– Одри, в чем дело?

Я глубоко вздохнула и показала фотографию Коулу.

На ней, заляпанное кровью существа, было мое улыбающиеся лицо. Я, десятилетняя, держала в руках плюшевого зайца. Точно такого же крепко обнимал Джулиан. Он стоял рядом, возле наряженной рождественской ели, а между нами – моя мать, еще счастливая и здоровая.

На улице свирепствовал ноябрь: деревья совсем облезли, а небо заволокло непроглядными тучами. Оно то и дело исторгало из себя то дождь, то мокрую метель. С каждым часом холод крепчал, напоминая о приближающейся зиме. Я не могла точно сказать, влияло так на погоду мое настроение или же все шло своим чередом, ведь уже и не помнила, как должно быть. Долгие годы мне не доводилось встречать два сезона подряд в одном месте. Теперь же, избавленная от необходимости скакать по миру, как блоха, я могла сидеть перед окном и просто созерцать перемены, не участвуя в них. Правда, не очень долго, а всего лишь пятнадцать минут в день, ведь мир миром, а дел у Верховной ведьмы всегда по горло.

«Я достала нам «Шевроле Камаро». Красную!» – пришло на телефон.

Я усмехнулась и быстро напечатала Зои в ответ:

«Буду в девять. Жди у центрального рынка».

– Одри, посмотри!

Я приглушила огонь, на котором томился омлет с помидорами, и обернулась.

– Что это? – спросила я у Коула, вышедшего из спальни.

Его лицо румянилось, обветрившись на вчерашнем морозе, а губы потрескались. Уже одетый в теплый свитер и пальто, он протянул ко мне руки: на его ладонях лежал гигантский нож, зачехленный в черную кожу, окованную металлом.

– Ты собрался покорять джунгли, Индиана Джонс? – попыталась пошутить я, придав голосу напускную беспечность.

Коул обнажил клинок и показал его мне: лезвие шло изгибом, как волна, покрытое тонкими узорами, похожими на лепестки орхидей. Нож – нет, скорее охотничий меч – был складной, похожий на бритву старомодных цирюльников, и заканчивался длинной, темной рукоятью из палисандрового дерева. Лезвие сверкало так чисто, что в него можно было смотреться, как в зеркало.

– Гидеон отдал его мне, когда мы уезжали, – поведал Коул, и я тут же вспомнила, как два брата отошли в сторонку пошептаться, когда я уже сидела в машине со всеми вещами. – Сказал, он принадлежал нашему отцу.

Я убрала омлет с плиты и подошла ближе. Коул послушно отдал меч мне, когда я потянулась к нему.

– Это испанский навахон, – сказала я, очерчивая пальцами крупный камень янтаря, вставленный в рукоять. – Его еще называют «тигриный коготь». А здесь, – я провела пальцем по узкому долу, тянущемуся посередине клинка, – выемка, которую называют «меч Шивы». Она дарует оружию силу бога. Это метка значит, что оружие принадлежит воину.

– Откуда ты… – начал Коул, растерянно наблюдая за мной.

Отойдя на пару шагов назад, я встряхнула меч в руке: лезвие разложилось, увеличившись в три раза. Достигнув почти метра, меч превратился в гибкую и легкую косу.

– Обалдеть, – нервно хохотнул Коул, забирая у меня клинок. Взвесив его в руке, Коул повторил мое движение, и тот сложился. – Не знал, что он так умеет. Но откуда столько всего знаешь ты?

– У Рэйчел был такой же, – пожала я плечами. – А еще мой старший брат Маркус коллекционировал холодное оружие. Одним из тех ножей, кстати, Джулиан его и зарезал.

Губы Коула сжались, и, спрятав навахон обратно в ножны, он подошел, чтобы поцеловать меня в волосы, будто хотел забрать горькие воспоминания. Но я отстранилась, возвращаясь к плите и выкладывая омлет поверх тоста и соленой рыбы. Упаковав все это в фольгу и пакет, я протянула ланч Коулу.

– Не вини себя в том, что упустила его, – сказал он, заметив, как я сжимаю кулаки до появления белесых лунок от ногтей на ладонях. – То существо… Мы не были готовы, но будем. Кстати, Гидеон больше не злится на тебя. Сегодня утром он нашел Бакса на своем заводе. Весь в колтунах и грязи, но живой, – натянуто улыбнулся Коул, и я неохотно поверила ему, немного расслабившись.

Все воскресенье я исправляла то, что сама же и натворила: искала пса Гидеона, восстанавливала сожженную конюшню, отмывала от копоти лошадей и даже помогала собрать вещи Марте с Гансом, которые решили на откладывать переезд и перебраться в Южную Дакоту уже к понедельнику. Это не искупило той вины, что я испытывала перед самой собой за то, что упустила существо, но хотя бы сгладило все прочие острые углы.

Коул глянул на циферблат и, чмокнув меня в кончик носа, подошел к дивану, чтобы заодно чмокнуть между ушек и спящего Штруделя. Коул так соскучился по нему, что насильно держал его под боком всю ночь. Что, конечно, не встретило взаимности, ведь у Штруделя, как у любого кота, не было сердца. Зато был милый мурчащий моторчик, за который ему можно простить все на свете.

– Буду поздно, – бросил Коул, зашнуровывая ботинки. – Вечером у меня тренировка.

– Тренировка? – переспросила я. – С кем?

– Нашел одного парня, практикующего разные единоборства. Не охотник или атташе, конечно, но… Теперь я должен оправдывать свой статус, – ответил Коул, гладя пальцами черную метку на своем запястье так, будто проверял, не сотрется ли она. – Рэйчел наверняка была очень крута. Как думаешь, она одобрила бы мою кандидатуру? – По тому, как я замялась, пытаясь уклониться от ответа, Коул все понял и тяжко вздохнул. – Вот именно поэтому я и записался на тренировки. А во сколько ты встречаешься с Зои?

Тоже взглянув на время, где стрелка стояла ровно на девяти, я задумчиво промычала:

– Хм, я уже должна сидеть рядом с ней.

– Молодец, – усмехнулся Коул, продевая руки через наплечную кобуру, на которую сменил свою старую, пережеванную Штруделем в порыве тоски. – Будь осторожна. И, кстати, чуть не забыл. – Он заскочил в спальню, а спустя секунду вынесся оттуда с толстой замшевой тетрадью, перевязанной шнурком, и всучил ее мне. – Это тоже Гидеон дал. Отцовский дневник. Он начал вести его еще в Ордене охотников… Не уверен, что готов читать это, поэтому пускай он пока побудет у тебя, ладно?

Коул набросил пальто и урвал напоследок еще один поцелуй. Пока я, растерянная, крутила в руках толстую тетрадь, он уже выскочил из дома.

– Дэниэл Гастингс, – прочитала я на внутренней стороне обложки. Соблазн был силен, но, решив, что «побыть у меня» вовсе не означает, что я имею право это читать, я спрятала тетрадь в рюкзак.

Зои действительно ждала меня у красной «Камаро», припаркованной неподалеку от часовой башни, где раскинулся рынок. Сложив руки на груди, она прислонялась к сверкающему капоту, одетая в желтое вязаное платье. На ее глаза был нахлобучен не менее яркий берет, а стройные ноги обтянули черные колготки со вшитыми гольфами. Янтарно-малахитовые глаза буравили мой силуэт, показавшийся вдали. Я тут же ускорила шаг, мысленно подсчитывая, на сколько именно опоздала.