Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Единственное свидетельство внутреннего структурирования мы встречаем, когда дело доходит до 1737 г. Более двух десятков писем, созданных между январем 1737 г. и ноябрем 1738 г., Микеш выделил в особую группу, снабдив их отдельным заголовком. В этих письмах он повествует о прибытии в Турцию старшего сына Ракоци, Йожефа, о коренных изменениях, происшедших в жизни эмигрантов, и о молдавском походе, предпринятом герцогом. Здесь подробное описание личных переживаний на какое-то время вновь занимает преобладающее место. С 1741 г., после того как очевидной стала тщетность надежд на возвращение домой, вплоть до 1748 г. Микеш пишет очень мало, в среднем по одному письму в год. Между 1748 и 1754 гг. количество писем опять возрастает и становится относительно равномерным: в письмах 172—192 находит место описание турецких обычаев и культуры, при этом Микеш опирается на один французский источник: доля личных впечатлений здесь существенно отходит на задний план. После 192-го письма, в 1754—1756 гг., он пишет всего семь писем, затем, в 1757 г., тоже семь, которые содержат в равной мере личные впечатления, политические новости и литературные вставки, — ранее Микеш написал столько писем за один год лишь в 1739 г. В последнем письме, датированном 20 декабря 1758 г., Микеш оглядывается на годы эмиграции, размышляет о смерти и ставит судьбу изгнанника перед читателем как устрашающий пример.
Среди тем, так или иначе затронутых или хотя бы бегло упомянутых в письмах, присутствуют такие значительные события европейской истории первой половины XVIII в., как, например, Пожаревацкий мир 1718 г., завершивший Австро-турецкую войну, война за польское наследство 1733—1738 гг., Австро-турецкая война 1736—1739 гг., проходившая с участием России, война за австрийское наследство 1740—1748 гг. В письмах фигурируют — иногда бегло, иногда более основательно — выдающиеся исторические деятели эпохи: Людовик XV, Петр I, Екатерина I, Анна Иоанновна, Карл VI, Мария Терезия, Фридрих II. Микеш, особенно вначале, с пристальным вниманием наблюдает как за событиями европейской политической жизни, комментируя их, так и за поворотами внутренней политики в Турции, поскольку изгнанники долгое время именно от последних ждали изменения своей судьбы. В письмах ясно прослеживается, как надежда на возвращение домой сменяется вначале разочарованием, затем угрюмым смирением и в конце концов полной безнадежностью.
Микеш редко упускает повод, чтобы высказать какие-либо критические размышления, связанные с общественными отношениями и с ситуацией в культуре. Размышления эти продиктованы довольно четким сознанием необходимости реформирования дворянского общества, или, во всяком случае, эволюции его в сторону гражданского (буржуазного) уклада; здесь вырисовываются контуры просвещенческой социальной и культурной программы. Главные пункты этой программы: служение родине, национальное самосознание и понимание необходимости единства, формирование стабильных общественных отношений, повышение культурного уровня и приобретение знаний, применимых в практической жизни. В полном согласии с тенденциями эпохи Микеш призывает обратить внимание на необходимость обучения девушек и женщин. Он признает роль гражданских ремесел и науки в национальном хозяйстве; частные интересы он последовательно подчиняет интересам общества, страны. С понятием нации тесно связан родной язык; страна, родина, родная земля и родной язык неотделимы друг от друга.
Важный содержательный элемент «Турецких писем» — показ инакости турок, восточной атмосферы, магометанской цивилизации и связанные с этим размышления; пользуясь выражением Лайоша Хоппа, это «личностный экзотизм» Микеша. Известно, что описания и размышления, связанные с поведением, обычаями далеких народов, играли важную роль в формировании европейской моралистики. Наряду с солидной литературой о путешествиях в Константинополь, с историческими, географическими трудами, описывающими мусульманский мир, «Турецкие письма» Микеша также способствуют знакомству с возникновением и основами европейского ориентализма, с взаимосвязью экзотизма и моралистского миросозерцания.
Писателя в равной степени интересуют исторические, социальные, моральные и религиозные вопросы, но он рассматривает их пристальным, отстраненным взглядом стороннего наблюдателя. В круг его излюбленных тем входят, например, турецкие обычаи, связанные с подарками, гостеприимством и т.д., обращение с женщинами, жизнь султанов-многоженцев, тайны гаремов, особенности бракосочетаний и разводов. Исходя из собственного опыта, он неоднократно признает, что Порта и отдельные турки проявляли великодушие по отношению к изгнанникам-венграм. Пользуясь любым поводом, он высказывает сожаление в связи с низким социальным статусом турецких и армянских женщин, с их угнетенностью, замкнутым образом жизни. Он показывает структуру султанского двора, частую смену визирей, живописует эффектность церемоний приемов, осуждает институт рабства, но в то же время, ссылаясь на венгерские условия, относится к рабству с определенным пониманием. Описывает поведение местных чиновников и придворных, подробно знакомит с религиозными обычаями и суевериями. Фиксирует наблюдения, связанные с турецким сельским хозяйством и ремеслами. Неоднократно жалуется на отсутствие светской жизни, с юмором пишет о том, как мусульмане представляют рай, дает эмоциональное описание празднования Рамазана. С презрением пишет о пьяных дервишах, иронически рассуждает об изменчивой судьбе великих визирей и о деспотических нравах, критикует глубокие общественные предрассудки, консерватизм и царящую при дворе коррупцию. Несколько раз упоминает мусульманскую легенду о хлебе, рассыпанном Богом в разных местах для человека, об ангеле, который принес глину для сотворения человека, и в связи с этим размышляет о человеческой судьбе, о непостоянстве удачи, о преходящей земной славе и божьем Провидении.
Модный в ту эпоху эпистолярный жанр, открывающий перед творческим человеком множество возможностей, Микеш развивал в своем наиболее близком ему направлении. Литературность его «Писем» выражается главным образом не в композиционном выстраивании коллекции как некоего «целого», но в художественном оформлении каждого отдельного письма, а также в сугубо индивидуальном сочетании личного жизненного пути и повествовательных моделей, в которых так или иначе воплощалась история эпохи. Название, которое Микеш дал своему произведению, таково: «Письма, писанные Μ. К. в Константинополе для гр. П. Э.». Значение инициалов П. Э. нам неизвестно; мы не знаем даже, скрывают ли эти инициалы чье-то конкретное имя. Название это, с двойной монограммой, с обозначением жанра и места проживания фиктивного адресата, следует французским образцам, к которым относятся появившиеся в большом количестве во Франции второй половины XVII и первой половине XVIII в. сборники галантных посланий, путевых заметок, а также коллекции частных писем, собрания фиктивных писем, письмовники, эпистолярные вставки в галантных романах, композиции, содержащие вместе исторические и фиктивные письма. Все это, вместе взятое, играло важную роль в формировании жанра эпистолярного романа.
Текстовая структура «Турецких писем» определяется постоянным экспериментированием автора с различными типами дискурса,
