раньше находилось море. Потом почва стала подниматься, воды стало меньше, Балтийское море отступило. Но если покопаться в здешней глине, то можно найти ракушки из Балтики. Говорят, что крестьяне в старые времена поля называли озерами. Ко многим здешним церквам приходилось подплывать на лодках, потому что они располагались возле озер, которых больше не существует. Можно сказать, что во времена Линнея эта местность была более влажной, водянистой, болотистой. Крестьяне возделывали землю, чтобы создать нормальные условия для земледелия. То есть эта местность очень изменилась. Река, которая сейчас здесь протекает, теперь всего лишь крошечный ручеек, но мы знаем, что несколько веков назад, пару тысячелетий назад, здесь плескалась мощная река. Если поменять угол зрения, то в пейзаже можно разглядеть смену времен.

У вас были в детстве какие-то любимые уголки вокруг этого дома или нет? Или вы больше времени проводили в доме?

В лесу есть остатки древних захоронений — возможно, тысячелетней давности. Загадочные следы, это место, окруженное таинственной аурой. Рядом расположено озеро, сквозь листву виднеются отблески на воде. По нему можно долго плыть на лодке, потом через пролив попасть в другое озеро, потом в третье. Люблю грести. А зимой вода замерзает, превращаясь в лед. По озеру можно кататься на коньках, так тоже можно заехать довольно далеко. Каждый раз этот переход из жидкого состояния в твердое, из воды в лед не перестает меня удивлять.

Перевод Оксаны Коваленко

Николай Фробениус (Nikolaj Frobenius)

Норвежский прозаик, драматург и сценарист.

Родился в 1965 г. в Осло. Учился в Лондоне, в Институте кинодраматургии. Работал редактором литературного журнала «Vinduet». С 2005 г. работает кино-консультантом в «Norsk filmfond».

Книги: «Водоворот» (Virvl 1986), «Сияющая любовь юного Вильяма Оксенстьерне» (Den unge Villiam Oxenstierneslysende kjærlighet 1989), «Адская притча» (Helvetesfabel 1991), «Каталог Латура, или Лакей маркиза де Сада» (Latours catalog, 1996), «Бессонница» (Insomnia 1997) «Застенчивый порнограф» (Den sjenerte pornografien 1999), «Øyenstikker» (with Marius Holst 2001), «Другие места» (Andre steder, 2001), «Самое малое» (Det aller minste, 2003), «Teori og praksis» (2004), «En folkefiende» (2005), «Herlige nederlag: artikler og intervjuer omlitteratur og film» (2007), «Jeg skal vise dere frykten» (2008).

«Каталог Латура», «Застенчивый порнограф» — наиболее известные в России произведения Фробениуса. Романы как будто не норвежские, а международные. Может быть, отсюда их популярность. В России, в частности. Тем любопытнее узнать, что стоит за этой школой, за этим умением, за этой легкостью владения каноном западного бестселлера.

Николай, насколько я понимаю, даже для норвежского уха ваша фамилия звучит не по-норвежски. Не могли бы вы рассказать историю своей семьи?

Предыстория такова, что мой отец очень увлекался историей, особенно историей России и ее царской семьи. Поэтому он решил дать двоим своим сыновьям царственные имена, Николай и Александр. Это были такие огромные ожидания, представьте себе только — царские имена! И контраст между этим величием и скромной действительностью маленького рабочего пригорода был огромный. Со стороны отца было щедро дать нам имена, которые тогда были очень экзотическими. Сегодня-то имя Николай стало вполне обычным. Фробениус вообще-то датская фамилия. Мои родители были социалисты и феминисты и постановили, что каждый даст свою фамилию одному из сыновей. Таким образом мой брат носит фамилию отца — Боргер, а я — матери. Ее род тянется из Германии, и мы в дальнем родстве с Лео Фробениусом, знаменитым немецким антропологом. Хотя вообще-то это датская фамилия.

То есть вы выбрали себе фамилию матери?

Нет, это родители сами решали, кому какую фамилию.

В результате «Николай Фробениус» звучит как имя знаменитого алхимика. Это никогда не мешало вам в жизни?

Мое имя и фамилия всегда воспринимались в Норвегии как что-то чуждое, как какая-то выдумка. Например когда я отослал в издательство свой первый роман, то в полученном мною отзыве говорилось, что при внесении таких-то и таких-то изменений роман может быть издан под настоящим именем писателя. То есть консультант решил, что это сконструированное имя, псевдоним. И так думают сплошь и рядом, но это заблуждение.

Ваш отец был историком? Откуда у него интерес к русской истории, русским царям?

Я испытываю некоторую тягу к России и русскому, обусловленную моим именем, так что я кое-что читал из истории, но экспертом в этом я, конечно, не являюсь. В основном меня привлекают русские писатели, я влюблен в русскую литературу, в первую очередь Достоевского, который меня всегда необыкновенно привлекал и с которым я чувствую глубокое родство. А в основном вся моя русскость — это отцовское желание царственного величия. Мой отец был психологом, приверженцем и последователем Вильгельма Райха, он занимался вегетотерапией, много сделал для создания в Норвегии специализированного центра, который носит теперь название «Институт Ника Ваала». И он работал там вегетотерапевтом, в том числе и пока Райх жил в Норвегии. Мама социальный педагог, занимается дошкольниками и младшими школьниками. То есть у них была схожая сфера интересов, педагогика и психология. Кроме того, отец очень интересовался литературой и сам написал два романа. И я вырос в доме, где постоянно велись интеллектуальные дискуссии, где много читали, рассуждали, обсуждали, и мой интерес к чтению, конечно, оттуда, из родительского дома.

А что это были за два романа? Николай, вы помните, о чем они?

Один назывался «Прыжок», второй — «Несправедливость», и оба были психологическими романами. Отец много читал и понимал, что его произведения не являются той литературой, о которой он мечтал, что он не стал писателем того уровня, какого хотел. Хотя он мог бы, наверно, вырасти в более крупного писателя, но он, так сказать, жег свечку с двух концов. Он продолжал работать психологом и сочинял параллельно с этим, постольку-поскольку. Можно, наверно, сказать, что я вырос в семье с высокими неосуществленными литературными мечтами.

Не очень ли довлели над вами приобретенные в семье психологические знания, когда вы писали «Каталог Латура»?

Я не ощущал этого давления, наоборот, мне очень помогал его интерес к психологии, который проявлялся во всем, о чем он писал. Для меня всегда служило очень большой поддержкой то, что мы с отцом много беседовали о психологии, об устройстве человека. У него за плечами был сорокалетний опыт работы психотерапевтом, и у него была способность проникать внутрь человека, он многое знал о людях, о потайных ходах их психики и прекрасно в людях разбирался. То, что я узнал от отца, я всегда использовал в своих книгах, но