— И во второй раз такой ошибки уже не допущу, — твердо заявил гегемон «Уркайи».

Аурелия глянула вниз сквозь ураноизоидный пол пол каюты гегемона в голове «Уркайи». Вращающийся корпус воздушной ладьи (крылья сложены, хвост выпрямлен) отделало от пестрых джунглей чуть ли не два стадиона. Летели они с юго-запада. Если верить картам стратегоса — потрескавшиеся пергалоны эстлоса Бербелека заслоняли чуть ли не половину кругозора — если им верить, то они находились строго над географическим центром Африканского Сколиодои, в пятистах стадионах южнее к югу от Черепашьей Реки, в восьми тысячах от побережья Западного Океаноса. Положение этого центра с этой высоты довольно хорошо можно было оценить невооруженным взглядом, ведь вместе с прогрессирующим Искривлением джунгли теряли форму джунглей, и в них уже даже не доминировала зелень, какой-либо цвет вообще здесь не преобладал; с высоты они глядели на какую-то хаотическую мешанину всех возможных цветов и оттенков, болезненную для глаз световую белиберду. Росли ли там, внизу, какие-либо деревья? Сказать было невозможно. Камни, растения, животные, вода, огонь, движение или неподвижность, форма или конец всяких форм, облака твердого воздуха или же строения и скульптуры из дыма и пламени — прищуришь левый глаз, видишь одно, прищуришь правый глаз, видишь уже совершенно другое, закроешь оба глаза, вот, может это и есть правда!

Какой уже это час летели они так по небу над Сколиодои, сотрясаемые порывами резких ветров, которые выплевывались из Искривления, постепенно сворачивая в соответствии с энергичными указаниями стратегоса: чуть дальше к северу, немного восточнее — вот, здесь, тут разыграется самая тяжкая битва, осажда. Аурелия прижимала лоб к теплому этхеру, вытянувшись на голом полу, заслоняя глаза ладонями, чтобы по глубже заглянуть в цветовой хаос под «Уркайей». Воистину, никакого сравнения с Ледовым Сколиодои или с теми, значительно более слабыми плацдармами адинатосов, открытыми на одиноких островках Восточного и Западного Океан оса, иногда настолько малых, что даже не имеющих названия и не описанных при каких-либо морских путях. На вопрос, откуда у него имеются столь точные карты океанских Искривлений, стратегос признался, что их уже несколько лет назад составила Вечерняя Госпожа, опираясь на собранных ею донесениях о новых морских чудовищах, а так же на полученных от штурманов Океаноса знаниях о течениях; вот зачем она посещала все крупнейшие порты Европы. Аурелии только-только пришло в голову, что какоморф, атаковавший корабли крыс, не должен был стать неожиданностью для эстлоса Бербелека; что он, скорее всего, сознательно избрал место для их встречи. У него имелись карты.

«Уркайя» поднималась к сферам этхера, раскладывала крылья, позволяла подхватить себя эпициклам ураноизы и снова сворачивала крылья, окружив Землю к новой цели — так они спадали к ослепительно белому Южному Льду, к зеленым глубинам Океаноса, к желтым пескам Африки.

Сколиодои Льда — это одна громадная снежная буря, разогнанный на сотне стадионов белый ураган, заслоняющий землю, лед и то, что на льду. Лунный корабль спустился к самому бурану, это было все равно, что столкновение с анаиресом: мелкие, острые обломки мерзлоты впивались в этхерное покрытие «Уркайи», неустанное трррршштрруккк, словно бы они скреблись бортами по спинам ледовых рифов; у всех находящихся внутри корабля по телу проходила дрожь. После возврата в небесные сферы Аурелия вместе с дядей и звездными навигаторами вышла в этхер, чтобы присмотреться к нанесенному ущербу. Поверхность ураноизоидного корпуса, обычно гладенькая, словно поверхность молодой жемчужины, теперь походила на спекшийся шлак, шрам находил на шрам, куда не глянешь, куда не прикоснешься — щербины трещины, борозды. Хуже того, столкновение с аденатосовой деморфой оставило свой след и в самой конструкции корабля, в согласованности его меканизмов и точности вечномакин: то тут, то там небольшое искривление орбиты, увеличение или уменьшение эпицикла, в то время как разница накладывается на разницу, и искривление накапливается… Омиксос был испуган. Они провели на орбите Земли почти неделю; меканикосы «Уркайи» терпеливо настраивали этхер ладьи. Аурелия воспользовалась случаем, чтобы подстроить и собственные доспехи. Чрезвычайно занят был и судовой медик: почти все доулосы «Подзвездной» страдали в результате столкновения с Ледовым Сколиодои различными какоморфиями: замерзшие глазные яблоки, тающие ногти и зубы, им не давала покоя постоянная боль в суставах, языки примерзали к небам; в конце концов, одна рабыня умерла; впоследствии софистес вскрыл труп, открывая легкие, заполненные снегом, и красную сосульку, пронзившую сердце. Гегемон Жарник сразу же решительно отказался предпринимать очередные попытки столь близкого подхода к местам десанта адинатосов. Видимо, не следовало ожидать, что стретгосу удастся его сейчас убедить, даже если он будет настолько глуп, чтобы подобный приказ отдать.

