отпил и ухмыльнулся, — А скорее наоборот. Я тут наведу бардак, а разгребать и со всем этим потом жить именно вам и придётся.

Это было почти убедительно и точно многое объясняло. Остался тогда ещё один вопрос.

— Как ты собираешься сделать Парми белым? Да и дерево на неё теперь и не посмотрит.

— Это да, — поморщился он, — И тут как раз мне и нужна твоя помощь. Та самая, о которой я говорил в самом начале. Мы отдадим ей твои силы!

— Охренеть! — в третий раз опешила я, — И тогда такой вопрос, без сил я всё еще останусь особенной?

— Силы восстановятся со временем, — отмахнулся Зилам, — Как раз благодаря этой вашей связи с Малом, но пока ты будешь без них, то и дереву станешь не нужна.

— А без Парми, это всё лишь оттягивание момента, — вздохнула уже я и потерла устало лоб. Вот же хрень! Не, не так — ХРЕНЬ!!

— Ладно, — посмотрела я на Зилама, — Что ты задумал? Как мы будем этот обмен проворачивать?

— Похоже, я зря брату не поверил, — улыбнулся повелитель, — Но именно поэтому я и пришел. Слушай меня внимательно….

Глава. 36. Найти в себе решимость

Зилам.

День выдался удивительно красивым. Я и не заметил, что уже почти пришла осень. Яркое небо перестало быть выцветшим обретя синюю холодную глубину, а облака стали тяжёлыми, словно сытые стада трехрогих мулень. Солнце перестало жечь, и его золотой свет словно нырял среди этих облаков, перемешивая их и превращая в затейливые фигуры.

Рваный утёс острым краем резко выдавался над горным массивом, а сильный ветер своими широкими ладонями так и норовил меня с него спихнуть. Старый клён, каким-то чудом прижившийся здесь, вымахал так, что возвышался над утёсом, словно разноцветный купол эльфийского храма. Зеленого всё еще было больше, но ветер находил и кружил в воздухе жёлтые и красные листочки. Словно большие бабочки, они следовали по его течению и уносились к подножью гор.

Это место было особенным. Это место было тайным. Это было наше с братом место. И именно тут мы в первый раз встретили Парми. Я всё еще сомневался, что она придёт сюда, но всё равно был рад, что пришел сюда сам. Скоро всё закончиться и хорошо бы собрать вот таких чудесных картин побольше.

Луч пробился сквозь листву и, смешавшись с тенью, словно вычертил знакомый силуэт.

… Хрупкая девушка в коротком белоснежном платье стояла под цветущим деревом, а яркое весеннее солнце, словно золотым ореолом подсвечивало её фигуру.

Я сам был абсолютной противоположностью этому — чёрная одежда, чёрные волосы и такая же чёрная мрачность на сердце. Усталость, злость….

— Да плюнь ты уже на них, — в который раз пытался убедить меня Мал. А я в который раз пытался пробиться сквозь условности и застарелые привычки своего народа, — Просто делай, что делаешь. Мы всегда шли вперед и никогда не оглядывались, так чего ты сейчас-то остановился?!

«Именно поэтому», — заворчал я, переходя на ментальную речь. Девушка так увлеченно смотрела в небо, что до сих пор меня не заметила, а я не знал что делать. Может не мешать и просто уйти?

— Вот! — снова ткнул в меня брат, но в этот раз голос его был радостным, — Подойди к ней! Это именно то, что тебе сейчас и нужно.

«Это ещё почему?» — замотал я головой. Вот никакого желания нет с кем-то говорить. Хватает и личного призрака. Но даже пусть и в такой форме, но его, своего брата, я не променяю ни на кого другого. И обязательно его вытащу!

— Потому! — хитро прищурился он и резко налетел на меня. От неожиданности я отшатнулся и маленьких камушек вылетел из-под моей ноги, громко стукнувшись об утёс. Девушка вздрогнула и обернулась. Огромные лиловые глаза обрамленные пушистыми светлыми ресницами, смотрели удивленно и немного напугано, но как только она меня узнала, то её лицо словно засветилось изнутри, а губы растянулись в улыбке.

— Ваше темнейшество, — грациозно поклонилась она, немного склонив голову, чем тут же воспользовался ветер. И её светлые пряди ярко заискрились на солнце, выбравшись на свободу из красивой прически. Девушка тонкими пальцами поймала их и привычным движением убрала за ухо. Это было так естественно и красиво, что я даже замер, лишь бы не спугнуть, — Я не знала, что это ВАШЕ место, простите. Я сейчас уйду.

— Не стоит! — едва успел остановить её я. Девушка так быстро развернулась и достала крылья. На мгновение они показались мне ослепительно белыми, но нет, это просто яркое солнце.

— Жемчужный? — крутился вокруг неё Мал с интересом рассматривая, а потом снова вернулся ко мне, — И очень даже миленькая. Ты бы присмотрелся?

«Отстань» — попытался отмахнуться я. Какое-то время назад у брата внезапно появилась дикая идея подыскать мне подходящую компанию. Он постоянно напоминал мне про одиночество, про попытки забить это кучей работы и книгами. Про ставшую постоянной усталость. Да, знаю я! А ещё знаю, хоть он и пытается это скрывать за своей дурацкой улыбочкой, что как только найду, то тут же потеряю его!! Под предлогом «третий лишний» он тут же сбежит и снова меня бросит! Вот уж нет.

— Что не стоит? — обернулась она и снова убрала прядь волос за ухо.

— Уходить не стоит, — пояснил я, заглядывая в удивительные лиловые глаза, — Места много. На двоих точно хватит.

— Хватит, — кивнула она, а её глаза внезапно осветились радостью. Она убрала крылья и подошла ко мне, — Парми, — протянула она мне свои тонкие пальчики, — Очень счастлива с вами познакомиться….

Облака скрыли солнце, и силуэт растаял, а вместе с ним и чудесное воспоминание. А я-то тогда считал, что всё плохо. Но на самом деле тогда, всё было просто, а все трудности я сам же себе и выдумывал.

На сердце легла грусть. Та Парми была такой чудесной, светлой и милой. Когда же всё изменилось? Почему?

И словно отвечая на мои вопросы передо мной появилась уже настоящая Парми. Она явно попыталась привести себя в порядок, но глубокие тени под глазами до конца скрыть ей не удалось. Цвет лица был бледно-серым, и даже яркий день не мог этого исправить. В глазах застыла настороженность и боль, а уголки губ дрожали…. От чего? Ненависти? Презрения? Это я виноват? Это я сделал её такой?!

— Зилам? — её голос зазвенел неприятно высоко и я непроизвольно поморщился, — Я даже удивлена, что ты не привел с собой кого-нибудь ещё, — она резко выпрямилась и вскинула вверх подбородок, — Что считаешь,