Анаис вдруг почувствовала, как ей на ключицу упали горячие слезы.

– Я не могу выдержать это.

– Да, ты можешь, Линдсей.

– Нет, – покачал головой он. – Это слишком изощренная пытка. Моя голова… она буквально вопит, моля об опиуме. Я… я могу причинить тебе боль, Анаис, поднять на тебя руку. Чувствую, что готов сделать это – только ради одного-единственного шанса раздобыть опиум.

– Ты никогда не поднял бы на меня руку, Линдсей. Ты никогда не заставил бы меня страдать, я точно знаю.

– И все же я уже делал это, не так ли?

– Тсс, – прошептала Анаис, еще крепче сжимая его в объятиях. – Этот шторм пройдет.

– Я не смогу вынести новый шторм.

– Нет, ты вынесешь, ты сможешь. Я никогда не видела тебя сильнее, Линдсей. Ты можешь побороть эту зависимость. Ты обязательно возьмешь над ней верх.

Линдсей дрожал в ее руках, прижимаясь все сильнее:

– Не оставляй меня, Анаис.

– Я никогда тебя не покину. Когда ты откроешь глаза, Линдсей, я буду рядом.

Его пальцы, безудержно дрожа, с нежностью коснулись ее губ.

– Обещаешь, мой ангел? Она поцеловала его пальцы:

– Обещаю.

– Прими со мной ванну, Анаис, – попросил Линдсей. Он взял ее за руку и повел к минеральной ванне. Там он снял с себя брюки, потом взялся за подол сорочки и стянул тонкую ткань через голову Анаис. – Возможно, вода заберет боль из моего тела. А твои руки, Анаис, – сказал Линдсей, приподнимая ее над полом и опуская в ванну, – заберут боль из моей души.

Они вместе скользнули в теплую воду. Анаис прижалась к Линдсею, обвив его тело руками и ногами так, чтобы иметь возможность ласкать его и нашептывать ободряющие слова ему на ухо.

– Ты очень сильный, Линдсей. Ты выдержишь все. Я в это верю.

Линдсей посмотрел на Анаис, перехватил ее взгляд в лунном свете, вползшем в комнату через окна. Потом неистово захватил ее губы своим ртом.

– Забери меня ото всех этих мучений, – взмолился он. – Заставь забыть обо всем, кроме тебя.

Нежный ротик Анаис уже ласкал его подбородок, начавший покрываться щетиной. Ее губы нашли его шею, взметнулись вверх у кадыка, когда Линдсей с усилием глотнул – она поцеловала этот напряженный кадык, и Линдсей почувствовал, как весь обмяк в ее объятиях. Он крепче сжал Анаис за талию, ощущая, как ласково плещется вокруг них вода. Руки возлюбленной погладили плечи и руки Линдсея, которые все еще отчаянно дрожали, потом мягко провели по мускулам груди, успокаивая его, лаская его…

Она совершенно точно знала, в чем нуждался Линдсей, и давала ему это – так легко, так восхитительно. Без вопросов, без оговорок.

Боже, ему так требовалось это, думал Линдсей, закрыв глаза и позволяя Анаис касаться своего тела. Ему необходимо было ощутить ее нежность, почувствовать ее силу, словно он мог впитать эту мощь и убежденность, забрать все это у Анаис, чтобы упрочить собственную поколебавшуюся решимость. Ему отчаянно требовалось воссоединиться с Анаис, осознать, что ему все еще принадлежит частичка ее – частичка, которой владел только он один.

Линдсей знал, что она делает это не из жалости. Анаис делала это из-за любви, из-за страсти, которую они питали друг к другу. А он… он был достаточно слаб, чтобы позволять ей это – нет, он молил бы Анаис продолжать, если бы ей вздумалось прервать эти прикосновения и порхание губ над его шеей. Он нижайше просил бы ее не останавливаться. Но Анаис не заставляла его умолять. Сейчас она точно знала, в чем он нуждался – почти так же сильно, как в опиуме. Это были ее нежные прикосновения, способные избавить его тело от страданий, а его душу – от острой, ноющей боли.