Даже к тем безлюдным островам посреди Океаноса «Уркайя» не подходила ближе, чем на стадион. Антидектесу очень хотелось лично сойти на их берег и присмотреться, как сам он говорил, «нерожденной Сколиодои», «голым и беззащитным адинатосам». Но согласия на это он не получил. Они окружали острова на безопасном отдалении. Хотя, было ли оно на самом деле безопасным — этого заранее никто утверждать не мог. Остров, лежащий в десятом западном листе, был приютом летающих рыб — гидоро-аэровые какоморфы планировали плотными стаями. Выйдя из подводных логовищ в рифах, окружавших атолл, они с шумом пронзали поверхность воды и золотисто-синим фонтаном взмывали в небо; сотни, тысячи аэрыб, чешуя ослепительно сияла на тропическом солнце, когда стая вычерчивала по небу сложную спираль. Один раз стая на своем пути встретила десяток чаек, ффорх, и после птиц осталось лишь облако спадающих в воду окровавленных перьев. Рытер Жарник немедленно поднял «Уркайю» на стадион вверх.

Стратегосу и софисте су оставалось наблюдать за островами через подзорные трубы. Мощный лунный оптикум, смонтированный в головной части корабля, позволял снивелировать это расстояние, но, что ни говори, это был взгляд снаружи, не позволяющий заглянуть в средину Сколиодои, увидеть его истинный вид — пока же что видели лишь кажущийся хаос, словно мерцание поверхности моря. — Пока его не пробьешь, пока не погрузишься и не откроешь глаза под водой, — говорил Антидектес, — никогда не узнаешь правды о жизни океаноса; ослепленный солнечными рефлексами, будешь писать глупые статьи о форме и цвете волн. — Антидектес был готов сойти даже в Сколиодои Льда.

Ему хотелось провести различные эксперименты. Еще в Вистулии он купил несколько десятков животных в деревянных клетках — кур, котов, собак, змей и грызунов — и забрал их с собой на «Уркайю». Аурелия вспоминала, сколько хлопот было с их переносом с «Тучелома» на «Уркайю». Оронеигесовый аэростат и лунная ладья встретились в условленной точке, в пятидесяти стадионах над крышами Уук. Стояла темная ночь, огни города заслонены тучами, свет Луны в третьей четверти тоже слабый и бледный. Холодный ветер выл в высоте. Между оронеигесовой башней и этхерным скорпионом протянули десятки канатов и сетей. В скорпион можно было войти только лишь через отверстие в его голове, так что ангела нацелили соответственно, его коса пылала холодной синевой, а этхер «Подзвездной» горел ярко-голубым сиянием. Из окон и балконов минарета высовывались оронейцы с факелами и лампами в руках, ветер гасил языки пламени, их зажигали снова; тот же ветер колыхал воздушными судами, то сближая их, то отдаляя; сети натягивались, чтобы тут же глубоко погрузиться в ту щель света и мрака между ангелом и скорпионом, а вихрь захватывал проклятия и предупреждающие окрики проходящих по веревочным помостам. И правда, один из невольников стратегоса во время пересадки упал с растянутой между кораблями сети и исчез с воплем в бурной темноте. Он переносил клетку с крысами, так что крысы упали вместе с ним. Антидетктес ругался во все заставки.