Владимир Николаевич рассказал о своих впечатлениях от поездки по предприятиям и колхозам Калининской (ныне Тверской) области. Юрий Владимирович в ответ задал новый вопрос «А ты в Венгрии был?» Севрук ответил, что был. Андропов продолжил: «А ведь Кадар решил проблему, над которой наши великие теоретики бьются. Кадар дал колхознику возможность быть хозяином произведенного продукта. Ты видел, какие там богатые колхозы?» Севрук писал, что с чувством зависти вспоминал венгерские колхозы. Великолепные городского типа коттеджи, богатое подворье, почти у каждого колхозника – автомашина. А главное – какая продуктивность! Ведь Венгрия, продавая зерно, в то же время производила самое дешевое мясо в Европе.

«В целом мы производим продовольствия, – продолжал Юрий Владимирович, – не намного меньше развитых капиталистических стран. Переработка, хранение, транспорт – вот наши дыры, куда все проваливается. Если сконцентрируем капиталовложения на дороги, на переработку, хранение, то не будет никаких дефицитов и у нас. И, конечно, надо развязать руки предприимчивым людям. Ты же видел в той же Венгрии: частные маленькие мастерские, магазинчики, рестораны на подряде у коллектива. Ну, зачем их тянуть в железные лапы министерств? Сорт торта на рижской кондитерской фабрике утверждает Москва. Это, уж меня прости, – не абсурд, а полный идиотизм! И есть теоретики подобного идиотизма».

Меня больше всего поразил пример по рижской кондитерской фабрике. В Литве я тоже столкнулся с такой же проблемой, когда выяснил, что на выпуск кондитерской продукции, предназначенной для употребления только в республике, тоже надо было получать разрешение в Москве. Это мелочь, но весьма важная. Националистические кадры в Литве придали ей должное звучание в борьбе за власть.

Особо следует сказать о негативном отношении Андропова к пропагандистским извращениям и перегибам, получившим при Хрущеве и Брежневе широкое распространение, хотя они вызывали неприятие не только у рядовых граждан, но и у многих партийных работниках. Андропов в беседе с Севруком критически высказался об «ударных вахтах», которые инициаторы типа Горбачева постоянно навязывали трудовым коллективам:

«Слушай, а кто это придумал “шестьдесят ударных недель” в честь 60-летия образования СССР? Это же надо такую ерунду учинить! Вот мне дали разработку. В “Неделю ГТО” по всей стране проводится сдача норм ГТО, читаются лекции об истории комплекса ГТО. На заводах, в школах и в колхозах выступают знаменитые спортсмены. Значкисты ГТО в эти дни перевыполняют нормы. Да-а-а, эту показуху, эту белиберду, эти пропагандистские финтифлюшки надо изгонять из нашей жизни беспощадно. Ей-богу, неужели местечковые, да и столичные “вождюки” и “вождяны” не понимают, что с нашим народом на таком языке недопустимо разговаривать?»

Я привел лишь самые яркие моменты из первой беседы Андропова с Севруком. Не менее впечатляющей была и вторая беседа, состоявшаяся в 1983 году, когда Андропов уже стал генсеком ЦК КПСС. Центральной темой в том разговоре стала тема ближнего окружения Андропова, так называемого «интеллектуального ядра», состоявшего из Г. Арбатова, О. Богомолова, Ф. Бурлацкого, А. Бовина, А. Вольского, Г. Шахназарова и др.

Известно, что большинство этих консультантов впоследствии заняли антисоциалистические позиции. Как же так? Ведь подбирал их Юрий Владимирович. Однако отождествлять позиции Андропова и его консультантов-интеллектуалов некорректно. К сожалению, многие тогда надевали личину убежденных коммунистов. Было выгодно иметь партбилет, как надежную хлебную карточку. Кто же мог поверить, что Г.Э. Бурбулис, коммунист и многолетний преподаватель марксистско-ленинской философии, превратится в антисоветчика? Или А.Н. Яковлев, бывший фронтовик, секретарь и член Политбюро ЦК КПСС, станет убежденным антикоммунистом.

