— Это вы засадили мне маячок в спину, Домогайко? — спросил Краев.

— Я. Когда вы валялись после прививки, я уже чувствовал, что кончится этим. Что вы окажетесь чумником и начнете куролесить. Я ничего не мог поделать с господином Жуковым, с его необъяснимой симпатией к вам. Но я решил извлечь из этого хоть какую-то пользу. В седьмом врекаре мы контролировали все ваши передвижения, но, честно говоря, что там может быть для нас интересного — в чумной зоне? Мы и так все знаем про них. Настоящую информацию мы стали получать с вашей помощью только тогда, когда вы побежали к повстанцам. Вы удрали от нас довольно ловко, должен отдать вам должное. Но вы сделали свое дело. Благодаря вам мы все же вычислили бессоновское гнездо — хоть и через несколько дней. Вам приятно это слышать, Краев? Хотя бы одно хорошее дело для страны вы сделали.

— Идите к черту! Я сделал хорошее дело тем, что уничтожил ваш вирус, превращающий людей в покорных баранов!

— Мы ошиблись, Краев. Мы заигрались с вами. И вот результат. — Домогайко выглянул в окно. — Головорезы и бандиты, исправленные нами с таким трудом, снова стали человеческим хламом. Вы испортили нашу многолетнюю работу, Краев. Вы довольны? Теперь эти ублюдки снова получили возможность убивать всех, кто не хочет жить как зверь. Возможность насиловать приглянувшихся им девчонок и покупать их за деньги, по-скотски гадить себе под ноги и выть по ночам на луну о своей сиротской блатной доле. Демократия восстановлена, да, Краев? Теперь вы можете с чувством выполненного долга уехать в свою Германию и пить там свой шнапс и даже хвастаться вечером в пивной своим приятелям — жирным бюргерам — о том, как героически вы спасли Россию. Снова окунули ее мордой в говно! Спасибо вам, благодетель вы наш! Вы — настоящий патриот!

— Кто вам сказал, что я уеду в Германию?

— Волков. Лично господин президент. Он позвонил мне и приказал депортировать вас в ФРГ — быстро и без лишних церемоний. Он сильно испортил мне настроение, господин Краев, не буду скрывать. Потому что я рассчитывал, что после того, что вы натворили, мне не придется доказывать даже господину Жукову, что ваше место — в камере смертников. Жуков не звонил, и я радовался. Я решил, что он наконец-то понял, что вы, мразь этакая, собой представляете. Но получилось еще хуже. Потому что, в конце концов, я осмелился бы сопротивляться Жукову! Например, вы снова решили бы бежать и нечаянно сорвались бы с тридцатого этажа при побеге. А президент… С ним я спорить не могу. — Домогайко удрученно покачал головой. — Я откровенен с вами, как видите. Скажите и вы мне откровенно — почему они так нянчатся с вами? Почему они так любят вас? Я не вижу, за что вас можно любить.

— Я рад, что вы меня не любите, Домогайко. — Краев умудрился все-таки встать, охнул и оперся о стул. — Я все-таки переиграл вас, Домогайко. Потому что весь этот разгул агрессивности — ненадолго. Это острая реакция на освобождение из-под гнета. Это как круги на воде — помутят воду и исчезнут. А вирус ваш любимый — тю-тю! Нет больше вируса!

— Это кто вам такое сказал? — заинтересованно спросил Домогайко.

— Не важно. Умный человек.

— Бессонов?

— Не важно, я говорю!

— А я тоже знаю одного умного человека, — сообщил Домогайко. — Это Ступин. Он соображает в генной инженерии в миллион раз больше вашего психопата Бессонова, можете мне поверить. Я говорил со Ступиным только сегодня. И знаете, что он мне сказал? Что разработка анти-СЭМа не была доведена до конца. Бессонов просто поспешил — скорее всего, он мечтал успеть отомстить нам до того, как умрет от рака. Через год, возможно, применение анти-СЭМа и привело бы к тому результату, о котором он мечтал. А теперь… Я не берусь сказать, к чему могут привести побочные эффекты действия нового вируса.

— Все будет хорошо… — пробормотал Краев, покрываясь бисеринками пота. Боль грызла его изнутри — просто выедала, как зубастая тварь, поселившаяся в его теле. Со второй попытки он все-таки опустился на стул и вытянул онемевшую ногу. — Домогайко, вы все знаете, скажите, что со мной?

— Болит? — спросил Домогайко с издевательским сочувствием.

— Я просто разваливаюсь на части. Что со мной? Почему я так быстро старею?

— А вы чего хотели бы? Молодеть? Здоровье так просто не дается, господин Краев. В вашем возрасте нужно соблюдать диету, бегать трусцой по утрам, пить витамины. А вы что делаете? Пьете как извозчик, курите, да еще и наркотики употребляете…

— Я был как огурчик еще несколько дней назад! — возмущенно заявил Краев. — Я был молодым и свежим! У меня ничего не болело! У меня даже морщины разгладились!

— А, это… — Домогайко махнул рукой, как бы неожиданно припоминая. — Действительно, было такое. Пока вы валялись в лихорадке, мы вкатили вам лошадиную дозу гормонов, психостимуляторов и других специальных средств, названий которых, честно говоря, я уж и не помню. Неплохой коктейль получился — да, господин Краев? Не чета какому-то там дохлому мескалину! Что ж поделать, нашему маячку полагалось хорошее тело, способное протащить его через любые передряги. Вы довольны, Краев? Ручаюсь, чумные девочки были от вас в восторге! Правда, теперь действие стимуляторов кончилось. Увы… Ничто хорошее не вечно…

— Скоты… — Краев едва дышал. — Боже мой, какие скоты… Вы украли у меня все — страну, людей, друзей. Здоровье. Любовь… Я проклинаю вас, вы слышите? Будьте прокляты!

— Ладно. — Домогайко кинул последний окурок в пепельницу. — Мне пора. Сидите тут, рефлексируйте, господин мечтатель. Дышите российским воздухом. У вас осталось две минуты. Сейчас вас отвезут в аэропорт. И повезут вас мои надежные, проверенные люди. Советую вам не пытаться сбежать — потому что в этом случае вас все-таки пристрелят. Это я вам обещаю.

Хлопнула дверь. Краев немедленно рванулся — проверить, можно ли хоть как-то выбраться отсюда… Попытался рвануться. Потому что недремлющая стражница-боль тут же схватила его, впилась железными клещами, повалила обратно на стул и скрутила надежнее всякой веревки…

— Господин Шрайнер! — Перед ним стояли два человека, одетые в одинаковые костюмы, в одинаковые шляпы, в одинаковые ботинки, в одинаковые лица. — Вот ваша тросточка, герр Шрайнер. Вот ваш чемодан. Пройдемте.

Пройдемте…

* * *

Аэробус транснациональной компании «Аэрофлот» разгружался, освобождал свое серебристое чрево от багажа и пассажиров. Хрупкие фигурки пассажиров спускались по лестнице, приставленной к его боку, и было видно, как сильно хромает один из них — маленький пожилой человек с седым ежиком коротко стриженых волос, в забавной черной безрукавке с двумя спаривающимися обезьянками на спине. Аэропорт Эссена принимал самолет из России — единственный самолет, чудом вырвавшийся из Сверхдержавы за несколько последних дней. Корреспонденты всех ведущих западных информационных агентств обступили спускающихся пассажиров со всех сторон, слепили их вспышками фотокамер, софитами видеоустановок, перекрикивались между собой как стая стервятников, спустившаяся на добычу. Пассажиры болезненно вздрагивали и закрывали глаза руками от яркого света.