— Да дело не в соусе, — жаловался Лисецкий. — А в том, что не помогаешь ты мне на выборах.

— Как не помогаю? — на сей раз удивление Либермана было искренним. — Баранов твой регулярно у нас появляется. Все оговоренные суммы ему выдают точно в срок. Те средства массовой информации, которые ты на нас повесил, мы оплачиваем. Чего же еще?

— Да я не про деньги говорю, — вздохнул Лисецкий. — Здесь к тебе нет претензий. Но что такое деньги, если вдуматься? Их найти можно. Я про другое. Про твои связи. Вот что бесценно. Ведь ты, с твоими возможностями, мог бы всю картину поменять. — Он сделал руками широкое круговое движение, показывая, как Либерман мог бы поменять картину. — Начать переговоры с силовыми структурами, федералов на мою сторону перетягивать. Губернаторов убеждать.

Эту тему он настойчиво обсуждал с Либерманом в каждый свой приезд. Другой постоянной темой их переговоров было перенесение головного офиса «Русской нефти» в Уральск. Обе эти идеи Либерман считал не слишком удачными и лишенными практического смысла. А потому уклонялся как мог.

Он состроил гримасу, поерзал и покачал головой.

— Егорушка, при всем моем безграничном к тебе уважении, — мягко возразил он, — я не могу вмешиваться в такие процессы без согласия президентской администрации. Я бы и тебе не рекомендовал с ними ссориться. По крайней мере до тех пор, пока они у власти. А уж для нас, бизнесменов, идти против их воли — это чистое самоубийство. Давай попробуем их убедить в необходимости поставить именно на тебя. Получим их разрешение и — вперед. С развернутыми флагами. Даю тебе слово, я первым у себя на груди твой портрет наклею.

— Ты всегда готов встать грудью за моей спиной, — проворчал Лисецкий недовольно.

— Работа у меня такая, — нисколько не смущаясь, ответил Либерман с обаятельным бесстыдством. — Избегаю всякого риска. Даже ночью с женой два презерватива надеваю.

— Но с депутатами Государственной думы ты же можешь начать работу? — настаивал Лисецкий. — Чтоб они на местах поддержали меня. Тут-то какой риск? Ведь у вас треть парламента куплена!

— У нас? — ахнул Либерман. — Да в Государственной думе одни коммунисты сидят. А мы у них главные враги. Олигархи. Сионисты. Страну продаем Западу.

— Вы же платите коммунистам! — выпалил Лисецкий. — Финансируете их на всякий случай. Зюганову деньги даете!

— Тсс! — приложил палец к губам Либерман. — Ты что говоришь-то?! Зачем ты такие ужасы мне на ночь рассказываешь?

— Платите, платите! Я знаю! — упрямо повторял Лисецкий.

Лицо Либермана сразу стало очень серьезным.

— Послушай, пожалуйста, меня, Егорушка, — отбросив всякую шутливость и понижая голос, заговорил он. –4 Никогда, слышишь, никогда больше этого не повторяй. А то и на нас беду накличешь, и себе неприятностей наживешь.

Его тон несколько испугал Лисецкого. Он взялся за вилку с ножом и некоторое время молча жевал.

— А вот Березовский не побоялся, — пробормотал он. — Взял да и затеял эту интригу с генералом Лебедем! Двигает его в президенты. Раскручивает его везде где только можно. И ничего!

— Ну что ты сравниваешь? — всплеснул руками Либерман, возвращаясь к своей обычной манере. — Борис Абрамович — член семьи. Главный консультант. Черный демон Кремля.

Либерман смешно потрепыхал руками, показывая, как демон Березовский парит над Кремлем. Получилось больше похоже на всклокоченного воробья.

