Стайс был оживлен и воодушевлен. Он с шутливым поклоном представил нас двоим своим новым бойцам:

– Это сержант Шардлейк, представляющий интересы одной персоны, также заинтересованной в том, чтобы писания миссис Эскью были уничтожены. И его люди, Барак и мастер Овертон. Овертон и Гоуэр несколько дней назад подрались, как можете видеть по состоянию лица этого молодого человека.

Николас бросил на него равнодушный взгляд:

– Мне уже наскучили ваши подначки, сэр. Сейчас не время для глупых шуточек.

– Совершенно верно, – поддержал его я.

Одноухий подручный Рича пожал плечами:

– Просто безобидная шутка.

Снова послышался стук в дверь. Стайс опять открыл ее, и вошел Уильям Сесил, а с ним – два могучего сложения человека чуть постарше, чем двое приведенных одноухим. Как и все мы, они были в темных нарядах. Сесил глубоко вздохнул и окинул собравшихся холодным взглядом, какой, наверное, направлял на собрание коллег-юристов. Стайс ощерился на него.

– Молодой мастер Сесил! Недавно мне характеризовали вас как многообещающего человека на службе у известной персоны.

Ответ Уильяма прозвучал просто и незатейливо:

– Я понял, что вы Стайс, человек сэра Ричарда. Мне сказали, что у вас… примечательная внешность.

Одноухий бросил на него сердитый взгляд, но кивнул, и Сесил спросил:

– Мы все идем на причал Соммерс-Ки?

– Да. – Стайс выглянул в окно. – Уже почти стемнело. Мы доберемся туда к девяти, спрячемся за бочками и будем ждать. Когда они придут, мы бросимся на них, схватим и приведем сюда вместе с их пожитками. Вполне вероятно, рукопись, которую мы ищем, окажется у кого-то из них за пазухой, а не в багаже. Еще один мой человек ждет близ причала с лошадью и большой крытой повозкой. Мы свяжем всех и заткнем им рты, чтобы молчали по пути сюда. И если придется – пристукнем.

– Мы должны действовать быстро и согласованно, – сказал Барак.

– Разумеется. А если какие-нибудь караульные спросят, что мы делаем, у меня есть печать сэра Рича. – Стайс посмотрел на Сесила. – Но если они окажут сопротивление и кто-то будет убит, то это не наша вина. А если также появятся убийцы печатника и мы их убьем, вы согласны, что потеря будет не велика?

– Договорились, – холодно сказал Уильям и указал на пустую каминную решетку. – А если мы найдем у них какую-либо рукопись, то немедленно сожжем в камине. Тоже согласны?

Стайс заколебался, но Сесил спокойно продолжил:

– Я полагаю, ваш хозяин предпочел бы, чтобы никто не заглядывал в то, что мы найдем. На случай, если там могут оказаться какие-то опасные для него материалы. – Он поймал взгляд одноухого.

Я восхищался его холодной рассудительностью. Ричу не понравилось бы, если б даже его собственные люди увидели записи о том, как они с Ризли пытали Анну Эскью. Несомненно, тайный советник захотел бы найти в записях казненной что-либо компрометирующее королеву, и я позволил ему думать, что там может быть что-то такое, но, как он сам сказал мне, сейчас не это было для него главным. Несомненно, Сесил надеялся, что мы сможем быстро сжечь все рукописи, какие найдем, включая «Стенание», если окажется, что оно находится у оставшихся членов кружка Грининга. А поскольку последний вырвал титульный лист, когда на него напали, я надеялся, что по внешнему виду рукописи не будет ясно, кто ее автор.

– Значит, готовы? – спросил Барак.

– Да, – согласился Стайс.

– Тогда пошли.

Мы вдесятером направились по Темз-стрит, все в темном и большинство с мечами. Только что пробил вечерний звон, и немногочисленные прохожие сторонились при виде нашего грозного отряда. Один сторож с опаской вышел нам навстречу спросить о наших намерениях, но Стайс высокомерно сказал:

– По делу сэра Ричарда Рича, тайного советника, – и показал золотую печать.

Сторож поднял фонарь, чтобы рассмотреть ее, и с поклоном пропустил нас.

Мы прошли мимо Лондонского моста. В построенных вдоль него четырехэтажных домах зажигали свечи. Вода стояла высоко, отлив только начинался, и мы слышали шум реки у широких каменных опор моста. Лодкам было опасно «шмыгать под мостом», и из-за этого причалы для торговли с другими странами располагались сразу за ним, ниже по течению. В торговый сезон, как сейчас, они тянулись вдоль берега между мостом и Тауэром линией мачт примерно в четверть мили. За причалами стоял длинный ряд складских помещений. На фоне неба я увидел длинные скелетообразные руки кранов на причале Биллингсгейт, а Тауэр, тоже за причалами, в последних лучах солнца казался странным серым призраком.

Мы свернули на Ботолф-лейн к порту и пошли тихо, то и дело спотыкаясь, так как у нас не было фонарей. Из некоторых домов доносился шум веселья, хотя уже пробил вечерний звон – это были нелегальные пивные и бордели для сошедших на ночь на берег моряков. Власти предпочитали не трогать эти заведения.

Мы подошли к причалам и длинному ряду кораблей. Здесь было особенно тихо после шума окружающих улиц. На мгновение мне послышался какой-то звук, как будто в переулке, из которого мы вышли, чья-то нога наткнулась на камень. Я оглянулся, но увидел лишь темный проход. Мы с Бараком переглянулись: он тоже это услышал.

Стайс повел нас к вымощенному камнем причалу, держась поближе к пакгаузам. За причалами на высокой воде покачивались корабли – низкие, тяжелые одно- и двухмачтовые торговые суда, выстроившиеся корма к носу и привязанные толстыми канатами к большим каменным швартовым тумбам, с туго свернутыми парусами. В одной-двух каютах виднелось мерцание свечки. Теперь, с возобновлением торговли с Францией и Шотландией и закупкой предметов роскоши для встречи адмирала, днем у причалов кипела работа. Вдали на реке блестели волны, светились фонари в лодках, отражаясь в воде…

Мы подошли к длинному штабелю бочек в три бочки высотой, укрепленному канатами.

– Теперь не разговаривать, – прошептал Стайс. – Прячемся за ними.

По одному мы нырнули в темноту. Я присел на корточки между Сесилом и Стайсом и стал смотреть в промежуток между двумя бочками, из которых сильно разило вином. Напротив нас стоял на якоре двухмачтовый белингер, приземистое тяжелое судно для доставки тонн тридцати груза через Северное море. На его борту было написано: «Антверпен». На палубе была небольшая надстройка с открытыми окнами, и внутри двое моряков в льняных рубахах играли в карты при свете фонаря. Это были мужчины средних лет, но крепкого сложения.

Лицо Сесила рядом со мной слегка напряглось. «Это не совсем обычный род занятий для него, – подумал я. – Интересно, боится ли он возможной драки под своей холодностью?» Я шепнул ему:

– Мне что-то послышалось в переулке, когда мы входили в порт. Как будто кто-то споткнулся о камень.

Молодой юрист встревоженно обернулся ко мне: