Дель Рей нахмурился, раздумывая, не подшучивают ли над ним.

— Не такой уж важный. Так, начинающий карьерист.

Лишенный присущих горожанину из среднего класса рефлексов вежливой болтовни, Ксаббу просто кивнул и откинулся на мягкие подушки, разглядывая антикварные (поддельные, скорее всего) бронзовые канделябры и тяжелые деревянные панели.

Рени наблюдала, как Дель Рей подзывает официантку, впечатленная его неосознанной властностью. В прошлом веке этот бар был бы вотчиной белых бизнесменов, где о Дель Рее, и Рени, и Ксаббу говорили бы как о «кафрах» или «черной проблеме». Теперь Дель Рей и другие чернокожие бизнесмены восседали среди обломков колониальной империи. По крайней мере, это изменилось, подумала Рени. В баре хватало белокожих: и мужчин в деловых костюмах, и женщин — но они составляли лишь часть посетителей наравне с неграми и азиатами. Хоть здесь восторжествовало истинное равенство, пусть даже равенство богатства и власти. Враг лишился характерного цвета, и теперь единственной определяющей его чертой стала тоскливая нищета.

Ксаббу заказал пиво, Рени — бокал вина.

— Только бокал, — предупредила она. — Потом я предпочла бы пройтись.

Дель Рей поднял брови. Пока напитки не принесли, он продолжал ни к чему не обязывающую беседу, но как-то опасливо, точно ждал, что Рени в любой момент может отколоть нелепый трюк. Она обошла главную тему, рассказав о состоянии Стивена и пожаре, не упоминая о связующих звеньях.

— Это ужасно, Рени! Я так тебе сочувствую… — Дель Рей покачал головой. — Тебе нужно что-нибудь… не знаю… жилье, деньги?

Она покачала головой и залпом допила вино.

— Нет, хотя спасибо, что спросил. Можем мы пройтись?

Дель Рей задумчиво кивнул и оплатил счет. Они вышли на променад. Ксаббу, пивший свое пиво в молчании, последовал за ними.

— Пошли на пирс, — предложила Рени.

Она видела, как растет раздражение Дель Рея, но он и вправду стал политиком. В студенческие времена он бы кипел от нетерпения, требуя ответов и интересуясь, зачем она тратит его драгоценное время. Рени решила, что это изменение в нем она одобряет. Когда они дошли до конца пирса, где стояли с удочками несколько рыбаков и волны бились внизу, она усадила своих спутников на скамейку.

— Можешь думать, что я свихнулась, — сказала она, — но под крышей мне неуютно. Здесь нас вряд ли смогут подслушать.

Дель Рей пожал плечами.

— Я не думаю, что ты свихнулась. — Голос его звучал менее уверенно, чем слова.

— Может, ты еще скажешь мне спасибо. Я не особенно хочу встречаться с твоей женой, Дель Рей, но я и не желаю ей зла, а люди, которые меня преследуют, не слишком разборчивы в средствах.

Он прищурился.

— Лучше расскажи все по порядку.

Рени начала с самого начала, не вдаваясь в подробности и по возможности обходя те случаи, когда она пользовалась служебным положением в личных целях и нарушала правила ЮНКОМа. По временам она просила Ксаббу дополнить рассказ, и бушмен отвечал, хотя мысли его были явно заняты чем-то другим. Рени не могла позволить себе отвлечься, но ее насторожило, что может значить его настроение.

Дель Рей слушал молча, прерывая Рени, лишь чтобы задать уточняющий вопрос. Увиденное ими в «Мистере Джи» его заинтересовало, но догадки Рени по поводу клуба он выслушал с непроницаемой миной, чуть качая головой.

Когда она завершила свою повесть, описав пожар в многоквартирке и убийство Сьюзен, Дель Рей некоторое время сидел, наблюдая, как чайка садится на поручень ограды.

— Не знаю, что и сказать. История… удивительная.

— И что это значит? — Вспыхнула искорка гнева. — Удивительно идиотская или настолько удивительная, что ты мне поможешь?

— Я… я не знаю. Это трудно переварить. — Он вглядывался в лицо Рени, точно пытаясь осознать, насколько изменилась она за годы разлуки. — И я не совсем понимаю, чего ты хочешь от меня. Я ведь не в системе безопасности или полиции ЮНКОМа работаю. Я агент по связям с бизнесом, Рени. Я помогаю крупным фирмам подгонять свои системы под стандарты ЮНКОМа. Я не имею отношения к тому, о чем ты говоришь.

— Черт, Дель Рей, ты часть политбюро, как мы называли эту контору! Ты в ней работаешь! Ты можешь сделать хоть что-нибудь. Хотя бы информацию добыть. Следят хотя бы за этими людьми? Не поступало ли жалоб на эту самую развлекательную корпорацию «Веселый жонглер»? Кто они вообще такие? Мне нужны надежные ответы. Дель Рей, я боюсь.

Он нахмурился.

— Конечно, я сделаю что смогу…

— И еще мне надо попасть в Скворечник.

— Скворечник? На кой черт?

Рени подумала было, а не рассказать ли ему о предсмертных словах Сьюзен, но решила, что не стоит. Последние слова Сьюзен знали только она сама, Ксаббу и Джереми Дако. Пусть они еще немного побудут тайной.

— Просто надо. Можешь помочь?

— Рени, да я не добирался до Скворечника, когда курил травку и был крутым студентом-хакером. — В улыбке его сквозила самоирония. — Ты думаешь, теперь, когда я приписан к юнкомовскому истеблишменту, меня туда на милю подпустят? Для тамошних жителей мы самые главные враги.

Пришла очередь Рени хмуриться.

— Это нелегко. Ты знаешь, я не просила бы, если бы мне действительно, вправду не была нужна помощь. — Она моргнула. — Черт возьми, Дель Рей, мой братишка… он… — Она запнулась, не желая продолжать. Да она скорее умрет, чем расплачется перед ним.

Дель Рей поднялся и взял ее за руку. Он все еще был очень симпатичен.

— Я посмотрю, Рени. Правда. Выясню, что смогу сделать.

— Будь осторожен. Даже если ты думаешь, что я тронулась, сделай вид, что веришь мне, и шарахайся от каждой тени. Не совершай глупостей и не делай очевидных ходов.

— Я позвоню в конце недели. — Дель Рей протянул руку Ксаббу: — Приятно было познакомиться.

Бушмен ответил на его рукопожатие.

— Все, о чем рассказала миз Сулавейо, — правда, — серьезно произнес он. — Это дурные люди.

Дель Рей, покраснев, кивнул, потом повернулся к Рени:

— Мне очень жаль… что со Стивеном так случилось. Передай отцу мои наилучшие. — Он наклонился, чмокнул Рени в щеку, порывисто обнял, потом развернулся и направился к берегу.

Рени смотрела, как он уходит.

— Когда мы разошлись, — проговорила она, — я не мыслила без него жизни.

— Все меняется, — ответил Ксаббу. — Ветер все уносит.

— Я боюсь, Рени.

Она глянула на Ксаббу. Бушмен молчал почти всю дорогу, глядя на испещренные окнами стены улиц-ущелий центра Дурбана.

— Из-за того, что случилось со Сьюзен?

Он покачал головой.

— Я скорблю по ней, да, и я в гневе на людей, совершивших подобное преступление. Но страх мой сильнее. — Он помолчал, глядя вниз, на свои ладони, сложенные на коленях, точно у запуганного ребенка. — Я боюсь снов.