На съезде с шоссе, в самом начале нашей подъездной дорожки, мы увидели автобус телевизионщиков, который стоял там, задрав в небо сорокафутовую раздвижную антенну. Когда мы подъехали, комментатор как раз передавал в эфир последние новости. Увидев нашу машину, он бросился к ней и сунул микрофон дяде под самый нос, но тот его проигнорировал. В следующую минуту мы медленно проехали мимо, и только Майки сначала помахал телевизионной бригаде, а потом показал на старый знак «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. КАЖДЫЙ, КТО НАРУШИТ ГРАНИЦУ УЧАСТКА, БУДЕТ ЗАСТРЕЛЕН БЕЗ…».

Притормозив у амбара, дядя велел нам подождать, а сам зашел внутрь. Из амбара он появился, неся на плече две лопаты, которыми мы пользовались накануне. Положив их в багажник, дядя повез нас дальше – в Суту. Куда именно мы едем и зачем, знала, кроме него, наверное, только тетя Лорна, но она молчала. Ни я, ни Мэнди тоже не задавали вопросов.

На берегу Бычьего болота мы остановились. К этому времени я уже сообразил, что конечной целью нашего путешествия является Святилище, поэтому я посадил Майки на плечи и вошел в воду. Дядя, положив на каждое плечо по лопате, последовал за мной. За весь путь он так и не произнес ни слова и ничего нам не объяснил.

– Эй! – запротестовала Мэнди. – А как же я? Как я пройду здесь в юбке, да еще на каблуках?!

В ответ дядя лишь молча махнул рукой, показывая ей, куда двигаться, а тетя Лорна сказала с улыбкой:

– Потом я найду, во что вам переодеться, мисс Паркер, а сейчас – идемте. Вы обязательно должны это увидеть.

«Викки» торчала на том же самом месте, где я ее оставил. Уровень воды заметно понизился, но колеса по-прежнему оставались полностью скрыты под ее поверхностью, а в салоне стояла большая лужа. Проходя мимо, я любовно похлопал машину по бамперу:

– Держись, девочка. Я обязательно вернусь.

Пока мы пересекали ручей, дядя обогнал меня на несколько шагов и первым вступил в Святилище Эллсуорта. К тому моменту, когда мы добрались до семейного кладбища Макфарлендов, его плечи поникли, словно каждая лопата весила как минимум тонну.

Ссадив Майки на землю, я подошел к дяде, который остановился у могилы сына. Справа от нас высился могильный холмик Томми: вчерашний ливень размыл рыхлую землю, так что наверху показалось несколько мелких камней и комков глины. Когда земля немного осядет и уплотнится, подумал я, мы привезем сюда гранитную плиту со словами: «Моей Дульсинее…» Дядя посмотрел на меня. Его правая щека слегка подергивалась, а глаза как-то странно блестели. Он молчал, я тоже не знал, что сказать и нужно ли вообще говорить. Так мы простояли несколько минут, пока тетя Лорна не тронула его за плечо.

– Лайам…

Дядя кивнул, облизал побелевшие губы и прошептал:

– Ну что, проверим, из какого теста ты слеплен?

– Что-что? – переспросил я, и он шагнул ближе.

– Я сказал – проверим, из какого ты теста?

– Что это значит, дядя? Я не понимаю!

Он ткнул мне твердым пальцем в грудь.

– Больше не называй меня дядей. Никогда. Я больше не хочу быть твоим дядей! – Он сунул мне в руки лопату. – Копай!

Я удивленно посмотрел себе под ноги.

– Копать? Где?!

– Тут. – И, не прибавив больше ни слова, он с размаха вонзил лопату в едва заметный холмик над могилой сына.

– Ты с ума сошел! – воскликнул я. – Я не буду копать здесь!

Но дядя не обратил на мои слова никакого внимания. Он просто продолжал копать. Минут через десять он погрузился в землю уже по щиколотку и останавливаться не собирался. В растерянности я взглянул на Мэнди. В ответ она пожала плечами и произнесла одними губами:

– Копай.

Майки уселся прямо на землю. Он с любопытством наблюдал за нами, зажав под мышкой свой блокнот.

Я тоже пожал плечами, потом воткнул в землю свою лопату и нажал на нее ногой. Земля была мягкой и поддавалась без особых усилий, и все равно через час, выкопав яму, которая была нам по грудь, мы оба основательно выдохлись, а дядя даже снял ковбойку – совершенно правильное решение, поскольку со вчерашнего дня он так и не переоделся и от рубашки уже начинало попахивать.

Еще через полчаса работы я сказал:

– Знаешь, в наших краях могилы обычно заливают бетоном.

Дядя даже не поднял головы.

– Обычно, но не всегда, – отозвался он.

Через несколько минут моя лопата действительно ударилась о что-то деревянное. Услышав этот характерный тупой звук, дядя отшвырнул свою лопату и, опустившись на колени, принялся выгребать землю руками. Когда мы наконец расчистили крышку гроба, он встал на нее обеими ногами (из ямы при этом торчали только его голова и плечи), вытер рукой вспотевший лоб и поглубже вдохнул солоноватый воздух. Потом, не сказав нам ни слова, он наклонился, взялся за ручку и почти без труда поднял верхнюю половину крышки. Я невольно зажмурился, ожидая услышать свист воздуха, который должен был устремиться в гроб, как только была нарушена его герметичность, но ничего не произошло. Тем не менее открывать глаза я не спешил – мне вовсе не хотелось увидеть ни изъеденное червями тело, ни мешок с выбеленными временем костями. Потом мне пришло в голову, что стоять с закрытыми глазами глупо, я медленно поднял веки и увидел, что Майки и Мэнди с любопытством заглядывают в яму, рискуя в нее свалиться. Только тетя Лорна по-прежнему стояла чуть поодаль и пристально смотрела на меня.

Дядя перевел дух и, подперев крышку черенком лопаты, опустился на колени и вынул из щели зеленый мусорный пакет, в несколько слоев замотанный клейкой лентой. Своей прямоугольной формой и размерами пакет напоминал портативный контейнер-охладитель «Иглу», разве что был чуть пониже. Выбравшись из ямы, дядя поставил его перед собой и, усевшись по-турецки, принялся шарить по карманам в поисках ножа. Майки, догадавшись, что он ищет, достал свой «Барлоу». Открыв меньшее из двух лезвий, он протянул его дяде рукояткой вперед.

Дядя взял нож, разрезал ленту и снял пакет, внутри которого оказался самый обычный пластиковый контейнер для хранения продуктов. Открыв защелки и сняв крышку, дядя вынул из контейнера какой-то предмет размером с канцелярскую папку-скоросшиватель и толщиной не меньше трех дюймов, также упакованный в пластик и замотанный лентой. С помощью все того же ножа он разрезал упаковку, которая состояла из нескольких слоев пленки и была не меньше дюйма толщиной. Похоже, что бы ни хранилось в контейнере, оно было защищено от воды и сырости настолько надежно, насколько это вообще возможно сделать при помощи столь простых подручных средств.

Под нашими любопытными взглядами дядя не спеша удалил остатки пластиковой пленки. В руках у него оказался старинного вида бювар, набитый слегка пожелтевшими, но совершенно сухими бумагами.

Мы терпеливо ждали объяснений. Майки и вовсе настолько заинтересовался происходящим, что сел рядом с дядей на землю и теперь заглядывал ему через плечо, но дядя смотрел куда-то вверх, в кроны деревьев, и только слегка шевелил губами, словно хотел, но никак не мог сказать что-то важное.