Но даже тогда лишний вес не скрывал факта, что Раллен был солдатом. Под слоем жира скрывались крепкие мышцы, толстые руки и ноги не сулили добра противнику на арене. А острые черные глаза казались всевидящими.

Теперь все изменилось. Жир сошел – до капли, будто испарился, и серовато-коричневая кожа складками повисла на костях. Он восседал на ящике, который кто-то вытащил для него на середину, точно на самодельном троне, но никак не выглядел уверенным в себе властителем. Черная форма пропиталась потом. И лысина, даже в полутьме склада, взмокла и блестела. А глаза… тоже блестели, но – как стеклянные.

«Все еще опасен, – отмечала, разглядывая его, Гвенна. – Если не стал опаснее, хоть и отупел».

Она невольно покачала головой.

– И вы повинуетесь вот этому говнюку? – выкрикнула девушка.

Раллен только улыбнулся тонкой безрадостной улыбочкой, поднял к губам глиняную чашу, основательно отхлебнул и улыбнулся шире:

– Гвенна Шарп. Ты всегда слишком много воображала о себе и никого на свете не уважала. Бросаешься оскорблениями, а ведь тебе ничуть не помогла вся твоя выучка. Ты сама мне подставилась, как свиной бок.

Он добился смешков от пары солдат. Гвенна чувствовала, как горят у нее щеки, как ярость прожигает до костей. Мышцы напряглись для броска. Она могла бы его убить. Не будь он лич. Даже с двумя стрелами в боку она успела бы задушить ублюдка. Гвенна стиснула зубы, сдерживая себя. Он лич. Возможно, он способен испепелить ее за один косой взгляд.

– Как узнал? – бросила она. – Про бочки.

Он сделал еще глоток из чаши и вперил в нее расширенные зрачки, словно упиваясь зрелищем:

– Тебе еще многое предстоит открыть, Шарп. О власти командира. О верности.

Эти слова ударили ее под дых, точно палка.

– Кто выдал?

– Не угадаешь? – спросил Раллен, поджав губы.

Ей в голову разом пришли полдесятка имен, подступили к горлу, но Гвенна их проглотила. Она не станет подыгрывать Раллену.

– Пожалуй, не буду гадать, – ответила она, слизнув кровь с разбитой губы и сплюнув скользкий сгусток на доски пола.

Даже столь скромное сопротивление поразило солдат. Гвенна бросила взгляд на арбалетчиков, недолго задержала его на женщине. Та была заметно старше остальных новобранцев Раллена – пожалуй, лет тридцати, но с крепкими руками и в плечах шире многих мужчин.

– Неправильно держишь, – сказала ей Гвенна, кивнув на арбалет.

У женщины дрогнули губы. Она нерешительно попятилась, взгляд заметался между Гвенной и оружием.

– Не слушай ее, Пол, – проворчал Раллен. – Она тебя прощупывает, только и всего. Ищет слабое место.

Женщина по имени Пол покраснела и угрожающе подняла оружие.

– Ты будешь со мной играть? – процедила она (Гвенна не раз видела такое на арене: страх, переплавленный в ярость). – Ты будешь со мной играть, когда я вобью тебе болт в глотку?

– Возможно, – пожала плечами Гвенна. – Попробуй – проверим.

– Хватит! – рявкнул, привстав с места, Раллен. – Пол, назад!

Женщина помедлила, ругнулась сквозь зубы и отступила на несколько шагов. Раллен опять повернулся к Гвенне:

– Вижу, чем ты занимаешься. Пытаешься вбить клин между мной и моими людьми. Вообще-то, грустно, если подумать, что именно это я и провернул с тобой. – Он развел руками. – Хобб. Помнишь такого? Он тебя выдал. Бесплатно. В доказательство доброй воли, как он сказал.

Гнев горячей желчью обжег Гвенне горло – гнев такой густой, что она чуть не задохнулась. Но Раллен следил за ней из-за края чаши, и она заставила себя сохранять равнодушную неподвижность.

– Спасибо, что поделился. Значит, его убью первым. В смысле, сразу за тобой.

– Не трудись меня дразнить, – недовольно хмыкнул Раллен. – Не выйдет. Что до причины, по которой эти верные солдаты мне повинуются…

Он лениво поднял руку, шевельнул пальцами – Гвенну стиснул огромный невидимый кулак. Прозрачный воздух стал вдруг жестче дубовых досок. Жестче и намного, намного теснее. Гвенна едва дышала в невидимой хватке Раллена и даже дернуться не сумела, когда он оторвал ее от пола и подвесил в воздухе.

– Причина та же, что всегда за кем-то ведет людей, – сила.

Он лениво покрутил пальцами, и Гвенну тоже закрутило. Боязливый трепет на лицах солдат объяснил ей все.

«Так, – мрачно подумала она. – Он, значит, прямо отсюда может дотянуться до своего колодца».

Когда ее снова развернуло лицом к Раллену, тот улыбался. Вращение прекратилось – куклу вздернули на нитке.

– Подожди тут, – бросил Раллен, щедро прихлебывая из чаши и переводя взгляд на вторую бочку, – мы пока достанем второго придурка.

На этот раз речь его показалась чуточку невнятной. Гвенна покосилась на чашу: неужели он к середине дня уже так пьян? Но тут снова застучали молоты, к треску досок примешались глухие удары по живому телу. Гвенна не могла повернуть головы, но страх Джака чуяла – едкий, как горящая смола, – и видела глаза Раллена, его остекленелый, но жадный взгляд на творящееся перед ним насилие. К запаху ужаса Джака добавился запах его крови.

Когда грохот наконец прекратился, Раллен улыбнулся.

– Свяжите его, – кивнул он на пилота.

Солдаты взялись за дело. Лич потянулся к стоящему рядом чугунному котелку, долил из него в чашу.

– Как мне это нравится!

От едкого пара у Гвенны защипало в носу. Она не сразу откопала в памяти, но все-таки опознала запах, и тогда сразу многое для нее прояснилось: поля ярких, как солнце, цветов вокруг Крючка, пьяная речь Раллена, его худоба, серые складки кожи, рассеянный, пустой взгляд. Все разом встало на место.

– Желтоцвет, – проговорила Гвенна.

Голос ее прозвучал глухо и сдавленно. Невидимые узы сковали так крепко, что слова приходилось выдавливать из груди. Они едва ли стоили таких усилий, но Шаэль ее побери, если она станет терпеливо ждать, пока мерзавец творит, что ему вздумается.

– Пропиваешь свой доход? – съязвила Гвенна.

Насмешка целиком отняла у нее дыхание, но она не жалела.

Взгляд Раллена на миг заострился, как если бы она достала его кулаком. Но он тут же расслабился, рассмеялся, поднял чашу в издевательском салюте и снова припал к ней.

– Эти цветочки сильно оболгали, – заметил он, раскручивая чашу с исходящей паром жидкостью. – Если их правильно обработать, они не уступают лучшим винам. Однако… не хотелось бы притупить удовольствия от предстоящего развлечения.

Раллен отставил чашу. Он и так уже основательно отупел. Желтоцвет уступал иным напиткам крепостью, зато его действие было менее предсказуемо. Одни рассказывали о вызванных им видениях, другие описывали только снизошедшее на них спокойствие – как будто сознание затягивало шелком. Гвенна раз попробовала немного в каком-то клоповнике на Крючке – у нее тогда загорелась кожа. И потянуло в драку.