Полководцы Великой Отечественной войны, начавшие ее в должностях командиров полков, дивизий и армий и закончившие командующими фронтами, – величайшие полководцы! Опуская их методы, их стиль ведения войны, необходимо это сказать четко! Советское военное искусство условно делилось на три составляющих: стратегия, тактика, оперативное искусство. Именно наличие третьей составляющей на тот момент отличало военное искусство ВС СССР от буржуазных армий, признававших хрестоматийность стратегии и тактики и отвергавших оперативное искусство, которое и делает военное искусство искусством, а не наукой. В этой связи нелишне напомнить, что местность, на которой развиваются военные действия, называется театром военных действий.

Сейчас на всем пространстве фронта от Черного моря до моря Баренцева именно командиры, поставленные высшим руководством в невыносимое положение, вместе со своими солдатами в тяжелейших боях изматывали зарвавшегося агрессора. А точнее сказать, солдаты под руководством командиров, способных принимать решения, действующих оперативно и согласно сложившейся обстановке, которая, как известно, на войне меняется ежесекундно. Но был и откровенный «драп» – трусость, нерешительность из-за дезориентации и неумения командиров мыслить и действовать оперативно. А паники и бегства не могло не быть при таком положении дел.

Шиловский ясно дал понять, что он занимался разработкой плана наступления. Имел этот план и свое кодовое название – «Гроза». Само собой разумеется, такими делами не занимаются без конкретного приказа на самом высшем уровне. Скажи такую вещь рядовому гражданину Страны Советов! Это вызовет всю гамму отрицательных чувств – от искреннего негодования и возмущения до обвинений в клевете и очернительстве. Суровцев и Делорэ были профессионалами и прекрасно знали, что Генеральный штаб – на то он и Генеральный – должен рассматривать несколько вариантов развития событий, хотя бы гипотетически, и что профессионализм невозможен без наличия цинизма. Оба недавних арестанта понимали, в каких условиях сейчас находятся воюющие войска, и обдумывали действия, которые нужно предпринять сегодня, чтобы овладеть ситуацией. Каждый для себя стал мысленно составлять план работы в самое ближайшее время. Уже сегодняшние вечер и ночь предстояли напряженные. По крайней мере они осознали главное: речь идет о жизни и смерти государства.

– Я рад, что вы меня поняли, – нарушил молчание Евгений Александрович Шиловский. – Общее в наших биографиях то, что мы в начале своей военной карьеры служили в царской армии. Закончили Академию Генштаба, еще царскую. Я, правда, ускоренный курс. Не скрою, это учитывалось при создании нашей группы. Руководство страны и лично Иосиф Виссарионович Сталин заинтересованы в объективной, профессионально грамотной оценке происходящих событий. Ввиду вашей малочисленности было бы смешно ожидать от вас объем выполненной работы, равный Генеральному штабу, но вот экспертные заключения по работе этого штаба, по планированию операций мы от вас ждем. Вы в отличие от большинства командиров Красной армии не являетесь субъектами партийной дисциплины, и ваша беспартийность должна выражаться в свободе мышления. Это, однако, не означает, что мы от вас ждем только критических экспертных оценок. От вас ждут объективности. Но и ваши инициативы и предложения я буду выносить для работы в главный штаб. Ваша деятельность носит абсолютно секретный характер. Вы находитесь на казарменном положении. Мне думается, что так будет не всегда. Но пока так. И еще об одном я хотел бы сказать...

Шиловский долго смотрел на Суровцева, точно они с ним были одни в комнате. Делорэ от неловкости даже заскрипел стулом. Точно извиняясь перед Михаилом Ивановичем, Шиловский мягко улыбнулся Делорэ, но продолжил говорить, по-прежнему глядя в глаза Суровцеву.

– В силу известных вам причин, – сказал Евгений Александрович, по-прежнему глядя только на Суровцева, – в русской армии прервалась преемственность поколений. И Борис Михайлович, и я считаем, что существует насущная необходимость эту преемственность восстановить. Подумайте, что конкретно нужно сделать для этого.

– Слушаюсь! – ответил Суровцев. Он, как никто другой, понимал, что действительно нужна преемственность, о которой ему только что было сказано.

– И еще, я думаю, вам не стоит посвящать окружающих во все детали вашего прошлого. Вы, – перевел свой взгляд на Делорэ Шиловский, – назначаетесь старшим начальником в вашей группе.

– Есть! – ответил потомок солдата наполеоновской армии.

– Что поделаешь, голубчики, – вздохнул Шиловский, дворянская фамилия которого также не раз и не два раздражала работников особых отделов и военных кадровиков, – что поделаешь?

Вот и весь разговор. По приказу Делорэ Суровцев отправился будить новоприбывших членов особой группы. Шиловский с Делорэ обговорили то, как они будут взаимодействовать и держать связь между группой и Генеральным штабом. Решили, что пока Шиловский ежедневно будет приезжать сам. Дальше будет видно.

Судьбе было угодно сделать Евгения Александровича Шиловского прототипом героев двух романов, созданных крупнейшими русскими писателями двадцатого столетия. Уже поэтому невозможно ограничить рассказ о нем только тем, что он имел прямое отношение к разработке теперь почти полумифического плана «Гроза» – плана наступления Советского Союза на фашистскую Германию. Что, впрочем, тоже нашло отражение еще в одном романе. Думается, несколько иными глазами мы посмотрим на этого человека, когда узнаем его примечательную биографию.

Боевой офицер, награжденный за храбрость, неоднократно раненный, выпускник Академии Генерального штаба, штабс-капитан Шиловский ничего не понимал в революциях 1917 года. Именно аполитичность и определила всю его дальнейшую судьбу. Военная служба для него была призванием. Он просто не мог себя представить вне армии. Службу в Красной армии он начал работником военного комиссариата. Затем, как и многие другие военные специалисты, был втянут непосредственно в боевую деятельность. И это в то время, когда на противоположной стороне фронта, на стороне белых, воевал с красными его родной брат...

Во время Гражданской войны Шиловский в первый раз в жизни по-настоящему влюбился в изумительную женщину: красивую, умную, загадочную и непостижимо одинокую при общем внимании к ней. Она была замужем за его товарищем, также бывшим офицером, Нееловым. Елена Сергеевна Неелова станет женой Шиловского.

По окончании Гражданской войны Шиловский преподавал в академии, которой еще не было присвоено имя Ворошилова. Военная карьера складывалась успешно. Шиловский дружил с Шапошниковым, который пользовался непререкаемым авторитетом. Именно аполитичность и даже политическая наивность спасают Шиловского от репрессий. По делу «Весна» арестовывают, а затем расстреливают три тысячи бывших офицеров, находящихся на службе в Красной армии. Шапошников спасает Шиловского от ареста, означавшего гибель.

У Шиловских родились два сына. Евгений и Сергей. Елена Сергеевна вела светскую жизнь, насколько это возможно при советской власти, посещала поэтические вечера, художественные выставки, концерты. Заядлая театралка, она не пропускала ни одной московской премьеры, водила знакомство с актрисами и актерами МХАТа. Из-за занятости мужа, как правило, постоянно везде была одна, в лучшем случае с приятельницей. Так она и жила, пока однажды не поразила одного замечательного писателя даже не красотой, а, говоря словами его романа, «никем не виданным одиночеством в глазах».