— А пока я уничтожаю одну, еще шесть будут убивать Кровь Кэйлеера в других Краях. И даже если я уничтожу их все по очереди, это ничего не изменит.

— Не ты одна будешь сражаться, — настойчиво произнес Деймон, опершись рукой о стол и склонившись к своей Королеве. — Огни Ада, женщина, только посмотри на силу мужчин в этом Королевстве! Взгляни на их Камни! Черные, Эбеново-серые, Серые. Преимущество на нашей стороне.

— В прошлой войне преимущество тоже было на стороне Кэйлеера, — тихо отозвалась Джанелль. — И Кэйлеер победил, едва не проиграв войну. Но все мужчины погибли. И даже это ничего не изменило. Порча, породившая и вскормившая ту войну, осталась в Крови и стала гораздо сильнее.

— Гекату и Доротею тоже можно уничтожить.

Джанелль обошла стол и начала беспокойно ходить по комнате.

— Сейчас от этого уже никакого толку. Даже если их уничтожить, даже если Кэйлеер победит в этой войне, Царству Теней не выстоять. Порча слишком разрослась. Террилль продолжит посылать свои армии. Одну за другой, одну за другой, и сражения будут продолжаться, как в Террилле, так и в Кэйлеере, до тех пор пока Кровь не утратит память о том, кто они такие и что должны быть хранителями Королевств.

— Нам навязали войну, Джанелль, — серьезно произнес Деймон. — Не имеет значения, объявлена ли она официально или нет. Мы уже воюем.

— Нет.

— И ты обладаешь необходимой силой, чтобы перевес был в нашу сторону. Если ты выпустишь ее…

— Я не могу сделать этого.

— Можешь.

— Не могу.

— ДА ПОЧЕМУ НЕТ?!

Джанелль разъяренно повернулась к нему:

— ДА ПОТОМУ, БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, ЧТО Я СЛИШКОМ СИЛЬНА! Если я выпущу всю свою силу, она уничтожит Кровь. Всю Кровь! В Террилле. В Кэйлеере. В Аду.

Деймон отстраненно почувствовал, как ноги превращаются в желе. Он слабым движением оттолкнул несколько книг и без сил опустился на стол. «Ты говорил, что она в шесть раз сильнее, чем мы оба, — тупо подумал Деймон, едва не рассмеявшись. — Отец, как же ты заблуждался… В шесть раз? В шесть сотен раз? В шесть тысяч раз?!» У нее достаточно силы, чтобы стереть Кровь с лица земли. Прекратить ее существование.

Обхватив себя руками, Джанелль продолжала метаться по комнате.

— Цитадель — Святилище и Убежище. Оно не будет затронуто. Но скольких она сможет вместить? В лучшем случае несколько тысяч. Но кому выбирать их, Деймон? Что, если в каком-то случае выбор окажется неверным и порча останется, скрытая до поры до времени, и все только потому, что кто-то был слишком уверен в собственной правоте?

Она думала об Александре. Счел бы кто-то из них ее запятнанной? Да, она во многом ошибалась, вне всякого сомнения. Однако Королевы, кроме явно затронутых порчей Крови, оказались бы в числе отобранных. А что насчет женщин вроде Веньи? На ней не было той порчи, о которой говорила Джанелль, но эта женщина могла с легкостью оттолкнуть от себя мужчин и разрушить выделенную ей территорию. Именно этот тип женщин старательно культивировала Доротея.

— Кровь есть Кровь, — продолжала Джанелль. — Ходит она на двух ногах или бегает на четырех — не имеет значения. Кровь есть Кровь. Дар Ремесла пришел к нам из одного источника и связывает нас всех.

Значит, даже родство не избежит всеобщей участи. Неудивительно, что это знание разрывает ее на части.

— Скажи, Кэйлеер победит? — тихо спросил Деймон.

Прошло не меньше минуты, прежде чем Джанелль ответила:

— Да. Но ценой победы станут все Королевы и Верховные Князья Царства Теней.