— Этот план одобрен лично президентом, — продолжал он. — Лебедь должен отобрать голоса у коммунистов. У него тот же электорат, что и у них. Такие же лозунги. А потом Лебедь сольет свои голоса под Ельцина. Все рассчитано, согласовано. И вдруг, вообрази, мы с тобой влезаем! Дескать, а вот и мы! Демократы-рыночники! Где тут бесплатно наливают? Хотим поруководить страной! С приветом, Шишкин! Тут такое начнется! Нас с тобой до выборов в порошок сотрут!

— Я тоже буду бороться с коммунистами! — капризно, как упрямый ребенок, твердил Лисецкий. — Я лучше Лебедя. Он солдафон! Двух слов связать не может. Ему только на плацу командовать!

— Не всем от Гуччи одеваться, — вставил Либерман, кивая на костюм Лисецкого, несколько тесный губернатору в талии. — Ты у нас один такой... либеральный.

Лисецкий глянул на него подозрительно, желая понять, не издевается ли над ним Либерман. Но тот ответил ему честным взглядом своих живых ироничных глаз.

— Я хочу с президентом об этом сам поговорить! — объявил Лисецкий. — Он же приезжает к нам скоро. Попрошу о встрече с глазу на глаз. И изложу ему свою позицию.

— А вот это правильно, — одобрил Либерман с готовностью.

Лисецкий не уловил, действительно ли он считает такой ход верным или просто радуется тому, что Лисецкий снимает с него ответственность.

— Ты — губернатор крупнейшей области. У тебя авторитет. Россия тебя ценит. За тобой четыре миллиона населения. Почти что Дания.

— Я скажу ему, что рассчитываю на пятнадцать процентов, — ободрившись, проговорил Лисецкий.

— Лучше на двадцать, — вставил Либерман.

И вновь Лисецкий не понял, шутит ли тот или говорит серьезно.

— И скажу, что во втором туре отдам ему все свои голоса без всяких условий! — заключил Лисецкий.

— Очень великодушно, — поддакнул Либерман. — Он это любит.

— А когда мы наберем свои пятнадцать процентов, — прибавил Лисецкий мстительно, — тогда уж и посмотрим, кого поддерживать: его или коммунистов.

— Вот это уже дальновидная стратегия, — согласился Либерман. — Тут уж никто слова сказать не посмеет. В ногах будут валяться. Любые должности предлагать. Между прочим, — перевел он разговор, — что там у вас творится? Кого-то взорвали? Не из твоих ребят, часом?

— Да Сырцова Пашку! — с удовольствием пояснил губернатор, снова приходя в хорошее расположение духа. — Заместителя Кулакова. Очень вовремя. Теперь Кулаков враз заткнется! А то все мечтал против меня выставиться! Ему об энерготарифах нужно думать, а он коалицию собирал из мэров! Эти дураки и возбудились, задумали меня свалить. Какие уж ему теперь выборы, если его ближайших подчиненных за взятки взрывают!

— А разве этот заместитель — не человек Храповицкого? — осторожно поинтересовался Либерман.

— Он работал у него, — кивнул Лисецкий. — А потом я сам его Кулакову рекомендовал. Настоял, можно сказать. У меня же интуиция. Было у меня тогда предчувствие, что что-нибудь из этого интересное получится. И, как видишь, не ошибся! Кстати, о Храповицком. Зачем ты эту возню против него затеял? Чем он тебе мешает?

Губернатор стрелял наугад, надеясь по реакции Либермана определить степень его участия в войне против Храповицкого. Но его надеждам не суждено было сбыться. Либерман даже подскочил от неожиданности.

— Я? — изумленно воскликнул он. — Да ты что, Егорушка! Бога побойся! Я тут ни сном ни духом. Ко мне несколько раз приезжал Ефим. Плакался, просил о помощи. Жаловался, что ты его совсем бросил, а Храповицкий его душит, выгоняет из области. Со свету сживает. Я, конечно, слушал, слезы ему утирал. Но чтобы я полез в твою губернию, тебя не спросив! Да когда такое было? Ну, ты меня убил! — в его глазах была неподдельная обида.