Когда Рамеш появился в дверях, жена бросила на него поспешный взгляд, незаметный и полный страха, прежде чем вернуться к своему занятию. Я подумала, интересно, что же он делал, что вызывало в ней такой ужас, но чувствовала, что лично мне он не причинит вреда, а если все-таки это произойдет, я была полностью готова пострадать за последствия того, что творю.

— Пейте свой чай. Я начну свои молитвы в одиночестве. Так будет лучше. — Он развернулся и вышел.

Женщина поднялась с пола, где она выскребала кокос, процедила чай в две кружки и предложила мне одну из них, избегая встречаться со мной глазами.

— Вы можете выпить его в гостиной, если хотите, — вежливо предложила она. В ее голосе больше не было никакого отчаяния. Он был спокойным и нейтральным. Существо, похожее на летучую мышь, вернулось к своему занятию.

Я сидела в гостиной, где было мало мебели, и пила свой чай. Горячая жидкость успокоила меня и помогла расслабить напряженные нервы. Но где-то глубоко внутри меня еще оставался страх от черного действа, которое я собиралась предпринять. Вскоре Рамеш раздвинул бисер занавески и встал передо мной, держа в руках мешочек из красной ткани. Я поспешно поставила кружку с чаем на пол и взяла мешочек с должным уважением, обеими руками.

— Держите соль из мешочка в бутылке и разбрасывайте ее под кроватью мужа каждый день, пока она не закончится. Всякий раз, когда он будет уходить ночью из дома, набирайте небольшую горсть соли, повторяйте мантру, которой я вас научу, с такой силой, какую только сможете в нее вложить, а затем таким же твердым тоном приказывайте ему вернуться домой.

Он взял меня за руку. Его рука была холодной и сухой. Он повернул мою ладонь вверх и несколько минут рассматривал ее. Потом оставил мою руку и научил меня мантре.

Я заплатила ему ничтожную, с моей точки зрения, сумму. Я хотела заплатить больше, но он отказался.

— Посмотрите на этот дом, — сказал он. — Мне больше ничего не нужно.

Я взяла соль и собралась уходить. Надевая свои туфли, я подняла глаза, чтобы попрощаться, и обнаружила, что он очень пристально смотрит на меня. Его глаза были темными и бездонными, лицо — закрытым и недоступным. Он был похож на статую из черного мрамора.

— Будьте сильной и осторожной, а не то он победит.

Я кивнула и, схватив красный мешочек, поспешила уйти. Все происшедшее полностью лишило меня сил, кровь в висках бешено пульсировала. Я подумала было позвонить дяде Севенесу и рассказать ему о том, что произошло, но затем решила этого не делать.

Остановившись у магазина, я купила гроздь бананов. Потом выбросила бананы на обочину дороги и переложила красный мешочек с его содержимым в коричневый бумажный пакет из-под бананов. Я не хотела, чтобы Аму увидела этот красный мешочек, потому что она мгновенно что-то заподозрит. Она знала все о способах мести, к которым прибегают отвергнутые любовники. Где-то в глубине души я даже чувствовала стыд. Что бы сказал папа, если бы увидел, как я рассыпаю свое магическое средство под кроватью Люка? Что бы сказала бабушка? Думать об этом было невыносимо.

Я наблюдала за тем, как Люк собирается уходить. Надев свою белую с серым шелковую рубашку, он выглядел совершенно обворожительно. Он улыбнулся мне и нежно поцеловал в макушку.

— Я не должен опаздывать, — предупредил он.

Я знаю, что ты не должен, ты — человек с сердцем змеи, подумала я про себя. Теперь и у меня был свой секрет. Это позволяло мне ощущать себя сильной перед лицом его гадкого обмана. Если он мог смотреть мне в глаза и лгать прямо в лицо, что ж, я тоже смогу.

— Мне подождать тебя? — спросила я, слегка улыбаясь.

Люк давно уже не видел такого выражения на моем лице и выглядел удивленным.

— Хорошо, — довольно охотно ответил муж.

Возможно, именно тогда я начала его ненавидеть. Я не знаю.

Но на лезвии моего топора — старая кровь, и мысль о жизни без Люка по-прежнему невыносима. Я слушала, как звук мотора его машины затихает в конце подъездной дорожки, прежде чем в ярости взбежала вверх по лестнице, рассыпала соль под его кроватью и выплюнула мантры, свернувшиеся внутри моего рта. Я звала его домой.

Через полчаса я проделала то же самое еще раз. Слезы злости бежали по моему лицу. Я приказывала ему вернуться домой.

Через тридцать минут я повторила это снова. На этот раз мой голос стал жестким и полным ненависти. Я приказывала ему вернуться домой.

— Вернись домой сейчас же! — ядовито шипела я.

Он приехал меньше чем через двадцать минут. Не веря своим ушам, я слушала урчание его «мерседеса». Рамеш действительно знал свое дело. Это была битва, которую я собиралась выиграть. Мне хотелось хохотать. Послышался звук ключа во входной двери.

— О, ты рано вернулся, — ненароком заметила я.

На мгновение муж замер посреди комнаты, как будто в смущении, и странно посмотрел на меня.

— Что случилось? — спросила я. Сердце заныло от легкого беспокойства. Я вовсе не хотела, чтобы он был таким потерянным. От него требовалось просто вернуться домой, к своей жене и любить ее, как раньше. Я пристально смотрела на него, а он — на меня.

— Я подумал, что ты могла заболеть, — сказал Люк странным голосом. — Я подумал, что в доме может быть что-то не так, почувствовал тревогу и беспокойство. У нас все в порядке?

— Да, — слабо ответила я, вставая и подходя к нему, чтобы взять его за руки. При виде его, такого растерянного, у меня сжалось сердце. В конце концов, у меня не было к нему ненависти. Он был моей жизнью. — О, Люк, все хорошо. И у нас все в порядке. Пойдем спать.

— Мне кажется, у меня по спине, под рубашкой что-то ползает, — пробормотал он себе под нос.

Я проводила его наверх по лестнице, безвольного и растерянного. В постели он не хотел заниматься любовью, но крепко прижимался ко мне, словно ребенок, испуганный ночным кошмаром. Его поведение встревожило меня. Сила соли под кроватью вселяла в меня страх. Снова и снова я вспоминала смущенное лицо Люка, когда он говорил: «Мне кажется, у меня по спине, под рубашкой что-то ползает». Люк, без его горящих глаз, представлял собой перепуганного зомби. Ответственность за превращение его блестящего ума в кашу не должна лежать на мне. В эту ночь я долгие часы лежала без сна, прислушиваясь к его дыханию. Один раз он вскрикнул и задышал тяжело. Я разбудила его, и несколько жутких мгновений он загнанно смотрел на меня, не узнавая.

— Все в порядке, — успокаивала я мужа в мягкой темноте, гладя по голове даже после того, как его дыхание стало глубоким и он уснул у меня на груди. Почему мое глупое сердце желало яда его ласк?

На следующее утро я подмела соль, собрала все кристаллики и смыла их в туалете. Люк, каким он был в предыдущую ночь, был для меня слишком пугающей перспективой. Красный мешочек я выбросила в мусорную корзину, а воспоминание о предупреждающих глазах Рамеша спрятала в самом дальнем уголке своего сознания. Никогда больше не буду пробовать чего-либо в этом роде. Буду любить Люка, пока не разлюблю, а потом буду свободна. Это было единственным оставшимся для меня выбором.