, а второе – как волевое. Суть последнего он сводил к обмену услугами, которые индивиды оказывают друг другу в капиталистическом хозяйстве.

В этой связи Ф. Бендиксен обращал внимание на два весьма важных вопроса: 1) какова же связь между производством и потреблением? и 2) оправдано ли вмешательство общественной власти, государства, устанавливающего каждому индивиду заработанную им долю в готовой к потреблению продукции? Только социалисты, указывал Ф. Бендиксен, мечтают о том, чтобы уничтожить капиталистический (индивидуалистический, по терминологии автора) хозяйственный строй. Напротив, «наше государство установление такой связи между производством и потреблением предоставляет частному соглашению»[808].

По Ф. Бендиксену, и в социалистическом государстве существовало бы общественное разделение труда, работа всех на всех. В результате весь произведенный продукт поступал бы, согласно определенным принципам, в сферу потребления. Вследствие этого равновесие между производством и потреблением и здесь будет иметь место. Сознательно извращая сущность социалистического государства, Ф. Бендиксен далее отмечал, что оно, во-первых, исключает индивидуальное равновесие; во-вторых, не заботится о том, чтобы отдельный индивид получал вознаграждение, соответствующее оказанной им услуге.

Совершенно иная ситуация складывается в капиталистическом государстве. Здесь установление связи между производством и потреблением базируется на принципе индивидуального оказания услуг, согласно которому каждый должен сам заботиться о том, чтобы ценность его услуги находилась бы в соответствии с тем, что он получает от общества в виде жилья, одежды, продуктов питания и других потребительских благ[809]. Восхваляя это общество, Ф. Бендиксен писал: «Этот удивительный социальный механизм, эта работа всех на всех на принципе индивидуального равновесия услуг, имеет два предположения: прежде всего, всеобщую способность измерять ценности путем применения общепризнанной единицы ценности; во-вторых, употребление знаков, выражающих единицу ценности и общепризнанных как свидетельства за оказанные услуги и ценность последних. Этим предпосылкам удовлетворяют деньги, а также новейшая их форма, жиро-деньги»[810].

По мнению Ф. Бендиксена, для правильного понимания хозяйственного значения денег необходимо прежде всего ознакомиться с их вспомогательной функцией. Суть ее заключается в том, что деньги являются лишь посредниками между производством и потреблением. Поэтому никто не работает ради денег как таковых, но главным образом из-за возможностей, связанных с ними. Следовательно, «значение, которое придается в жизни деньгам, не должно затушевывать служебного рода сущности их»[811].

Вышепроведенный анализ свидетельствует о том, что Ф. Бендиксен стремился дать популярное изложение государственной теории денег. Вслед за Г. Кнаппом, Ф. Бендиксен отрицал товарную природу денег, полагая, что они есть продукт творения государства, его законодательной деятельности. В действительности же деньги возникли в результате развития противоречий товарного производства, а не в результате творения государственной власти. Хотя государство может в законодательном порядке определять масштаб цен, оно вместе с тем не в состоянии определять стоимость денег, их покупательную силу (наиболее явственно это обнаруживается всякий раз, как только в экономике усиливаются инфляционные процессы). Приписывая государству способность создавать деньги и определять их стоимость, Ф. Бендиксен (как, впрочем, все номиналисты) отождествлял меру стоимости (ценности) с масштабом цен, величина которых измеряется путем общепризнанной единицы ценности.

Будучи убежденным последователем Г. Кнаппа, Ф. Бендиксен искажал также действительную сущность денег, сводя ее к выполнению ими посреднической функции. Смешивая юридическую характеристику денег с их экономической определенностью, Ф. Бендиксен отмечал, что в первом случае они представляют собой платежное средство, а во втором – право на присвоение потребительских благ, основанное на оказании встречных услуг. По его мнению, каждый индивид, получивший за свой труд деньги, удовлетворен только в частно-правовом отношении. Что же касается хозяйственного отношения, то он выступает лишь в качестве обладателя требования на оказание подобного рода услуг[812]. Таким образом, по Ф. Бендиксену, деньги – это лишь условные знаки, выражающие общепризнанную единицу ценности и служащие свидетельством об оказании услуг другим лицам, дающее этим лицам право на получение встречных услуг.

Заметим, если металлическая теория денег безвозвратно ушла в прошлое, то отдельные аспекты номиналистической теории находят отражение в современной зарубежной экономической литературе. Так, известные американские экономисты П. Самуэльсон и В. Нордхаус пишут: «Эпоха товаров-денег породила эру бумажных денег. Обнаружилась суть денег: деньги нужны не сами по себе, а ради тех вещей, которые на них можно купить.

Деньги выражают искусственную социальную связь. Если по какой-либо причине некую субстанцию люди начинают использовать в качестве денег, она приобретает ценность»[813]. Нетрудно видеть, что такая трактовка денег содержит в себе коренной методологический порок, свойственный обеим вышеуказанным теориям, сторонники которых вместо того, чтобы вывести различные функции денег из их сущности, напротив, из отдельных функций выводят сущность денег, приходя к противоположным, но вместе с тем поверхностным определениям этой сущности.

6.3. Количественная теория денег

Как показано выше, согласно этой теории, величина стоимости денег находится в обратной зависимости от их количества, т. е. чем больше денег функционирует в обращении, тем меньше их стоимость, и наоборот. Подобное представление о стоимости денег, характере ее изменения также базируется на внешней видимости экономических явлений, их описании в том виде, как они даны на поверхности общественной жизни. Известно, что бумажные деньги не имеют собственной стоимости, что их покупательная сила зависит от их количества, находящегося в обращении. Но если эти положения абсолютизировать и предать забвению не только стоимость реальных (золотых и серебряных) денег, но и стоимость товаров, то легко перейти на ту позицию, которую защищают сторонники количественной теории денег.

А. Возникновение количественной теории денег

Важно отметить, что возникновение данной теории было обусловлено особыми историческими обстоятельствами, которые сложились в результате так называемой «революции цен», произошедшей в Европе в XVI–XVII веках. Открытие Америки и последовавшая затем успешная разработка золотых и серебряных рудников резко обесценили благородные металлы. Они мощным потоком хлынули в европейские страны. Понижение стоимости добычи этих металлов способствовало довольно быстрому росту цен товаров, что послужило тем фактическим материалом, который благоприятствовал распространению взглядов сторонников количественной теории денег, постепенному ее утверждению в экономической науке.

У истоков этой теории стоял Ж.Б. одэн. Высказанное им предположение о некой общей связи между уровнем цен и количеством благородных металлов в стране получило дальнейшее развитие в работах Дж. Локка и Ш. Монтескье. Они выдвинули положение о прямо пропорциональной зависимости между изменением количества денег и изменением цен. Более развернутое обоснование этого положения было дано Д. Юмом, которого