– Ну а если бы тут был… мужчина… – не сдавалась Бабушка.

– Тем более, – осклабилась Тетя Варвара. – Там меня вообще удивить нечем…

Бабушка хватанула воздух ртом и… не нашлась что сказать.

– Машка! Ты бы на полу не сидела. Гениталии простудишь, – беря третье печенье, обратила на меня свой чугунный взгляд Тетя Варвара. – Вы почему девочке на полу разрешаете сидеть?

Тетя Тамара и Бабушка по-прежнему молчали, словно впали в какой-то ступор.

– Да, кстати, о мужчинах, – сказала Тетя Варвара, поигрывая показавшимся из-под длинной юбки носком туфельки. – Тамара! Я чего зашла-то! Вы пока вчера за тканями ездили, ваш муж приходил. Мы с ним на кухне долго-долго беседовали. Он просил у вас аккуратно узнать, не примете ли вы его назад… Очень убивался… Ругал свою любовницу, говорил, что жестоко ошибся и потерял поэтому такой бриллиант, как вы…

– Бойтесь своих желаний, они всегда сбываются, – пророкотала Бабушка и посмотрела на Тетю Тамару.

Та побледнела как полотно, не сводя «кроличьего взора» с не прекращающей жевать Тети Варвары, потянувшейся уже за четвертым печеньем.

– Чего вы застыли? Вы сядьте, – безмятежно пригласила она. – Потолковать надо. Он же еще придет. И мне же ему что-то отвечать…

Пауза затягивалась. Тетя Варвара, расправившись с вазочкой печенья, так же умиротворенно подвинула к себе коробку с конфетами.

– Я вам искренне рекомендую, – сладко потянувшись, сообщила она, – не пренебрегать его предложением. Все же старый конь борозды не портит! Вы с ним жизнь прожили, знаете, чего от него ждать… Вкусные, кстати, конфеты! А этот ваш… хахаль… то есть муж будущий… Так это я вам так скажу: у вас есть уже взрослый сын, зачем вам второй?

Тетя Тамара схватилась за сердце и покачнулась.

– Людмила Борисовна! – обратилась она к Бабушке, так же неторопливо жуя и снова вытянув руку с повелительно выставленным тонким острым указательным пальцем в сторону «горки» так, что узенькая золотая цепочка мелким песочком пересыпалась вокруг ее запястья. – У нее там на второй полке валокардин есть. Накапайте ей, пожалуйста, а то мы, кажется, сейчас «Скорую» вызывать будем.

Тетя Тамара, охнув, осела на кушетку, а Бабушка, не возразив, машинально двинулась к «горке».

Однако чем там дело с валокардином и леди с факелом закончилось, я узнать не успела. Ибо вдруг в комнату с криком «Мама! Ты здесь? Мы тебя ищем!!!» ворвались трое мальчишек. Впереди несся уже знакомый нам Терентий, за ним, не отставая ни на шаг, летел Аким лет восьми, а сзади, хныча и не поспевая за ними, ковылял крупный круглоголовый четырехлетний Матвей.

– Мама! Мы только что во дворе Ивашку побили! Мы его побили, понимаешь?! Он нас больше обижать не будет! – трубил, заглушая орущий телевизор, Терентий.

– Ну и молодцы, – удовлетворенно промурчала Тетя Варвара, потрепав уткнувшегося в ее колени Матвея по русой шарообразной голове. – Молодцы! Все, идите играть дальше. Не мешайте. У нас тут серьезный разговор.

– О! Видик! – вопил меж тем Терентий и тут же начал крутить какие-то рычажки и нажимать какие-то кнопочки. – Надо наши кассеты сюда принести.

– Терентий! Я сказала, брысь отсюда. Не видишь, Тете Тамаре плохо?

– Мама, – канючил Матвей. – А когда куфать будем?

– Когда бабушка придет.

– А когда она придет?

– Откуда же я знаю… Терентий, Аким! – для виду строго прикрикнула Тетя Варвара. – Не трогайте там ничего. А то потом на этом видике никакие ваши мультики смотреть нельзя будет. Я сказала, брысь отсюда!

– Машка! – меж тем орал Аким, за руку таща меня с полу. – Пойдем с нами играть, чего ты тут сидишь? Тетя Люда, она с нами пойдет в нашу комнату! Ладно?

Шум стоял такой невообразимый, что я, конечно же, не слышала, что ответила Бабушка. Да и ответила ли? Она как раз в этот момент пыталась влить лекарство в рот бесчувственной Тете Тамаре. Меня же уже заволакивали за шкаф цепкие пальцы Терентия и Акима.

– Мама! Мы гулять!!! – проорал последний и вытолкнул меня в темный коридор.

– Меня подошдите, – хныкал вечно отстающий Матвей. – Подошдите меня…

– Со двора никуда не уходить! – донеслось до нас последнее распоряжение Тети Варвары, и дверь захлопнулась.

– Так. – В темноте коридора Терентий внимательно меня оглядел. – Вес у тебя конечно, птичий, но… То, что ты с нами, – это хорошо. Не придется по лестнице бежать – на нас всех вместе лифт, пожалуй, среагирует. Мы идем на Трехгорку смотреть котят. Ты с нами?

– Я не знаю, – замялась я.

– Значит, с нами! – подвел итог Терентий и направился к входной двери.

– Стой! – окликнул его Аким. – Надо к Ленке зайти. Жрать хочется. Пока еще бабка домой дотащится с крупой. Да и каша мне уже попрек.

– Я куфать хочу! – опять заныл Матвей.

– Не ной! – оборвал его Терентий. – Найдем, чем тебя покормить. – Досадливо поскребши затылок, он продолжил: – Пока мы гуляли, мать рыбу какую-то в одну харю жрала, – сообщил Терентий. – Сука, мне не дала ни кусочка. Может, грабанем все же сыр в холодильнике?

– Не, – засомневался Аким. – Да и этот… маменькин любимчик, – он кивнул на Матвея, – сдаст ни за грош. Неделю во двор не выпустит. Пошли к Ленке. У Армена точно ничего нет, я проверял. Он все с собой обычно привозит и с матерью ночью ест.

Они уверенно направились к двери наискось.

Я похолодела. Это же была чужая комната! Но, похоже, это никого не смущало.

В приоткрытую щель сперва просочился Терентий. Потом втолкнули меня и Матвея, замыкающим шел Аким. В крохотной комнатке стояла аккуратно, без единой складочки, застеленная дешевым пледом кровать, малюсенький столик с горой книжек и тетрадок, колченогий стул и небольшая тумбочка. Больше тут поместиться было просто нечему.

Матвей, как был, с наслаждением плюхнулся на узенькую койку, примяв старательно, как по линейке, выправленные уголки белоснежной подушки.

– А у меня вот щего есть! – достал он из кармана какой-то металлический блинок.

– Что это?

– Пуля… Из нафей стены! – с гордостью сообщил Матвей. – У меня их много. Я из нафей стенки их выковыриваю.

– Как это? – удивилась я.

– Ты че, дурная? Когда по Белому дому били, все же в нас попадало, – возмутился Терентий. – Все рамы повыносило. Мать с бабкой меня и Акима в туалете заперли.

– А сами в ванной на полу лефали, – болтая в воздухе ногами, откровенничал Матвей. – Меня под ванну закатили и сами рядом растянулись…

Аким нагнулся, открыл тумбочку:

– Ого! Да тут целое богатство!

В полиэтиленовом пакете на полочке лежала половинка бородинского хлеба и стоял вскрытый пакет гречневой крупы.