– А стоит ли мне вообще об этом знать? – с сомнением спросила Грейцель.

– Поверь мне, это ничто по сравнению с тем, что ты уже видела и знаешь, – ответил старик. – Идем. Думаю, сейчас ты все поймешь.

Он скрылся в проеме. Девушка последовала за ним. Спуск был коротким – всего в несколько каменных ступеней, и заканчивался утоптанной земляной площадкой. «На погреб похоже, – подумала Грейцель. – И что же они тут хранят?»

Внезапно ее снова охватило то же необъяснимое чувство, что она испытала на берегу. Она ясно ощутила на себе чей-то взгляд. Внимательный, безотрывный, но, добрый и спокойный. Так матери смотрят на своих разыгравшихся маленьких детей, не мешая им, но готовые в любую минуту прийти на помощь. И ощутив его сейчас, Грейцель почувствовала вдруг такой страх, что едва не бросилась бегом наверх.

В центре площадки на земле лежал небольшой, но массивный четырехугольный камень. Камень был странным – в свете факела он словно светился изнутри. Клайвис подошел к нему поближе и положил на него руку.

– Древние предание говорит, что покидая нас, Энлиан сказала: «Свет осветит для вас все дороги. Но выбрать среди них свою, вы должны будете сами. Сделайте мудрый выбор, потому что никто уже не сможет его изменить». С тех пор мы, гельды, и все остальные народы, сами идем по избранному нами пути. Создатели нашего мира не вмешиваются в его жизнь. Но иногда, когда, не видя света, мы начинаем блуждать в темноте, они зажигают путеводные огни: находят среди живущих тех, кто может изменить все к лучшему.

– Я не понимаю… – растерянно прошептала Грейцель.

– Такие камни как этот есть по всему миру: у нас, в Гельдивайн Тарен, в Южных Лесах у саллейда, на Свере – у раг`эш и гедаров. Этот обнаружили сравнительно недавно. Поэтому здесь и появился Инцмир. – старик жестом пригласил ее подойти ближе – Взгляни на него внимательнее. Видишь, круглые отметины? А у самого края выемка, будто бы вырезанная? Еще вчера ее не было. Давай ка, поместим в нее твой медальон.

Диск поместился в породу, как драгоценный камень входит в изготовленную для него оправу.

– Видишь? – спросил Клайвис, – Теперь он останется здесь навечно. Так всегда бывает.

– Всегда? То есть, такое уже происходило?

– Несколько раз за всю историю, в разных концах мира, – кивнул Клайвис – Самым первым был Пайриц, который собрал гельдов, поднял их против захватчиков с севера и освободил Центральные Земли. Знаю, что было еще несколько. Но их имена держася в тайне, так что кто это – увы, я сказать не могу.

Он вдруг рассмеялся

– Впрочем, почему же «не могу»? Теперь я знаю еще одну такую.

Грейцель было не до смеха.

– Энле, что же мне теперь делать? Что теперь будет со мной?

В ответ служитель пожал плечами.

– Я не знаю, Грейцель. Возможно, что-то ожидает тебя в будущем. Что-то великое. А, может и наоборот – ты даже не заметишь этого. Порой, даже совершенно незначительное наше решение может иметь непредсказуемые последствия.

Девушка провела ладонью по поверхности камня. «Я всегда буду рядом. Если ты позовешь меня, я отвечу. И всегда помогу» – вспомнила она.

– Так кто же она? Та, что отдала мне медальон?

– Ты ведь и так это знаешь. Сердце и разум обычно шепчут нам самые правильные ответы, но мы не всегда прислушиваемся к ним, – ответил Клайвис – Впрочем, припомни – сама она себя никак не называла?

– Конечно, называла. Мы же проговорили полночи просидели, – Грейцель не сводила глаз с камня. – Она сказала, что ее зовут Хетлика.

– Ах вот оно что… – Клайвис снова улыбнулся, – тогда все понятно. Что ж, оригинально и остроумно.

– Энле, мне действительно очень страшно. Скажите, кто была эта женщина?

– Знаешь что? Пойдем-ка наверх. Не будем нарушать тайн этого места своим присутствием. Да и что нам сидеть тут, в темноте? – служитель ободряюще положил руку ей на ее плечо. – А там я отвечу на все твои вопросы.

Они поднялись по каменным ступеням и вышли в храмовый зал. Клайвис осторожно затворил дверь и, убрав ключ, прикрыл ее тканью.

– Давай побудем здесь немного, – предложил он. – Здесь тихо, спокойно.

Они спустились вниз, в общий зал и сели на скамью. В высокие она светило солнце, в лучах которого плавали пылинки. Большая каменная статуя Энлиан, стоящая на возвышении, смотрела куда-то в сторону сквозь цветные витражи окон.

– Знаешь, Грейцель, из всех народов, населявших Дивэрос в древности, именно гельды были самыми дикими, – сказал Клайвис. – Неприятно признавать, но пришедшие к нам с войной гедары и раг`эш многому нас научили. Наши города, дороги, каменные крепости и стены вокруг них – все это принесли нам они. Они научили нас обрабатывать железо и драгоценные камни. Что, впрочем, никак не оправдывает того насилия, которое они чинили на нашей земле.

Он уселся поудобнее на твердой скамье и продолжил.

– Язык, на котором разговаривали наши далекие предки, тоже был простым и даже, что скрывать, достаточно грубым. Поэтому они называли Энлиан не так, как мы зовем ее сейчас.

– И как же?

– Они звали ее «Хеттлик» – так же, как называли утреннюю зарю. Много позднее мы начали называть ее тем именем, которым именовали ее жившие до нас гибеноры – Энлиан. А вместо имени «Хеттлик» добавлять «Светоносная». Собственно, это одно и то же.

«Хетлика. Рада познакомиться с тобой», – вдруг вспомнилось Грейцель.

Она посмотрела на задумавшегося Клайвиса и вдруг вспомнила еще кое-что.

– Энле Клайвис, она сказала мне кое-что о вас. И просила передать это вам, когда мы встретимся.

– Ничего себе, – удивился служитель, – и что же это?

– Она просила сказать вам, что знает вас. И еще – что выделила бы вас среди многих.

Старик улыбнулся.

– Ну что же, мне действительно приятно это знать.

Он потер руки и посмотрел на Грейцель

– Однако же, все это означает, что тебе была нужна помощь. Говори, я слушаю.

– Вы знаете, – осторожно начала она, – я ведь сбежала вчера из дома.

– Вот это новость. Почему?

– После праздников начинается набор в военную школу в Аверде. А мне всего шестнадцать.

– Ах, вот оно в чем дело, – засмеялся Клайвис. – И родители не дали тебе своего согласия?

– Ну да.

– Дикфрид, я полагаю? Ну что же. Думаю, что теперь изменит свое решение.

– Вы думаете?

– Уверен! И завтра же мы отправимся в Аверд вместе. Только не в гарнизон, а сразу в Академию. И, Грейцель, я почему-то уверен, что через пару лет ты получишь белый плащ. А если он вдруг решит возражать… Впрочем, с чего бы ему возражать-то?

Грейцель вскочила и бросилась служителю на шею