Дэвис делает глубокий вдох и соскальзывает со стола, возвращаясь на другую его сторону. Падает в свое кресло.

– Я хочу, чтобы вы кое с кем познакомились, – говорит он. – Можете остаться еще ненадолго?

Мысль о том, чтобы выйти наружу, в этот незнакомый город, Белтрану не нравится. Он не знает округи, не знает, куда безопасно заходить бездомному, а куда доступ закрыт – из-за полиции, или бандитов, или просто потому, что это чужая территория. В Новом Орлеане он всегда был в безопасности, потому что знал его как собственное лицо. Однако новые места полны угрозы.

– Есть у тебя еще сигаретка? – спрашивает он. Дэвис, кажется, немного расслабляется и передает ему сигарету. Закурив, Белтран говорит:

– Почему я не могу от него избавиться?

– Можете, – отвечает Дэвис. – Просто не должны. Вы… Вы знаете, что такое призрак на самом деле, мистер Белтран?

– Ах вот где начинается проповедь.

– Призрак – это нечто, заполняющее дыру внутри вас, на месте того, что вы утратили. Это воспоминание. Иногда оно может быть болезненным, а иногда – страшным. Иногда трудно сказать, где кончается призрак и начинается реальная жизнь. Я знаю, что вы понимаете, о чем я.

Белтран просто смотрит в сторону, изображая скуку. Но он чувствует, как сжимается в груди сердце и как волосы слипаются от пота.

– Но, если вы от него избавитесь, мистер Белтран, если вы от него избавитесь, у вас не останется ничего. – Дэвис делает паузу. – Только дыра.

Белтран бросает на него короткий взгляд. Дэвис наваливается на стол, на лице у него написано волнение. А еще он потеет, и глаза его кажутся ввалившимися, словно кто-то втянул их в череп изнутри. Увидев это, Белтран начинает нервничать и отворачивается.

– Пустота. Тишина. Правда ли это лучше? Вы должны серьезно подумать, прежде чем решить, без чего вы способны жить, мистер Белтран. – На мгновение Дэвис замолкает. Когда Белтран ничего не говорит, он склоняется еще ниже и спрашивает: – Что, по-вашему, случится на самом деле, когда вы завтра сделаете этот звонок?

Холодное биение страха проходит через тело Белтрана. Но прежде чем он успевает найти ответ, через закрытую дверь до них доносится звук. С улицы в церковь заходят люди.

Дэвис неожиданно улыбается. Это искусственная улыбка, безумная, не пропорциональная никакой возможной причине.

– Вот и они! Пойдемте!

Он проводит Белтрана в большую комнату с кафедрой и рядами стульев. Двое людей – молодая худая латиноамериканка и пожилой тучный белый мужчина – только что вошли и неуверенно стоят возле двери. Хотя на них простая, дешевая одежда, сразу ясно, что они не бездомные. Они не отрывают взгляда от Белтрана, пока тот приближается к ним следом за пастором.

– Прошу вас, – Дэвис указывает на передний ряд стульев. – Давайте присядем.

Он ставит стул так, чтобы видеть их лица, и вскоре все они усаживаются неловким кружком.

– Вот люди, с которыми я хотел вас познакомить, – говорит Дэвис. – Это Мария и Эван. Они тоже одержимы призраками.

Мария пытается изобразить улыбку под глазами, запавшими и темными, похожими на лунные кратеры или сигаретные ожоги. Кажется, она давно в этом не практиковалась. Эван пристально вглядывается в пол. Он тяжело дышит через нос, со свистящей поршневой частотой. Его лоб блестит от пота.

– Я пытаюсь организовать тут маленькую группу, понимаете? Для людей с проблемами наподобие вашей.

– Так мы от них и избавимся? – спрашивает Белтран.

Дэвис и Мария переглядываются.

– Они не хотят избавляться от призраков, – отвечает Дэвис. – Потому они и здесь. – Он поворачивается к остальным. – Мистер Белтран прибыл сюда из Нового Орлеана. Он ищет свою дочь.

Мария сокрушенно глядит на него.

– Ох, pobrecito, – говорит она. Новость, кажется, глубоко ее трогает: на лицо Марии находят тучи, глаза наполняются слезами. Белтран отводит взгляд, стесняясь ее и стыдясь собственного энтузиазма.

– Его призрак – город.

Это, кажется, привлекает даже внимание Эвана, который впервые поднимает на него взгляд.

– А я – Дух минувшего Рождества, – говорит Эван и издает лающий смешок. – Моя семья погибла в пожаре через два дня после праздника. Сраная елка! Прямо как шутка какая-то, да?

Дэвис похлопывает Эвана по колену.

– Мы до этого доберемся, друг мой. Доберемся. Но сначала мы должны помочь ему понять.

– Конечно, конечно. Но он хочет выйти наружу. Он хочет выйти наружу прямо сейчас.

– Мистер Белтран думает, что потерял свой город в наводнении, – продолжает Дэвис.

– Я его и потерял! – кричит Белтран, чувствуя одновременно страх и злость от того, что находится среди этих людей. – После того, как пришла «Катрина», я потерял все! Крейг уехал из-за того, что его магазин затопило! Все места, куда я ходил, закрылись. Все люди пропали. Айви… Айви, она… Она была в том пустом старом доме, где часто ночевала… – У него перехватывает горло, и он останавливается.

Дэвис выжидает мгновение, а потом кладет руку ему на плечо:

– Но он же пропал не на самом деле, правда? – Он касается лба Белтрана, потом его груди. – Правда?

Белтран качает головой.

– А если он когда-нибудь по-настоящему пропадет – что ж, да поможет вам тогда Господь. Потому что вы останетесь в одиночестве. Вы будете совсем один. – Дэвис делает паузу. – Вы этого не хотите. Никто такого не хочет.

Эван издает какой-то звук и закрывает рот ладонью.

– Все, надоело мне это бредовое дерьмо слушать, – говорит Белтран и встает. Дэвис открывает рот, но прежде чем он успевает что-то сказать, комната заполняется ароматом корицы и гвоздики. Эффект столь неожиданный, что Белтран едва не теряет равновесие.

Эван сгибается пополам на своем стуле, закрывает лицо руками, его большое тело сотрясают всхлипы. Запах исходит от него. Между его пальцев струится дым, сплетается в паутинистые венки над головой. Белтрану хочется убежать, но он никогда не видел подобного ни в ком, кроме себя, и не может отвести взгляда.

– Ох, вот и он, – говорит Дэвис, не другим, но себе; глаза его остекленело и неподвижно глядят на Эвана. – Все хорошо, просто выпустите его. Вы должны позволить ему выйти. Вы должны держаться за то, что осталось. Никогда не отказывайтесь от этого. – Он смотрит на Марию. – Вы чувствуете его, Мария? Чувствуете?

Мария кивает. Ее глаза полны слез. Руками она держится за живот, и Белтран видит, как тот раздувается под ними, и это сопровождается сильным, тошнотворным запахом, который он узнает не сразу. А когда узнает, то чувствует внутри шевеление, смещение какого-то жизненно важного органа или детали, и его одолевает сильнейшее желание сбежать.

– Избавитесь ли вы от этого? – спрашивает Дэвис, приблизившись к лицу Марии настолько, что они кажутся любовниками. – Избавитесь ли вы от своего ребенка, Мария? Кто может потребовать от вас такого? Кто посмеет?