– Речь идет о мужчинах. Теперь, когда они поправляются, они чувствуют себя бесполезными. Нужно что-то изобрести, какую-то полезную работу, как для леди Маргарет. Летом это могла бы быть работа в саду, а сейчас можно поставить их на работу с теплицами. Нам ведь не хватает рук. Ходячие раненые могли бы помогать. Кроме того, нам нужны протезы. Их можно вытачивать в мастерской. И конечно, костыли. Папа вместе с кузнецом из шахты обещали прийти и помочь с этим. Так будет намного быстрее, чем ждать, пока их пришлют из армейского управления.

Вероника задумчиво грызла карандаш. На лице ее было написано сомнение.

– Отличная идея, но получается, что мы извлекаем выгоду из их помощи. Мне это не нравится. Платить им? То есть у офицеров-то, я уверена, есть деньги, а вот у солдат?..

Эви посмотрела на подругу, и ей захотелось обнять ее. Вот молодец! Как она сама не подумала об этом?

– Может быть, обсудить это с доктором Николсом? Мы могли бы платить неофициально. Просто будем давать им деньги, и никто внимания не обратит. Ладно, пора изготовительнице заварного крема спускаться вниз и приступать к работе.

Она воткнула спицы в клубок шерсти.

Обе пошли к обитой зеленым сукном двери и спустились по лестнице. Миссис Мур была на кухне, завершая свое очередное произведение искусства – куриный бульон – для только что приехавших из Саутгэмптона раненых. Новоприбывшие еще даже не отмылись от грязи.

Прачечная работала на всю катушку. Работали там женщины из поселка. На кухню забрела Милли. Волосы ее намокли от пара.

– Завтра нам пошлют еще больше простыней. Придется работать всю ночь. Ты знаешь, что Джеб, представитель профсоюза, уехал на фронт?

Каким-то образом Милли ухитрилась придумать себе какую-то незначительную надзорную функцию в прачечной, но Эви больше ничто не удивляло. Она старалась думать только о том, что есть здесь и сейчас. Саймон и Джек приезжают домой на Рождество, всего лишь на несколько дней, но они действительно приезжают, если ничего не произошло. Нет, оборвала она себя, об этом она не будет думать.

Она заставила себя прислушаться к словам Милли.

– Нет, я не знала, но этого никак было не избежать, так ведь? Эта чертова война еще продлится какое-то время.

Вероника готовила заварной крем. Энни в зале для прислуги писала родителям. Эви опустилась в кресло и накрылась одеялом. У нее есть пара часов, чтобы поспать, перед тем как начать готовить поздний ужин. Раненым вечерняя еда совершенно необходима. Какао или чая с кексами будет достаточно. Цены все растут, но ажиотаж с продуктами улегся, и поставки происходили регулярно. Может быть, в новом году война все-таки закончится и жизнь вернется в норму. Интересно, что думает об этом Ублюдок Брамптон? Ему придется закрыть свои оружейные заводы, и он не сможет и дальше класть деньги в карман.

Она заснула, но ее разбудила миссис Мур. Старая повариха, зевая, снимала фартук.

– Пойду немного посплю, Эви. Позови, если вдруг будет что-то срочное.

Ревматизм миссис Мур, похоже, вел себя прилично, но все равно Эви не собиралась звать ее. Сегодня вечером придут две новые женщины из поселка, после того как уложат малышей, и они с Энни с помощью этих женщин приготовят какао и чай. Кексы уже испечены. Они отнесут подносы в зал, а там уже ими займутся сестрички-добровольцы.

Пока еще было время до ужина, Эви поднялась на чердак проверить леди Маргарет. Она почувствовала, что там намного теплее, чем было всегда. В спальнях было приятно, по-настоящему приятно. Леди Маргарет сидела в кресле, принесенном из спальни мистера Оберона, отданной теперь подполковнику со страшными ранами головы и лица. Оловянная маска выглядела запредельно ужасно. Может быть, ее отец вместе с кузнецом придумают что-нибудь получше?

Леди Маргарет сражалась с зеленой шерстью. Из ее рук выходило нечто такое, что даже при самом живом воображении нельзя было назвать шарфом. И как всегда, она не причесывалась.

Когда Эви вошла, леди Маргарет бросила вязанье, и из ее глаз снова полились слезы.

– Я думала, что смогу помочь вам, но вот что у меня получилось – какой-то ужас. Я ни на что не гожусь, только спать всем не даю. Я так устала, но мне страшно засыпать – из-за снов.

Голос ее был безжизненным, как и все в ней. Эви ощутила тепло от печки. Ну что ж, раз понадобилась война, чтобы поднять сюда, наверх, уголь, эта женщина может послушать, что она, Эви, ей скажет. Эви прошла через комнату, подобрала брошенное вязание, бросила его на кровать и сама села рядом. Она начала распутывать его, глядя на шерстяную нить, а не на леди Маргарет.

Она сумела найти мягкие слова, хотя чувствовала слишком большую усталость, чтобы быть способной на чувства:

– Леди Маргарет, вы слишком хороши, чтобы возиться с клочками шерсти. Вспомните, как упорно вы работали во имя нашего дела. Вы добились больших успехов, правда? А теперь вы не знаете, к чему приложить свои усилия. Вы нужны нам. Нам нужна помощь каждой женщины, причем не только для того, чтобы читать раненым, но и для работы.

Эви подняла голову и посмотрела леди Маргарет прямо в глаза.

– Работа? Но как это можно? Что скажет моя мать, не говоря уже об отце?

Эви оглянулась по сторонам.

– Ваши мать и отец? Но я не вижу их здесь. А что они говорили, когда вы были в тюрьме? Что они говорили, когда вы приехали сюда? Я не заметила, чтобы они бросились вам на помощь. Где письма, которые они вам написали? Их нет.

Мягкость в ее душе полностью улетучилась.

Когда Эви распутала всю шерсть и смотала ее в клубок, она встала, чтобы уйти, потому что ее смена продолжается до двух часов ночи. Напоследок она сказала:

– Подумайте об этом, леди Маргарет. Выберите что-нибудь для себя, но только что-то одно. Если решите начать сегодня, подложите угля в огонь, перед тем как уйти из комнаты. Я буду на кухне, так что приходите и расскажите мне, что бы вы хотели делать.

Леди Маргарет появилась на кухне примерно через час. Волосы ее были убраны в узел, впервые с тех пор, как болезнь завладела ею.

– Я не знаю, что хочу делать, но, может быть, я могла бы начать здесь, пока мне самой не станет понятно? По крайней мере, я могу научиться заваривать чай, раз уж у меня ничего больше не получается.

Она стояла рядом с Эви, пока они отвечали на звонки с просьбами о бульоне. Прибыли новые раненые, на этот раз из Фолкстоуна. Именно в тот момент, когда она с другой девушкой поднималась по лестнице, чтобы подышать свежим ночным воздухом, Эви заметила, как Милли метнулась за угол и побежала по дорожке вдоль стены сада. Чем она опять занимается, когда ей следует быть в прачечной? Эви торопливо пошла вслед за ней, в памяти сразу же всплыли ее свидания с Роджером, но девица исчезла. Что ж, может быть, это свет так упал, и Милли сейчас в прачечной. Эви слишком устала, чтобы ясно мыслить. А уж тем более на чем-то сосредоточиваться.