Линдсей желал подарить Анаис наслаждение, погрузиться в ее сладкое лоно и попробовать ее на вкус. Почувствовать, как пальцы любимой тянут и сжимают его волосы, когда она парит на вершине экстаза… Но он был слаб, он был эгоистичен. Он хотел, чтобы Анаис – всего один только раз! – продемонстрировала ему свою плотскую любовь. Взяла его тело в свои собственные руки и показала ему, как много он для нее значит.

Губы Анаис скользнули вниз по горлу Линдсея, ее пальцы играли с его сосками, затвердевшими, горящими от ее прикосновений. Тело Линдсея было готово, оно жаждало взять все, что предлагала ему Анаис. Трепеща от предвкушения и возбуждения, он нетерпеливо дернул бедрами, подталкивая член к верхушке ее бедер. Потребность погрузиться в тело Анаис была неистовой, первобытной, почти всепоглощающей, и Линдсей толкнул бедрами еще резче, ища вход в лоно – упругое и теплое, жаждавшее принять его.

– Позволь мне дать тебе это, – прошептала Анаис у щеки Линдсея, потянувшись к его яичкам и сжимая их в руке.

Он застонал, накрывшее его ощущение было таким прекрасным – и все же недостаточным. Анаис играла с Линдсеем, дразнила его, заставляла пылать страстным жаром, а потом потянулась к члену и принялась поглаживать его вверх и вниз. Эти неспешные ласки заставили Линдсея стиснуть зубы в стремлении получить нечто более резкое и быстрое, то, что заставило бы его излить семя в руку Анаис. И все же он не собирался требовать или диктовать. Он хотел, чтобы Анаис изучала его, любила его так, как желает сама.

– Позволь мне попробовать убрать эту боль, – прошептала она, проводя кончиком пальца по раздутой головке, уже сочившейся семенем от нетерпения.

– Только ты, мой ангел, – судорожно выдохнул Линдсей, когда Анаис припала губами к его соску. – Теперь я чувствую только тебя, одну тебя. Хочу одну тебя и то блаженство, которое ты мне даришь.

Боже, она заставила боль во всем теле утихнуть, омыв соски Линдсея языком и погладив член более резкими взмахами, заставившими мужское естество еще сильнее набухнуть и отвердеть. Член метался между их телами, и Линдсей чувствовал близость лона Анаис, которое касалось его бедра и уже сочилось влагой желания. Вздыбленный ствол оказался между ее шелковистыми бедрами, и Линдсей позволил Анаис вспорхнуть наверх. Его руки скользнули по спине Анаис, метнулись вниз, к полным ягодицам, и он скользнул между пышными полушариями кончиком пальца. Вода была теплой, но Линдсей ощутил мурашки, пробежавшие по коже любимой, когда Анаис закачалась в такт с ним, по-прежнему лаская его рукой, – доставляя удовольствие себе, она одновременно дарила блаженство ему.

Она отдавала Линдсею все. Произнесенные шепотом слова любви, свое пышное, с соблазнительными изгибами тело, прижимавшееся к нему… Она распалила Линдсея до такой степени, что он едва не изверг семя в ее ладонь, потом охладила его пыл, но лишь для того, чтобы снова довести до грани оргазма.

Это было медленно и красиво… Первый раз, когда она овладевала им сама, взяв инициативу в их любовных играх в свои руки. Анаис знала, как коснуться Линдсея, как заставить его застонать, но знала ли она, как сильно он нуждался в ней теперь? Как отчаянно ему требовалось оказаться внутри ее, чтобы заполнить пустоту в своей душе – ту самую пустоту, которую оставила она после себя, когда они расстались? Знала ли она, как жизненно необходимо было Линдсею воссоединиться с ней, чтобы заставить неистового демона, кричавшего в его голове, замолчать?