1. Осуществление социалистической революции в России в условиях враждебного окружения;

2. Установление диктатуры пролетариата, как средства удержания власти победившим пролетариатом России;

3. Национализация, как средство ликвидации частной собственности в России;

4. Политика «военного» коммунизма (1918–1921), как ответ на гражданскую войну и иностранную военную интервенцию. Повышение роли РКП(б), как наиболее организованной части пролетариата. Подтверждение эффективности командно-директивного управления, как сути «военного коммунизма»;

5. Введение новой экономической политики – НЭПа (решение X съезда РКП(б) от 14 марта 1921 г.), как средства преодоления послевоенной разрухи. Создание СССР (30.12.1922);

6. Отказ от НЭПа (1925–1927) Пятилетки ускоренной индустриализации и коллективизации (I – 1928/1929–1932/1933 гг., II – 1933–1937 гг.). Организаторская роль ВКП(б) в выполнении заданий пятилеток. Появление официального определения партгосноменклатуры (1926). Начало сращивания партийных и государственных органов при элементах диктатуры партии и вождя;

7. Агрессия фашистской Германии (22.06.1941). Возрастание роли ВКП(б), укрепление ее роли и влияния в условиях войны на выживание СССР. Установление диктатуры партаппарата и вождя;

8. Победа в Великой Отечественной войне. Рост международного авторитета СССР. Стремительное послевоенное восстановление народного хозяйства. Смерть Сталина (1953). Хрущевский период (1953–1964). Волюнтаризм в лозунгах и действиях Хрущева, как главы КПСС (ВКП(б) в КПСС – 1952 г.) и Советского государства. Укрепление диктатуры партаппарата, начало идейного перерождения его элитарной части. Полное сращивание партийных и государственных органов;

9. Брежневский период (1964–1982). Застой в теоретических вопросах социалистического строительства в СССР. Консервация состава советской руководящей партгосэлиты. Правление советских геронтократов при явной диктатуре партгосноменлатуры и диктатуре партийного вождя (генсека ЦК КПСС).

Эта схема создана с учетом моего опыта партийного руководства экономикой, которым я занимался в Литве 15 лет. А еще 9 лет, исключая 4 года института, который мне удалось досрочно закончить, я работал на реальном производстве – слесарем, конструктором, мастером, начальником экспортного участка. Мне хорошо известно, как райкомы, горкомы, обкомы, крайкомы, ЦК союзных республик фактически подменяли министерства и ведомства, под видом партруководства и контроля постоянно вмешиваясь в их деятельность, при этом не неся никакой ответственности за свои решения. Естественно, при этом страдала идеологическая и пропагандистская работа партии с массами. На нее у партаппарата не оставалось времени.

В этой связи несколько слов о структуре управления Союзом ССР, так как сегодня люди даже среднего возраста, не говоря о молодежи, об этом без понятия. Согласно Конституции СССР высшая власть в Союзе была закреплена за Верховным Советом СССР. Реально, в соответствии с 6-й статьей Конституции, главную роль в руководстве страной играли высшие партийные органы – Съезд КПСС (или Всесоюзные партконференции) и Центральный комитет КПСС, на практике реализовавшие руководящую и направляющую роль партии.

Но в повседневном управлении СССР главную роль играл не ЦК КПСС, собиравшийся дважды в год на пленумы, а аппарат ЦК КПСС. Дело в том, что в ЦК КПСС входили члены КПСС и кандидаты в члены ЦК КПСС. Это были в основном высшие партийные и государственные деятели, «разбавленные» рабочими, колхозниками, научной и творческой интеллигенцией. Члены и кандидаты в члены ЦК КПСС съезжались из регионов лишь дважды в год, а партаппаратчики работали ежедневно, и от них зависело, как реально насущные проблемы регионов решались в отделах ЦК КПСС.

При этом структура аппарата ЦК КПСС в какой-то степени повторяла структуру Совмина СССР. Так, в 1980-х годах в структуре аппарата ЦК КПСС существовали такие отделы, связанные с производством: Отдел оборонной промышленности; Отдел машиностроения; Отдел сельского хозяйства и пищевой промышленности; Отдел строительства; Отдел транспорта и связи; Отдел тяжелой промышленности и энергетики; Отдел химической промышленности; Отдел легкой промышленности и товаров народного потребления; Экономический отдел. Прямо второй Совмин!

Для примера приведу некоторые вопросы, которые рассматривались Политбюро ЦК КПСС в 1984 году: «О праздничной демонстрации 1 мая 1985 года», «О подготовке и ходе весеннего сева», «О розничных ценах на фруктовые соки и хлебопекарные дрожжи» и т. п. Получалось, если бы ПБ не приняло соответствующих постановлений, то в стране не прошли бы праздничные демонстрации, остановился бы весенний сев и никто бы не знал, по какой цене продавать фруктовые соки и хлебопекарные дрожжи. К этому добавлю, что в годы перестройки Политбюро ЦК КПСС специальным решением создало комиссию для контроля за производством в СССР дефицитных женских колготок! А где же Совмин и Министерство легкой промышленности СССР? Они зачем?

Отмечу прагматичный подход Андропова к проблеме партийного руководства экономическими процессами в стране. Понимая необходимость разграничения функций партийного государственного и хозяйственного аппаратов, зная, что партия перегружена хозяйственными вопросами, он тем не менее выступал против ее немедленного отстранения от управления экономикой. Юрий Владимирович заявлял: «У нас нет механизма, обеспечивающего самодвижение экономики… В этих условиях, если первые секретари партийных комитетов отдадут экономику на откуп хозяйственникам – у нас все развалится… В этом случае польский вариант нам обеспечен».

Как показала жизнь, Андропов был прав. Горбачев, отменив партийную подмену государственных и хозяйственных органов, а вместе с ней и партийное руководство экономикой и не сумев предложить взамен равноценную систему управления, буквально в течение двух лет вверг советскую экономику в жесточайший кризис. Неслучайно Дж. Кеннан, автор знаменитой доктрины сдерживания коммунизма, так характеризовал роль КПСС для Союза ССР: «Если кому-нибудь удастся нарушить единство и силу Коммунистической партии, как политического инструмента, Советская Россия может быть быстро превращена из одного из сильнейших в одно из самых слабых и ничтожных национальных сообществ».

Подлинное отношение к целому ряду назревших в Союзе проблем Андропов изложил в предельно откровенных беседах с Владимиром Николаевичем Севруком, заместителем заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС. Они состоялись в 1982–1983 годах.

Андропов трижды приглашал Севрука в свой кабинет на Старой площади на беседу, как сотрудника ЦК, который много ездил по Союзу и умел делать правильные выводы из увиденного. Через 20 с лишним лет Владимир Николаевич опубликовал впечатления от первых двух встреч с Андроповым в белорусской газете «Семь дней» (№ 7, 8, февраль, 2004 г.). Описать третью встречу он не успел. Остановилось сердце.

О версии, что Андропов якобы подготовил почву для разрушительной горбачевской перестройки, Севрук говорил: «Вздорная выдумка!» Он вспоминал, что его первая встреча с Андроповым, тогда еще вторым секретарем ЦК КПСС, началась с вопроса: «Слушай, а за что нас народ не любит?» Севрук недолго думая ответил: «А за то, что вас на велосипедах надо два раза в год на демонстрациях возить!» После этого началась их беседа.