Деймон подумал о тех сильных, замечательных людях, с которыми он познакомился в Кэйлеере. Он подумал о родстве. Подумал о детях. Больше всего он думал о Деймонаре, сыне Люцивара. Если, по какой-то причине, им не удастся уничтожить Доротею и Гекату и эти женщины заполучат Деймонара…

— Сделай это, — произнес он. — Выпусти всю свою силу. Уничтожь Кровь.

Джанелль открыла рот от удивления и уставилась на своего Консорта.

— Сделай это, — настойчиво повторил он. — Если это единственный способ избавиться от порчи, которой Доротея и Геката запятнали Кровь, тогда, во имя Тьмы, Джанелль, прояви сострадание к тем, кого ты любишь, и сделай это.

Девушка снова начала бродить по комнате.

— Должен быть способ отделить Кровь от Крови. Должен быть.

Одно смутное воспоминание поддразнило его сознание и тут же ускользнуло, Деймон никак не мог уцепиться за него, словно неистовые метания Королевы заставляли двигаться все вокруг.

— Остановись на секунду! — рявкнул он.

Джанелль послушно замерла на полушаге, набирая в грудь воздух. Деймон поднял руку, приказывая ей молчать. Воспоминание продолжило гонку, но он уже сумел ухватить его за хвост.

— Я думаю, есть один способ.

Ее глаза потрясенно расширились, однако молчание девушка не нарушила.

— Несколько веков назад правила одна Королева, которую называли Серой Леди. Когда деревня, в которой она остановилась на ночлег, подверглась нападению хейллианских воинов, Королева сумела найти способ отделить жителей селения от чужаков. И когда она выпустила свою силу, все местные выжили.

— Как она это сделала? — очень тихо спросила Джанелль.

— Не знаю. — Он помедлил. — Один человек, которого я знал, был с ней тогда. За несколько лет до своей смерти он прислал мне сообщение, что сделал письменный отчет о том «приключении» и оставил его для меня в надежном месте. Она была хорошей Королевой, последней из тех, чьи сила и благородство сдерживали Доротею. Он хотел, чтобы ее запомнили.

Джанелль набросилась на него, схватив за грудки:

— Тогда ты знаешь, как она это сделала!

— Нет, я не знаю! Я так и не взял его отчет. Решил оставить его там, где он был, вне пределов досягаемости Доротеи.

— Как ты думаешь, удастся отыскать его сейчас? — волнуясь, спросила Джанелль.

— Полагаю, это будет несложно, — сухо отозвался Деймон. Внезапно охватившая его потребность прикоснуться к Джанелль оказалась непреодолимой, и он обнял девушку. — Он оставил свой журнал на сохранение библиотекарю Цитадели.

— Я извлек эту рукопись из Цитадели в Террилле в первый раз, когда ты приехал в Эбеновый Аскави с Джанелль, — произнес Джеффри, вручая Деймону тщательно упакованный и перевязанный пакет. — Я удивился тогда, почему ты не спросил о ней. Что заставило тебя забрать этот подарок сейчас?

Вопрос прозвучал вполне невинно и выражал лишь любопытство, однако ответ на него был неимоверно далек от правды. Глядя прямо в черные глаза библиотекаря, Деймон улыбнулся:

— Я просто вспомнил о нем.

Демон не стал разворачивать пакет, интересоваться рукописью. Он лишь исследовал его ментальным импульсом, желая убедиться, что на нем нет никаких посторонних заклинаний, которые запустятся, если вдруг к рукописи прикоснется кто-то, кроме него, и передал сверток своей Королеве. Следующие несколько часов он стоял на страже у покоев Королевы, отказывая в аудиенции всем желающим, то есть практически каждому члену Первого Круга. Это вызвало бурю негодования, но в целом не доставило проблем. Никто, кроме Советника, Капитана Стражи и Консорта, не имел права войти к Ведьме. Люцивар бросил один-единственный взгляд на Садиста и поспешно ретировался. Выставить Сэйтана и Андульвара было гораздо сложнее, и Деймон почувствовал, что еще несколько подобных вежливых стычек — и их доверие к нему бесследно исчезнет. Что ж, учитывая поведение Джанелль в последнее время, он в общем-то разделял их беспокойство. И все же ему было больно.