– Ладно, лица, может быть, стоит. А все остальное – не трогать.

– Тайрин, а что остальное? Что у них само заживет? К нам целые не попадают. Даже у твоего друга, которого почти не успели тронуть, всю грудь располосовали. Она сама заживет?

– Да, Мари, сама. У дриад трав лечебных возьмем, в лекарствах, что Фаарр принес, антисептики есть…

– А почему мы ими не пользуемся?

– Пользуемся, обрабатываем.

– Хорошо. Все равно, сколько оно заживать будет? А им терпеть это все? Нет, не пойдет. Все, что возможно, нужно убирать.

– Маррия, эльфы правы, – Алиани стала не на мою сторону. – Если убирать все, ты долго не выдержишь, выгоришь полностью и тогда никому помочь не сможешь. А это ведь не последние. Как только смогут более-менее нормально двигаться, отправлять к нам в Лес, там их долечат.

– Вот именно, как они с такими спинами и всем остальным двигаться смогут? Что-то я не вижу, чтобы тот же Джуримиэль уже бегал.

– Он не может, – подала голос Узиани. – У него в ногах страшная боль и на ягодицах.

– Где?

– На попе, Тайрин сказал, она так называется.

– Вот же… И какого вы молчали? Тайрин, что с ним успели сделать?

– На ступнях ожоги, много.

– Дальше?

– Мари, он не хочет, чтобы ты знала. Он мужчина, а это не то место, которое…

– Бли-ин! Ну почему вы такие идиоты? Узиани, что у него там?

– Боль, много боли.

– Ясно, пошли, смотреть будем.

– Дак, не правильно же ж это-то, девонька, – Бахрапа разобрало на мужскую солидарность. – Почто же ж его в краску вгонять-то? Он хоть и эльф, а все-то одно, мужик.

– Ножами ему задницу порезали вместе со штанами, – прояснил ситуацию Граж. – Я видел, когда носили, одни лохмоты болтаются.

   Попыталась осмыслить новую информацию. Этот парень радовался Тайрину, рассказывал мне о змеях, шутил и улыбался, даже голосом не выдав, что у него тоже полно «страшной боли». И собирался молчать об этом дальше. Особенно об одном районе. Гордость у него, видите ли. Нашел время и место стесняться. А эта мужская солидарность… Третий раз на нее натыкаюсь. Первый – когда требовала снять с эльфов штаны. Из гигиенических соображений. Тайриниэль чуть ли не взвыл от такого предложения. И аргумент, что интимные места будут прикрыты простыней, его не убедил. Младшие и гномы единодушно стали на сторону эльфа. Так что лежали наши пациенты в том, в чем прибыли. Спасибо хоть дриады убирали с рваных остатков одежды кровь и грязь. Уверенности в их стерильности не прибавилось, но переспорить всех я не смогла. Второй – когда возник вопрос с естественными потребностями. Собственно, здесь наша женская половина против своего недопущения к этому делу не протестовала. А Ваади за две ночи добавил в лазарет отдельный санузел. Если в первом случае я смирилась, второму даже немного порадовалась, то третий просто выпадал за рамки разумного.

– Идиоты, – повторила еще раз и встала. – Девочки, пошли, поможете. А кто попытается мешать, пойдет баиньки.

   Женская солидарность тоже существует. Дриады подтвердили.

   Сделать это сейчас я решила именно из-за отсутствия Младших. Вдруг, их тоже заклинит на дурацкой гордости. Сразу прикинула, что обойдусь одними тканями и веревочками, вроде бы ничего там кроме кожи и мышц содержаться не должно.

   Переворачивать эльфа не требовалось, он лежал на боку, теперь понятно почему. Весело улыбнулся нам навстречу и ушел в сны. Я приготовила все необходимое, сложила под рукой, велела всем бодрствующим отвернуться и принялась за работу. Сначала восстановила разбитое лицо. Красивый, даже на уровне своих соплеменников красивый. С такой внешностью он хочет сказать, что его никто без одежды не видел? Ну да конечно, уже верю.

   Потом взялась за остальное. Раскрывать его не стала, желания любоваться на «лохмоты» не было, да и ему, наверное, будет спокойней узнать, что никто его драгоценную задницу не рассматривал. Получилось все относительно легко и чувствовала я себя довольно бодро. И так же бодро потопала в душ. Во-первых, мне туда было, действительно, нужно, крови получилось прилично. Во-вторых, выслушивать пламенные речи о моем самоуправстве не хотелось совсем. Один обидчивый у нас сегодня уже высказывался.

   В гостиной сидели невероятно злые Младшие.

– Мар, ну кто бы сомневался!

   Я пискнула, проскользнула в свою спальню, забрала чистую одежду и побежала отмываться. Если они в таком состоянии, да еще и оба, лучше не заводить их еще сильнее, заставляя ждать мою особу. Пусть уже отругают и успокоятся.

   Дело оказалось не во мне. Все было намного серьезней. Великие сочли нашу последнюю эскападу на Прощальной площади вмешательством в историю Аршанса. Среди тех, кого снесло ударом воздушной плети оказались композитор-человек и изобретатель-оборотень. Сама плеть урона им не нанесла, но один получил сильное нервное потрясение и впал в депрессию, а второй неудачно приземлился головой вниз и заполучил сотрясение мозга. Из-за этого Аршанс вовремя не получит великую оперу, которой должны были восторгаться массы, и новое изобретение, призванное существенно облегчить жизнь владельцам кармагов.

   За это Младшие на неделю привязаны к Озеру. И на три дня полностью проявлены для всех. а запрещение эльфам знать о них остается в силе.

– Неделя! – бушевал Фаарр. – Целая долбанная неделя! Из-за каких-то двух долбанов!

– Фар, не усугубляй. Еще что-нибудь выпросишь.

– Куда еще?!! Я за эти свихнусь.

– А какого… эти… – у меня потерялись подходящие слова для обозначения любителей нестандартных развлечений. – Эти… деятели там делали?

– Вдохновение черпали, – Фаарр зло затушил остаток одной сигареты и тут же закурил другую.

– Чем там можно вдохновиться? Что можно… наваять, наблюдая за пытками? Да что за бред, вообще! Они же не совсем их… это самое… – у меня от возмущения не находились слова. – Подумаешь, чуть позже осчастливят… эти… массы владельцев. Не понимаю… Допустить этот… кошмар можно. Издеваться над целым народом можно. А подождать какую-то… дурацкую… хрень нельзя…

– Не в этом дело, Маррия, – Ваади пытался объяснять спокойно, но волны в его глазах метались не слабее, чем пламя у Фаарра. – Если бы они самостоятельно расшиблись в лепешку или впали в кому вместо депрессии, всем было бы плевать, создадут они что-нибудь или нет. Все дело в том, что случилось это из-за нас.

– Да что случилось? Ни фига с ними не случилось, живые же, слепят еще свои… шедевры. А нам что делать? Если за эти дни на площади появится еще кто-то…

– А это еще одна плохая новость, Маррия. Вас запрещено удерживать, если вы соберетесь ехать.

– Мар, давай вы не соберетесь?

   Все притихли, ожидая моего ответа. А что я могла сказать? Если не поедем, кто-то погибнет. Если поедем без Младших, можем влипнуть сами. А можем не влипнуть. Первый вариант выбора не оставлял. Я придумала третий.