— За сэра Хэла и короля Карла! — взревел Большой Дэниел, и остальные моряки подхватили этот крик, вне себя от возбуждения.

Однако, оглянувшись, Хэл увидел, что массивные внешние стены замка не пострадали от взрыва. Казармы, построенные из такого же прочного камня, почти несомненно выстояли. В них размещаются двести человек, три отряда зеленых мундиров, и уже сейчас они приходят в себя. Вскоре начнется преследование. А где, подумал он, полковник Корнелиус Шредер?

Лошади галопом несли карету по площади. Впереди бежала толпа заключенных. Они разбегались во все стороны: одни перебирались через каменную стену садов Компании и направлялись к горам, другие бежали на берег в надежде найти лодку и скрыться. На краю площади виднелись несколько ошеломленных бюргеров и домашних рабов, которые в этот утренний час оказались вне дома. Они изумленно смотрели на поток беглецов, на столб дыма над замком и на удивительнейшее зрелище — карету губернатора, облепленную оборванцами-пиратами, которые кричали, как сумасшедшие, и размахивали оружием. При приближении кареты колонисты в панике разбегались.

— Пираты сбежали из замка! Бегите! Бегите!

Они распространяли тревогу. Их крик подхватили, и он пошел гулять среди домов поселка. Хэл видел, как бюргеры и их рабы стараются уйти от толпы кровожадных пиратов. Один или два посмелее вооружились и из некоторых окон вели разрозненный мушкетный огонь, но цель была очень далекой, а прицеливаться по-настоящему никто не умел. Хэл даже не слышал свист пуль, и никто из его людей или лошадей не был ранен. Карета миновала первые здания, направляясь по единственной дороге, которая огибала Столовый залив и вела в неизвестное.

Хэл оглянулся на Аболи.

— Помедленней, черт побери! Загонишь лошадей раньше, чем мы выедем из города.

Аболи встал и начал осаживать лошадей:

— Тпру, Королева! Помедленней, Облачко!

Но лошади продолжали нестись, и только на окраинах поселка Аболи сумел перевести их на рысь. Они вспотели, фыркали после галопа, но силы у них еще оставались.

Как только они стали управляемы, Хэл отпустил упряжь и побежал рядом с коляской.

— Альтуда! — крикнул он. — Вместо того чтобы сидеть, как джентльмен на воскресном пикнике, проверь, все ли мушкеты заряжены. Вот! — Он передал пистоль с зажженным фитилем. — Этим подожги все фитили. Скоро за нами будет погоня.

Он перевел взгляд на сестру Альтуды.

— Нас не представили друг другу. Генри Кортни, к вашим услугам.

Он улыбнулся, а она рассмеялась его чопорным манерам.

— Доброе утро, Гандвейн. Я хорошо тебя знаю. Аболи предупредил меня, что ты свирепый пират. — Она тут же посерьезнела. — Ты ранен. Я должна осмотреть твою ногу.

— С этим можно подождать, — ответил он.

— Собачий укус, если им сразу не заняться, быстро приводит к заражению, — предупредила девушка.

— Позже, — повторил он и повернулся к Аболи.

— Аболи, ты знаешь дорогу к границам колонии?

— Дорога всего одна, Гандвейн. Мы должны проехать через весь поселок, обогнуть топь и по песчаной равнине отправиться к горам. — Он показал. — Изгородь из миндаля — в пяти милях за болотом.

Глядя за поселок, Хэл видел и болото, и лагуну впереди, заросли тростника и открытую воду; над лагуной кружили тысячи птиц. Он слышал, что в водах лагуны живут крокодилы и гиппопотамы.

— Альтуда, у нас будут на пути солдаты? — спросил он.

— Обычно у первого моста есть пост, а у изгороди постоянный патруль, который расстреливает готтентотов, пытающихся пройти за изгородь, — ответил Альтуда, не отрывая взгляда от мушкетов, которые он заряжал.

Вмешалась Сакина.

— Сегодня не будет ни поста, ни патруля. Я с утра следила за перекрестком. Ни один солдат не пришел на пост. Все заняты своими больными животами. — Она весело рассмеялась, и всех охватило веселое возбуждение. Сакина вдруг встала и в карете и звонким голосом крикнула: — Свободна! Впервые в жизни я свободна!

Коса ее упала и распустилась. Волосы летели за головой. Глаза сверкали. Она была прекрасна, как воплощение мечты всех моряков.

И хотя все ответили ей криком:

— Да, ты свободна, и мы все тоже! — она смеющимися глазами смотрела на Хэла.

Они миновали дома поселка, а впереди слышались крики:

— Берегитесь! Пираты сбежали. Бунт!

Мирные граждане Доброй Надежды, завидев их, бросались наутек. Матери выбегали на улицу, хватали детей и утаскивали в дома, запирали двери и ставни.

— Вы теперь в безопасности. Вам удалось уйти. Пожалуйста, освободите меня, сэр Генри. — Катинка опомнилась настолько, чтобы умолять о пощаде. — Клянусь, я никогда не хотела вам зла. Я спасла вас от виселицы. Я спасла и Альтуду. Я сделаю все, что вы скажете, сэр Генри, только отпустите, — голосила она, держась за край кареты.

— Можешь называть меня сэром и заявлять о своей доброй воле, но все это больше помогло бы моему отцу, когда он шел на эшафот.

Лицо Хэла было холодным и безжалостным, и Катинка отпрянула, снова села рядом с Сакиной и заплакала, словно он разбил ей сердце.

Моряки, бежавшие рядом с Хэлом, выкрикивали ей оскорбления и слова ненависти.

— Ты хотела видеть нас в петле, раскрашенная шлюха, а мы скормим тебя диким львам, — насмехался Билли Роджерс.

Катинка заплакала еще пуще и закрыла лицо руками.

— Я никогда не желала вам зла. Пожалуйста, отпустите меня.

Карета быстро катила по пустой дороге, впереди оставалось лишь несколько последних домов поселка, как вдруг Альтуда приподнялся на сиденье и показал на удаляющуюся площадь.

— Всадник скачет галопом! — крикнул он.

— Так быстро? — удивился Большой Дэниел, заслоняя глаза. — Я пока не ожидал преследования. Они что, послали за нами кавалерию?

— Этого не бойтесь, парни, — успокоил всех Аболи. — Во всей колонии не больше двадцати лошадей, и шесть из них у нас.

— Аболи прав! Всадник один! — крикнул Уолли Финч.

За всадником в воздухе оставалась бледная лента пыли, он наклонился к шее лошади и гнал животное во весь опор, безжалостно пользуясь хлыстом.

Он был еще далеко, но по шарфу, вьющемуся позади всадника, Хэл узнал его.

— Боже, да это Шредер! Я знал, что он очень скоро присоединится к нам. — Хэл яростно стиснул зубы. — Этот болван один явился драться с нами. Мозгов ему не хватает, а вот храбрости полный трюм.

Даже со своего места Аболи увидел, как сузились глаза Хэла, как он взял в руки саблю, и угадал его намерение.

— И не думай возвращаться к нему, Гандвейн! — строго сказал Аболи. — Эта задержка опасна для всех нас.

— Я знаю: ты считаешь, что я не ровня Шредеру, но времена изменились, Аболи. Я могу побить его. Я уверен.