Также напомню, что в 1992 году главный советский борец с идеологическими диверсиями, первый зам. председателя КГБ Ф.Д. Бобков стал руководителем Аналитического управления холдинга, принадлежащего бывшему кооператору Владимиру Гусинскому. Прав был Маркс, заявив: «Бытие определяет сознание!»

О том, как Андропов в последний период жизни относился к своему «интеллектуальному ядру», можно судить из его беседы с В. Севруком. Владимир Николаевич вспоминал, что во время этой встречи разговор пошел о людях из окружения генсека, которые пытались определять идеологию и политику в стране, прикрываясь его авторитетом. Севрук назвал их «братьями Гусаковыми» (танцорами-чечеточниками из кинофильма «Карнавальная ночь»), хотя на самом деле имел в виду всем известного Александра Бовина и «компанию».

«Андропов с удивлением заметил: “Ну, какие же тобою названные друзья – танцоры? У этого… например, живот по полу волочится. Где же он спляшет?” – Вдруг лицо его стало жестким. Он посмотрел на меня в упор и сказал: “Нет, они больше не будут определять ни идеологию, ни кадровую политику. Можешь об этом сказать своим товарищам. “Братья Гусаковы”, как ты их называешь, будут поставлены на свое место. Непременно. Я о них в ближайшее время тоже скажу”».

И вот на июльском пленуме ЦК КПСС (1983) во время выступления председателя Гостелерадио СССР Сергея Георгиевича Лапина раздалась реплика Ю. Андропова: «Постой, Сергей, ты вот о политобозревателях говоришь. Кое-кто из них в этом зале сидит. Так они, прежде чем у тебя на телевидении выступать, инструкции получают в иностранных посольствах…» Зал замер. Кто-то выкрикнул: «Назовите фамилии!» Андропов ответил: «Назову, придет время – обязательно назову. Всех!»

Реакция «Гусаковых» на реплику Андропова последовала незамедлительно. Во время перерыва Севрук наблюдал картину, описанную им так: «Мы стояли недалеко от двери, ведущей в комнату президиума. Подходы к ней охраняли крутые ребята из “девятки” (9-го управления КГБ СССР). И вот прямо на них из глубины коридора, тяжело топая, двигалась живописная группа “братьев Гусаковых”.

Впереди, откинув тяжелый зад и почти до пола свесив безразмерный живот, шагал обозреватель по кличке “Хряк”, ставший в годы ельцинской смуты дипломатом. За ним с побелевшими от постоянного перепоя зрачками семенил его коллега по команде по кличке “Фига”. Замыкали процессию два телеболтуна по кличкам “Пахан” и “Зюня”, возглавлявшие, впрочем, академические институты. И вдруг офицер из “девятки” заученным движением, шаг вперед и вправо, перекрыл им дорогу. “Мы к Юрию Владимировичу…” – как-то жалобно выдохнули они вразнобой. “А вас к нему не приглашали!” – отрезал офицер. И “братья Гусаковы” убрались восвояси».

Примечание. А. Бовин с 1972 года являлся политическим обозревателем газеты «Известия» и ведущим еженедельной телевизионной программы «Международная панорама».

Как после этого следует оценивать подход Андропова к кадрам? Ясно одно, что Юрий Владимирович доверял людям, но если они его подводили, то реакция была жесткой. Вышеописанный эпизод показал, что антисоветизма Андропов не прощал даже своему ближайшему окружению, которое из ближайшего становилось нерукопожатным.

Следует ли связывать реплику Андропова на пленуме о том, что он в ближайшее время публично назовет всех антисоветчиков, отирающихся вокруг него, с его смертью, трудно сказать! Состояние здоровья генсека давно было стабильно плохим, но не критическим. И вдруг после поездки в Крым на отдых, где, по словам Чазова, Андропов якобы неосторожно присел на холодную скамейку и застудился. Тут вдруг начался период резкого ухудшения его здоровья, который закончился смертью Юрия Владимировича в феврале 1984 года. О странных обстоятельствах его смерти я писал в главе «Византийские интриги в Кремле».