По правую руку хозяйки корчмы, что все так же в центре, пьютпиво, беседуют, играют в шахматы чудовища, роботы, космические пираты, русалки,с потолка свисает огромный паук, вокруг описывает осторожные круги страннаяптица с чешуйчатыми крыльями.

От соседнего стола ко мне повернулся крупный мужик сразбойничьей мордой и цыганской бородой:

– Что ищешь, парень?

– Истину, – ответил я скромно.

Он хохотнул:

– Пилат ее искал в Иерусалиме. Теперь ищет на днеТивериадского озера. А ты – в Корчме?..

– А где искать?

Он засмеялся громче:

– Ты прав, как ни смешно. Здесь можно найти и увидетьвсе. Сегодня, правда, вряд ли.

Я сказал торопливо:

– То-то и мне показалось… как-то не так. Где привычныедраки? Выродился народ, обобщечеловечился, в демократы подался.

Он покачал головой:

– Сегодня не тот день. Большинство сюда заглядывает вовремя службы. Служба, сам понимаешь, кое-что дает, а дома у многих крыльяподрезаны. Да еще гири на задних ногах… Эх! Что пьешь?

– Ничего, – ответил я совсем скромно. – Думаю вимортисты податься, вот готовлю себя.

– А что это?

– Да нечто вроде современного рыцарского ордена сострогим уставом. И намерением распространить этот устав на весь мир.

Он посмотрел с уважением:

– О, крестоносец… даже паладин? Давно таких гусей вКорчму не залетало. Кого-то ищешь здесь?

Дверь распахнулась, на пороге появился крепко сложенныйрыцарь арийского типа: голубоглазый, весь из себя нордический, с крупнымибелокурыми кудрями. Железо не громыхает, не лязгает, а сидит как на жуке,прекрасный такой стальной панцирь, ставший второй кожей. На плече, вцепившиськогтями в кожаную перевязь меча, ястреб, нежно трогает клювом рыцаря за ухо.Рыцарь хмуро посмотрел на хозяйку, на красивом надменном лице застыло выражениескорби и решимости. Она кивнула ему, указав на стол поближе.

Я осторожно кивнул в его сторону:

– А этот? Тоже рыцарь…

Мужик скривился, огромная лапа махнула мимо лица, будтоотгонял муху.

– Этот воюет ради бабы. Это она у него на плече, толькозаколдованная. Сейчас и рыцари такие пошли: ради золота, ради земель, угодий,лесов, титулов… Словом, экономические мотивы. Ни одного паладина среди них нет,увы. Ты пока что первый.

Я подумал про себя, что паладин из меня как из… на языксразу запросилось с десяток крутейших сравнений, но смолчал, а спросил совсемне то, что собирался:

– Вырождается Корчма?

Он кивнул:

– Да. Оно самое. По крайней мере, так говорят многие.Правда, сама Корчма расширяется, крепнет, сюда уже и короли повадились, каккозы к соли… хоть и под масками, а магами и властелинами так кишмя кишит. Издальних галактик прут, а то и вовсе… из Тьмы, хаоса, Иномерья. Но ты ничегоэтого не увидишь.

Это было так неожиданно, что мне сперва показалось, что яослышался. А кузнец смотрел на меня с брезгливой жалостью, как на увечного.Сердце мое сжалось. Я спросил дрогнувшим голосом:

– Почему?

– Не так смотришь, – ответил он. Посмотрел на мойжалкий вид, пояснил благодушно: – Ты общечеловек, да? Да еще и этот, как его…тьфу, слово-то какое поганое, интеллигент?.. А это хуже, чем осел с шорами наглазах. Сними шоры, и узрячишь.

Я спросил жалко:

– Рад бы, но… как?

Он посмотрел внимательно, голос построжел:

– Ого, а тебя в самом деле скрутило. В самом деле,говоришь, готов взглянуть и с другой стороны? Другими глазами?

– Да, – сказал я жадно, – да!

Он помолчал, во взгляде было сомнение, губы поджал,некоторое время, как ветер океанскими волнами, двигал морщинами на просторахлба.

– Знаешь, – сказал наконец, – надо ли тебе это вотсамое? Живешь себе тихо и спокойно, так и живи. Во многих знаниях много печали.Больше увидишь – хуже спать будешь. Ты хорошо подумай, прежде чем пытатьсяувидеть мир таким, каков он есть. На самом деле.

Голова накалилась, я изо всех сил старался удержатьускользающую мысль, что, мол, я, как и все в этом мире, живу в плотном туманевсепроникающей информации. Умные и отточенные мысли сыплются со всех сторон, яполучаю отграненные мнения экспертов на все случаи жизни по телевизору,Интернету, из газет, журналов, реклам, вывесок, от таких же, как и я,переносчиков жизни из прошлого в будущее, а помимо умных и точно оформленныхмыслей, получаю по емэйлу ежедневно пятьдесят самых свежайших шуточек,анекдотов и приколов, уже заботливо отобранных, худшие и слабые отсеяны, толькоперлы, могу щегольнуть в разговоре, на мобильник сыплются эсэмэски с самойновейшей инфой, тоже тщательно отобранной, проверенной и снабженной умными иточными комментариями, до которых сам никогда бы не додумался…

…но из-за этого мой мозг никогда не работает сам, а толькопринимает и впитывает готовое, хоть и самое отборное, лучшее, правильное, откомментированноелучшими специалистами, экспертами.

От напряжения в висках нарастала боль, перед глазами поплылакрасная пелена, тут же очистилась, мне показалось, что столиков стало больше, нопросто глаза привыкли к полумраку, а столики все так же красиво и печальноуходят вдаль, это стена отодвинулась, даже не стена, а прежний полумрак, закоторым еще и еще столы. И еще.

Я вздрогнул, за соседним столом, где только что сиделимолодые ребята в джинсах, сейчас широкие в плечах могучие парни в жилетках наголое тело. Жилетки из грубой кожи, на груди масса металлических блях, да некак попало, а в виде наползающих одна на другую чешуек. Я с холодком на сердцевнезапно понял, зачем это.

К их столу подошел мужик в странного вида куртке из овчины,на голове островерхая шапка, бородатый, ногой придвинул стул, егоприветствовали хриплыми грубыми голосами. Он проворчал:

– Ну что, есть продвижения?

– Готов «Устав молодого скифа», – ответил один, жилетраспахивался на груди, открывая испещренную шрамами кожу. – При переписи многиеуже назвались нами.

– Многие, – проворчал мужик. Он грубо ухватил кувшин свином, плеснул себе в кубок. – Не больше сотни планет…

– Ну так лиха беда начало!

– Да ладно тебе… Ишь, «Устав молодого…». Тут еще и состарым не разобрались. У кого есть наработки?

Они сдвинули головы, шептались, а я в изумлении перевелвзгляд дальше, ибо Корчма неуловимо преображается, я затаил дыхание, страшасьстряхнуть великое откровение, страшась снова нырнуть в привычный мир, которыйсоздан из умело подобранной информации, уютный и пескариный, но на самом делемир ложный, ненастоящий… А сама Корчма, если попытаться выразить корявымчеловеческим языком, центр веера миров, краеугольный камень, который был созданПервым, это он отбрасывает тени, называемые вселенными. Только Корчма –настоящее, истинное, а все остальное – тени… Для перехода из мира в мир ненужны звездолеты и дороги в мегапарсеки, нужно чуть иначе посмотреть, поддругим углом взглянуть, постараться понять логику собеседника, и оказывается,что твой собеседник – мыслящий спрут или того страшнее…