его внимание привлекла Брэкстон, идущая по коридору. Она была одна, когда шла, опустив голову, словно погрузившись в глубокие раздумья, и смотрела на свежевымытые полы.

Подними голову. Подари мне свой взгляд.

Будто услышав меня она сделала именно это. Я просто не был готов к тому, что они будут выглядеть наполненными крахом. Брэкстон выглядела побежденной, что когда-то казалось мне невозможным, даже когда я неустанно добивался этого ради собственного удовлетворения. Я не знал, что делать, когда она подошла к нам. Как я мог, когда не знал, что вызвало такое выражение в ее глазах?

Лорен и Рик застыли на месте, как и я, когда она наконец предстала перед нами.

— Теперь мы можем идти, — объявила она, прежде чем повернуться к выходу. Она прошла сквозь него, не оглядываясь, ожидая или, возможно, не заботясь о том, последуем мы за ней или нет. Брэкстон двигалась так, словно была на автопилоте, как будто она дрейфовала по пустыне, не зная направления движения.

Предполагалось, что мы будем ее компасом.

Между нами не было произнесено ни слова, прежде чем мы встали и последовали за ней.

Когда Брэкстон сказала нам, что мы уезжаем, никто из нас не ожидал, что она вообще будет иметь в виду уезжаем в Калифорнию. Было очевидно, что она хотела как можно быстрее увеличить дистанцию между собой и тем, что произошло. Нам пришлось настоять на своем, когда уговоры с нашей девушкой не сработали. Она реагировала на чистых эмоциях, в то время как Лорен, Рик и я все еще пытались наверстать упущенное.

Брэкстон ничем не помогла нам, когда мы искали жилье. Как сорванец она сидела и размышляла на заднем сиденье рядом с Риком, в то время как Лорен ехал впереди, а я бесцельно колесил по городу в течение получаса.

Хотя я ее вылечу.

В конце концов, мы нашли мотель недалеко от аэропорта, которым управлял кто-то, кто нас не узнал. Хозяин гостиницы улыбнулся, как будто понял шутку, когда я попросил одну комнату, и заметил, что нас трое, а она только одна.

Я записал его имя в свой мысленный список и принял ключ от нашего номера.

Нам выделили номер на втором этаже, где пахло нафталином и дымом, хотя я просил, чтобы здесь не курили. Стены маленькой комнаты были обшиты деревянными панелями, а на полу лежал ворсистый ковер глубокого красного оттенка. На старом комоде стоял телевизор, который, я сомневаюсь, вообще включался, а уж тем более работал, стол с двумя стульями перед единственным окном, задрапированным белыми занавесками с зеленым геометрическим рисунком. Все, о чем я заботился — двуспальная кровать в центре комнаты, когда усталость накатила на меня в третий раз с момента приезда.

— Итак, — сказал Лорен после того, как мы все оказались внутри, и он сел в изножье кровати. Рик сидел в одном из кресел, уставившись в свой телефон, и проверял, насколько успешно прошла отмена нашего шоу, пока я топтался у двери. Я не доверял Брэкстон, что она не пробежит через нее в тот момент, как только наша бдительность ослабнет. — У тебя есть сестра.

Брэкстон оторвала взгляд от чемодана, в котором она теперь рылась, и посмотрела на каждого из нас. Гнев и разочарование в ее глазах на мгновение сменились чувством вины, когда она поняла, что мы все еще находимся в неведении, в котором она оставила нас девять, почти десять часов назад.

— Наверное, я была не очень откровенна.

Преуменьшение года.

— Мы должны были спросить, — сказал ей Рик, перекладывая часть вины на наши плечи, что я принял.

Как я мог чувствовать так глубоко, не зная о ней всего?

Я знал, что она предпочитала пользоваться левой рукой, хотя была амбидекстром (прим. амбидекстр — человек, который одинаково пользуется обеими руками). Я знал, что она держалась за обиды, потому что ненавидела правду о том, что безнадежно быстро прощала. Я знал, что она пьет черный кофе, обожает боевики и предпочитает спать обнаженной далеко за полдень. Я знал, что она не до конца верила в Бога, которому молилась, когда думала, что никто не видит. Я знал, что тембр ее голоса был доведен до совершенства благодаря синестезии, на которую она только намекала, когда говорила Лорену, что тексты, над которыми он работает, звучат уныло.

Я знал все это, но все же оставались большие и заметные пробелы, которые необходимо было заполнить. Я также был уверен, что больше я не смогу узнать ничего такого, что изменило бы мое направление, и это пугало меня до чертиков.

— У меня есть младшая сестра, — сообщила она, кивнув. — Ее зовут Розали, — стоя с вещами, необходимыми ей для душа, она уставилась в пол, прокручивая в голове мучающие ее мысли и страхи. — Она хотела когда-нибудь стать врачом.

Я не был уверен, сколько точек соприкосновения она ожидала от нас, но Брэкстон дала понять, что закончила делиться, когда исчезла в ванной, прежде чем закрыть и запереть дверь.

ПЯТЬДЕСЯТ ОДИН

Едва мои глаза открылись на следующее утро, как Хьюстон повалил меня на спину, на которого я, очевидно, накинула половину своего тела, пока спала. Он быстро устроился у меня между ног, удерживая меня в ловушке своим весом, и заглянул мне в глаза.

Он был зол, и я понимала почему.

Прошлой ночью я отказалась говорить, хотя знала, что им не терпится все услышать. Я выдвигала требования, не объясняя, зачем они мне нужны. Они не жаловались. Они просто делали. Единственным исключением было то, что он позволил мне убежать от моих проблем.

Сладкий и древесный аромат гвоздичного мыла исходил от его теплой кожи, так что я поняла, что он, должно быть, принял душ прошлой ночью. В сочетании с интенсивностью его зеленого взгляда мне казалось, что я стою посреди вечнозеленого леса. Если бы этот лес тоже пах ванилью.

— Я знаю, ты злишься, — выпалила я, когда он стянул с бедер спортивные штаны. Затем он перегнулся через Лорена, все еще крепко спящего рядом с нами, чтобы открыть бумажник, который оставил на прикроватной тумбочке. Я уже знала, что Хьюстон вытащит изнутри.

— Злюсь? Нет, — достав презерватив из бумажника Лорена, Хьюстон разорвал его зубами, прежде чем я увидела, как он раскатывает его по своему длинному, толстому члену. — Я в ярости, детка.

Я почувствовала вкус вишни на языке, в то время как моя голова лихорадочно соображала, как выпутаться из неприятностей, в которые я попала.