– Сесил! Подозреваемая в ориентировке – Патрисия Хобарт. Вооружена и опасна. Я требую остановить движение паромов.

– Остановить?

– Паром не покинет остров, пока я до нее не доберусь. Мэтти, сюда команду из трех человек следить за домом – скрытно. Ник, Сесил и… думаю, Лорейн. Остальные, вместе с нашими друзьями из ФБР, начинаем розыск.

Он достал рацию, чтобы скоординировать группу. Но зазвонил его телефон.

– Симона, ты должна…

– Она здесь, в доме Сиси. – Страх в ее голосе и прерывистое дыхание обратили его кровь в лед. – Я ее видела… блондинка с фальшивым беременным животом… она…

Он слышал ветер и шум воды – и ее тяжелое дыхание.

– Где вы?

– Бежим. Пляж, скалы. Я слышала, как в доме разбилось стекло, но она еще не вышла. Приезжай скорее.

– Найдите укрытие, не высовывайтесь, сидите тихо! Она у Сиси, – сказал он остальным, когда уже бежал к машине. – Всем ехать туда. Ник и Лорейн здесь, следят за домом на случай, если она ускользнет. Перекрыть движение парома.

Барни, словно почувствовав серьезность момента, запрыгнул в машину через открытое окно и на этот раз не высовывал голову.

Сиси начала спотыкаться, когда они добежали до пляжа.

– Ты быстрее. Беги, детка, не останавливайся.

– Побереги дыхание. Нам нужно только добраться до скал, за ними спрячемся. Она думает, что мы в доме, сначала будет там все обыскивать.

Если только она не смотрит в большие окна… Симона стиснула в руке кухонный нож, который схватила на бегу.

Они добежали до скал и присели за ними, по щиколотку в холодной воде. Волны бились о камни, обдавая их брызгами.

– Рид уже едет.

– Я знаю, детка. – Сиси пыталась отдышаться. – Ты нас спасла, а теперь и он сюда спешит. Правда, прилив начинается.

– Мы с тобой хорошо плаваем. И, возможно, придется плыть. Если она увидит наши следы на песке.

– Темнеет, и следы будет трудно заметить. Если она их все же заметит и начнет сюда спускаться, я хочу, чтобы ты плыла, плыла к деревне. Я прожила жизнь и сделала больше, чем многим удается. Поступай, как я тебе говорю.

– Мы или доплывем, или вместе утонем. – Симона рискнула выглянуть и снова присела. – Она в патио. Прижмись ближе к камням. Солнце село, луна еще не взошла. Она нас не видит.

Вода поднялась до колен; прибой то тянул их за собой в море, то толкал на камни.

Рид увидел серебристый внедорожник и повернул на такой скорости, что шины взвизгнули почти так же громко, как выла сирена.

Ты слышишь это, Патрисия? Я иду за тобой.

Патрисия слышала, – спускаясь по лестнице к пляжу. «Сука, ты снова позвонила в «девять-один-один», – подумала она, на мгновение ощутив панику. С чего начали, тем и закончим. Полный гребаный круг.

Добраться до машины и бежать? Нет, шансы слишком малы.

Можно честно признать – не стоило пить виски перед тем, как она отправилась к дому этой хиппи-художницы. И, пожалуй, не стоило таращиться на сучку и ее азиатскую подружку. То, как они обнимались и целовались, вызывало отвращение. Лесбиянки, без вопросов.

Не стоило ей заговаривать с Симоной гребаной Нокс, не стоило подходить так близко.

Так близко, так близко. Паф-паф, и ты мертва.

«Я помчалась неподготовленная, прямо как Джей-Джей».

Что толку сейчас об этом беспокоиться? Надо быть умной, как всегда, и покончить с делом чуть раньше намеченного срока.

Свет солнца угасал, и Патрисия старалась держаться ближе к холму. Тень от холма скроет ее до тех пор, пока копы – пусть Квотермейн будет среди них! – не спустятся хотя бы до середины лестницы. Она пристрелит их всех до единого, этих ленивых островных копов.

«Пристрелю их, – думала она, отстегивая фальшивый живот, чтобы не мешал двигаться, – и в темноте доберусь до воды. Доплыву до стоянки яхт, возьму лодку».

Потом нужно будет добраться до одной из банковских ячеек за наличными и другими удостоверениями личности, найти новое оружие. Ничего, выкрутится. Она всегда выкручивалась.

И однажды вернется за сукой, которая устроила эту чертову заваруху. Которая во всем виновата.

Патрисия посмотрела на скалы, прикидывая, успеет ли добежать до них раньше, чем появятся копы. Может, там прячутся сучка и ее старая бабка-хиппи.

– Хочу еще раз посмотреть, – прошептала Симона.

– Она наверняка слышит сирены. Она знает, что Рид приедет.

– Я посмотрю.

Симона осторожно высунулась из-за камня, вглядываясь в густеющий сумрак. Нет луны, нет звезд. Пауза между днем и ночью.

Затем она увидела, как Рид вышел в патио с пистолетом в руке, и выдохнула с облегчением. Однако сразу застыла, заметив движение тени у дома.

– Черт, что там происходит? – Сиси придвинулась к ней и посмотрела на дом. – Слава всем богам и богиням, вот и наш герой!

– Он ее не видит. Он спускается к нам и не видит ее.

– Что ты делаешь? Симона, бога ради…

Симона сбросила туфли, вскарабкалась на камень и закричала.

Все произошло очень быстро, хотя потом Рид вспоминал эту картину бессчетное количество раз как в замедленной съемке. Сквозь шум воды он услышал ее голос, увидел на скале силуэт. Симона махала руками, указывала вниз. Барни разразился счастливым лаем и помчался по ступенькам лестницы.

А потом повернул голову направо, вздрогнул и присел.

Патрисия шагнула вперед и выстрелила.

Рид тоже выстрелил.

Пуля Патрисии зацепила его плечо, чуть выше шрама. Он всадил в нее три, подбежал к телу и ногой откинул в сторону ее пистолет.

Она была еще в сознании: прерывисто дыша, смотрела на него голубыми глазами, остекленевшими от боли и ярости.

– Не смей умирать, Патрисия! Вызовите «Скорую», – крикнул Рид, когда его офицеры вышли в патио, и еще несколько людей появились с северной стороны пляжа, как он и приказал.

– Подозреваемая ранена. Она ранена. Вы, двое, отведите Симону и Сиси в дом, пусть согреются.

– Шеф, – к Риду, который, стоя на коленях, надавливал руками на раны Патрисии, пытаясь остановить кровь, подошел Мэтти, – ты ранен.

– Пустяки. Пуля слегка оцарапала. Благодаря моей женщине и моей глупой собаке, она меня едва задела. Дыши, Патрисия. Я хочу, чтобы ты отсидела целую кучу пожизненных сроков в камере. Дыши.

– Рид…

Он поднял взгляд на Симону и Сиси – бледных, дрожащих от шока и холода.

– Идите в дом, переоденьтесь в сухое. Потом дадите показания Мэтти и Леону. Каждая отдельно. Я приду, как только смогу. Теперь больше бояться нечего.