посетила; ведь она была у меня в прислугах долгое время, и при жизни моего сеньора супруга, и после его кончины. Да вдобавок скажите ей, что вы мой двоюродный брат, тот, кого я люблю превыше всего на свете.

Она передала ему кольцо и пожелала проводить его до опушки леса; затем оставила с ним оруженосца, приданного ему в провожатые. Препоручив ее Богу, герцог обещал вернуться в Бланкастель, ежели дело завершится добром. Вскоре он выехал на пустошь, где между обломками копий и обрубками щитов[234] лежали мертвые кони и всадники. Текший посреди пустоши ручей покраснел от крови; все здесь говорило о недавней и жестокой битве. Кто бы могли быть эти убитые рыцари? Пока герцог раздумывал, он увидел оруженосца, вышедшего из рощи невдалеке, голова которого была обмотана тряпицей, оторванной от полы рубахи; он направился к нему, но тот в испуге метнулся за деревья. Герцог догнал его с мечом наголо и пригрозился зарубить, если он не остановится. Раненый рухнул на колени.

– Кто эти люди, – спросил Галескен, – тела которых там лежат?

– Я скажу, если вы меня не тронете.

– Ладно уж!

– Так вот, извольте знать, что госпожа Кабрионская[235] направлялась в Лондон проведать своего кузена короля Артура. Проезжая по этой пустоши, мы встретили двадцать вооруженных людей; мы миновали бы их, не говоря ни слова, когда бы не увидели между ними полуодетого рыцаря, которого до крови избивали двое ратников. Один из нас признал в нем мессира Гавейна, и когда об этом доложили моей госпоже, она от горя упала без чувств. Придя в себя, она сказала, что лучше ей лишиться всего на свете, чем не выручить мессира Гавейна. И вот мы напали на этих палачей, но нас было пятнадцать, и нам не удалось их одолеть. К тому же главарь этих двадцати рыцарей был до того велик, до того силен, что перед ним никак невозможно было устоять. Спутников моих поубивали; я один сумел этого избегнуть, но, как видите, ранен. А госпожа Кабрионская, увидев, что люди ее мертвы, пустилась бежать через лес, и я не знаю, что с нею стало.

Он завершал свой рассказ, когда из леса показалась перепуганная девица. В руках она держала длинные косы, отрезанные от ее белокурых волос; за нею по пятам бежал рыцарь в доспехах, но пеший.

– Сир рыцарь, – воззвала она к герцогу, – умоляю, помогите мне!

Герцог бросился наперерез между нею и рыцарем, но тот дожидаться не стал и скрылся в чаще леса.

– Отомстите за меня этому негодяю, – не унималась девица, – с косами он меня опозорил, а если бы не вы, то надругался бы и над телом.

Герцог поддал шпоры, устремился в лес и нагнал рыцаря, когда он только что дошел до своего коня. Надевая шлем, незнакомец холодно осведомился у Галескена, что ему от него угодно.

– Угодно обойтись с вами, как того заслуживает любой, кто оскорбит даму или девицу.

– Любезный сир, вы на коне, а я пеший; немного вам будет чести победить меня, если вы не дадите мне времени сесть на коня.

– Тогда выбирайте: садитесь верхом, или я сойду.

– Я сяду верхом. Но чего вы от меня хотите, в конце концов?

– Я хочу наказать тебя за то, что в такой день, в канун Пятидесятницы, ты оскорбил эту девицу.

– Я ее даже на травку не уложил. Впрочем, я вас жду, я ведь не побоюсь и двоих таких, как вы.

Тогда герцог пришпорил коня; столкновение было жестоким, из них двоих незнакомец был тяжелее. И вот щиты пробиты, железо уперлось в кольчуги; но герцог, более искусный и ловкий, столкнул соперника в топкое болото, под брюхо его коня. Конь герцога пронесся мимо, но на свою беду запнулся об него и упал. Герцог выпростал ноги из стремян, перебрался через топь, подошел к сопернику с поднятым мечом, но вначале помог ему выбраться. Затем, покончив с этим, он сорвал с него шлем и вознамерился отсечь ему голову. Незнакомец взвыл:

– Пощадите меня!

– Я сделаю так, как будет угодно девице.

– Увы! я слишком дурно обошелся с нею; я предлагаю ей выкуп, какого она пожелает.

Герцог вернулся к девице:

– Воля ваша, что мне делать с этим человеком?

– Вы видите мои отрезанные косы; судите сами, чего стоит подобная обида.

– Не причинил ли он вам иное бесчестье?

– Нет, благодаря Богу и вам; но сие от него не зависело.

Герцог снова обратился к рыцарю.

– Я желаю знать, кто вы такой; вы и те, кто перебил людей госпожи Кабрионской и похитил мессира Гавейна.

– Этого я не скажу.

– Стало быть, вы умрете.

– Нет! скажу: это Карадок.

– Вы полагаете, он убьет мессира Гавейна?

– Нет, но всячески унизит его. Он его ненавидит как убийцу одного из его дядей, славного рыцаря. Я вам ответил, сир, пощадите меня!

– Пощада ваша в руках этой девицы. Сударыня, вот меч этого негодного рыцаря; решайте, как его употребить.

Тогда оруженосец с перевязанной головой подошел и взял меч:

– Я сам отомщу за вас, сестрица.

Девица взглянула на свои прекрасные косы, зарыдала и сказала, что желала бы увидеть его смерть. И тотчас оруженосец взмахнул мечом и снес голову рыцаря долой.

Они вернулись вместе на торную дорогу, как вдруг оруженосец заметил вдалеке одного из своих спутников; он знаком подозвал его; тот подъехал, приветствовал герцога и доложил ему, что госпожа Кабрионская недалеко отсюда. Герцог Кларенс позволил проводить себя к ней и поспешил выразить почтение кузине короля Артура и мессира Гавейна. Раненый оруженосец сел на лошадь обезглавленного им рыцаря, а герцог, отпустив его с Богом, взял слово с госпожи Кабрионской, что она не обмолвится при короле о злоключении мессира Гавейна.

Герцог и оруженосец госпожи Бланкастельской вскоре увидели, подъехав к одному перепутью, что навстречу им едет девица на рысистом коне; она спросила герцога, не он ли тот рыцарь, что освободит мессира Гавейна.

– По крайней мере, – ответил он, – я один из тех, кто попробует это сделать, и что бы ни случилось, я приложу к этому все мои силы.

– Сир! Ваши силы тут ничуть не помогут: понадобится такая мера отваги, какая вам вряд ли дана.

– А вам откуда это знать, сударыня?

– Отважитесь ли вы следовать за мною два дня кряду и сможете ли тем доказать, что вы достойны этого испытания?

– Сударыня, – сказал тут оруженосец из Бланкастеля, – не годится монсеньору сходить с верной дороги, чтобы ехать за вами.

– Ну, не говорила ли я, что у него на это никогда не