человека, которого ей предназначил отец. Через два дня пара обвенчалась по доверенности, а 18 августа Максимилиан въехал в Гент, где сразу же была организована свадебная церемония[122].

Однако 21 мая, соединившись с Великим магистром двора на границе Эно, французский король возобновил свою военную кампанию. Он осадил Бушен, где возглавил штурм и сражался на передовой, как молодой дворянин, которому еще предстояло сделать карьеру. Таннеги дю Шатель был смертельно ранен во время штурма, и Людовик, глубоко опечаленный смертью своего бретонского "компаньона", приказал похоронить его в церкви Нотр-Дам-де-Клери, где он и сам хотел быть похороненным. После 16-часовой бомбардировки Бушен наконец согласился открыл ворота. На следующий день, 23 мая, капитулировал и Кенуа-ле-Конт. Однако гарнизон и горожане Авена отказались подчиниться, поэтому королю удалось взять город только ценой кровавого штурма. "Защитники, ― лаконично написал король 12 июня жителям Абвиля, ― были преданы мечу, город разграблен и затем разрушен, чтобы послужить примером другим".

Чтобы склонить к капитуляции мощные крепости Дуэ и Валансьен, король на некоторое время отказался от меча в пользу косы. 25 июня он написал Великому магистру двора:

Я посылаю Вам три или четыре тысячи жнецов, чтобы они, как следует, опустошили поля. Прошу Вас, проследить за их за работой и не пожалейте для них пять или шесть бочек вина, чтобы они хорошенько выпили. Затем, на следующее утро, пораньше, приступите к делу, и так чтобы я услышал, что о результатах кругом говорят. Монсеньор Великий магистр, друг мой, уверяю Вас, что это будет единственным в мире делом, которое быстрее всего заставит жителей Валансьена произнести слово "капитуляция".

Когда в тот же день Шабанн предупредил короля, что у него не хватает людей для осуществления этого предприятия, Людовик, который, несомненно, подозревал его в нежелании выполнять эту миссию, резко ответил ему:

Прошу Вас, не откладывайте больше это предприятие, ибо Вы такой же офицер короны, как и я сам, и если я король, то Вы — Великий магистр.

Через несколько дней Шабанн выпустил тысячи жнецов "для атаки на созревающую пшеницу". Под защитой 400 копий и 4.000 лучников они систематически опустошали поля между Валансьеном и Дуэ. Однако два города сдаться отказались.

К концу июня Людовик XI вернулся в Аррас и возобновил свою кампанию в регионе. В начале августа он узнал, что фламандцы собирают армию ниже канала Нейфоссе, который от Эра до Сент-Омера образует границу между Фландрией и Артуа и сразу же перешел в наступление. Враг был быстро разбит, и город Кассель, принадлежавший Маргарите, вдовствующей герцогине Бургундской, вскоре перешел в руки королевской армии. В конце сентября Людовик разместил гарнизоны в завоеванных им местах в Артуа и Эно, а в начале следующего месяца снова отправился в долину Луары, чтобы провести там зиму.

Пришло время отдохнуть и поразмыслить.

В первобытные времена было принято, чтобы победитель съедал только что убитого врага, чтобы приобрести его силу. Точно так же Людовик XI, похоже, перенял поспешность и жестокость Карла Бургундского. Возможно, в самых потаенных уголках своей сознания он мстил своей натуре дипломата (чей триумф, также ознаменовал конец великого замысла всей его жизни), перенимая упрямство человека, которого оно уничтожило.

В любом случае, в 54 года Людовик был еще достаточно гибким, чтобы задавать вопросы самому себе и объективно отвечать на них. Зимой 1477–1478 годов он осознал, что отказался от хитрости ради действия и от долговременных выгод ради сиюминутных успехов, что опьянение удачей исказило его точную оценку реальности и расшатало дисциплину, которая соответствовала его истинной природе. В нем произошла корректировка приобретенного "я" и переосмысленного "не-я" — задача, тем более сложная, что ему мешали возраст и власть. Людовик понимал, что его миссия заключается в восстановлении королевства в его прежних границах, а не в завоевании новых территорий. Он также осознал, насколько близок к смерти и насколько юн его наследник, Карл, которому в то время было всего семь с половиной лет. Он должен был найти соглашение с Максимилианом и Марией, которое обеспечило бы ему подчинение герцогства Бургундия, Франш-Конте, Артуа и северных территорий, которые он ранее отвоевал. Размышлял ли он в своих прогулках по зимней сельской местности или сидя у огня камина в своей маленькой комнате, изучал ли свои депеши или слушал своих собеседников, король ничем не выдавал занимавших его мыслей, и когда наступила весна 1478 года, он снова стал самим собой.

В апреле Людовик снова отправился в путь, но на этот раз военные действия были подкреплены дипломатией. После вторжения в Эно он отошел к Аррасу, чтобы пригласить противника к переговорам. В начале июня Максимилиан и Мария попросили о перемирии, которое Людовик поспешил предоставить. Он немедленно отправился в Камбре, чтобы обсудить с бургундским посольством условия мира, на который все надеялись. К всеобщему изумлению, еще до заключения соглашения король согласился вывести гарнизоны, которые он разместил в имперском городе Камбре, а также в Кенуа и Бушане. Коммин поясняет:

Некоторые были поражены, поскольку он не потребовал никакой платы… но сказал, что ему кажется, что король имеет больше силы и добродетели в своем королевстве, где он помазан и священен, чем за его пределами, а это [эти города] находится за пределами его королевства…

10 июня после обеда король приготовился покинуть Камбре. Он подарил церкви Нотр-Дам 1.200 золотых крон, приказал гарнизону эвакуироваться и потребовал, чтобы сир Луи де Мараффин, сеньор де Ла-Шарите, "совершивший ужасное вымогательство", вернул церкви потиры, реликвии, серебряную сосуду и другие драгоценные предметы, "из которых он сделал цепи и ожерелья для украшения своего тела". Когда он покидал Камбре, Людовик приказал заменить герб Франции на "святейшего имперского орла", который украсил городские ворота. Уезжая, он сказал жителям:

Мы хотим, чтобы вы были нейтральными и оставались такими, какими были всегда… Что касается нашего герба, то как-нибудь вечерком тихонько снимете его и поселите там свою птицу и скажете, что она улетала немного поиграть и вернулась на свое место, как это делают ласточки, когда они возвращаются в весной.

За зиму он также вернул себе чувство юмора.

В начале июля король подписал в Аррасе перемирие сроком на один год, которое должно было начаться 11 июля и в течение которого 1 сентября в Камбре должна была собраться конференция для обсуждения условий окончательного мира. В конце месяца Людовик снова отправился на Луару. Он больше никогда не не возглавит войска. Те силы, которые у него оставались, должны были быть потрачены на дипломатию.

II

Во время своих походов 1477–1478 годов Людовик XI никогда не