Он оказывается в расположенным над складом погрузочном доке, пустынном и едва освещенном дежурными лампами. Из предосторожности Танкред открепляет цепь – на случай, если в приступе служебного рвения полицейские попытаются последовать за ним. Наконец-то вне досягаемости, он быстро проскальзывает между подъемными кранами, чтобы найти наконец выход из этого тупика и навсегда покинуть ама-палубы. Уже удаляясь, он успевает услышать трескучие очереди автоматического оружия и панические крики. Между Испепелителем и силами порядка завязался бой. Выходит, несмотря на полученное им ужасное ранение, демон еще в состоянии сражаться. И Танкред знает, что полицейским, при всем их вооружении, не выстоять.

* * *

Стоя перед кабинетом выписки госпиталя «Сентраль-Шарите», Клоринда ди Северо ждала, когда ей принесут формуляры, которые необходимо заполнить, чтобы покинуть отделение неотложной помощи, куда ее привезли несколькими часами раньше. На память о непредвиденной встрече с двумя незнакомцами ей осталась вывихнутая во время падения и теперь висящая на перевязи рука и многочисленные ожоги на теле, на которые были наложены противоожоговые повязки. Вдобавок в области солнечного сплетения – в том месте, куда ее ударил высокий брюнет, чтобы отбросить ее с траектории молнии, – красовался огромный синяк.

Внешность Клоринды отличалась подлинным аристократизмом: рост чуть выше среднего, что позволяло ей несколько высокомерно смотреть на большинство собеседников, и манеры человека, привыкшего, что ему повинуются и прислуживают. Вдобавок это впечатление усиливалось ее необычайной красотой, которая зачастую поражала людей с первого взгляда и даже внушала определенную робость. Ее темные вьющиеся волосы, обычно уложенные косами на затылке по моде амазонок, едва заметно отливали золотом, менявшим оттенок в зависимости от освещения. Лицо в обрамлении этих волос являло собой идеальный овал, а нос и скулы выделялись на нем словно бы исключительно для того, чтобы лучше подчеркнуть глаза того чистого и яркого зеленого цвета, которому она и была обязана своим именем. На самом деле родители собирались назвать ее Алидой, но, пораженные цветом ее глаз, едва она их открыла, передумали и дали ей имя Клоринда, от греческого khloros, что означает «светло-зеленый».

Однако Клоринда ди Северо аристократкой не была. Она родилась младшей из трех детей в семье ватиканского дипломата, которому в награду за верность и трудолюбие были пожалованы земли на севере Италии и дворянская приставка к фамилии. Наследственных богатств ее родители не имели, и она никогда не знала большей роскоши, чем та, на которую могли рассчитывать высшие чиновники, что тем не менее было куда значительней всего, чем довольствовалась основная масса ее соотечественников. В возрасте девяти лет, когда отец занимал пост в Нигерии, из-за ужасной трагедии, унесшей жизнь всей остальной семьи и оставившей девочку круглой сиротой, ее пришлось отослать обратно в Италию. Ее приняли в сестринскую общину монастыря в Триесте и воспитали в строгости религиозной дисциплины, дав ей полное образование, основанное, однако, по большей части на теологии.

В четырнадцать лет, когда уже начал постепенно проявляться ее непокорный нрав, матери настоятельнице стало очевидно, что из нее никогда не получится настоящей монахини. А поскольку никаких обетов девушка не давала, ее направили на вступительные экзамены в женскую военную школу в Бельфоре, во Франции, которые она с блеском выдержала.

Так что с момента потери семьи в девять лет Клоринда, знавшая только суровость монастырской, а потом военной жизни, обрела такую гордость и уверенность в себе, что многие считали, что она знатного происхождения. А девушка без колебаний пользовалась этим заблуждением, особенно когда ей приходилось иметь дело с ленивыми бюрократами вроде того, что работал в кабинете выписки.

– Поторопитесь, пожалуйста, – сказала она мужчине, который пытался отыскать нужный документ в большом, заваленном бумагами шкафу, – уже поздно, а я должна вернуться в часть.

Тот, к кому она обратилась, что-то раздраженно буркнул в ответ, но Клоринда решила не обращать внимания, чтобы не терять время. Она понимала, что могла бы вести себя и помягче, но еще не отошла от всех процедур, которым ей пришлось подвергнуться, а главное – от проклятых допросов. Такова была ее натура – она исповедовала культ власти, но, когда чью-то власть навязывали ей, вся ощетинивалась и с большим трудом держала себя в руках.

Если до сих пор Клоринда не обращала внимания на передающую последние новости информационную панель на стене приемного покоя, то сейчас вдруг поняла, что среди повторяющихся сообщений идет речь о событиях на ама-палубе. В репортаже сообщалось, что между двумя пьяными солдатами и силами охраны порядка произошло столкновение, а в качестве иллюстрации демонстрировалась скверного качества видеозапись с камер наблюдения, на которой можно было различить двух перестреливающихся на бегу мужчин, а далее следовали свидетельские показания раненных в финальной стычке полицейских. Оба возмутителя спокойствия задержаны и будут сурово наказаны. Клоринде слабо верилось, что тот разъяренный безумец в черной рясе, как и его противник, использовавший техники Мета, могут быть схвачены полицией. Но лживость сообщений Интрасвязи не была секретом ни для кого на борту «Святого Михаила».

* * *

Прислонившись к стене, Танкред вот уже больше часа ждал перед длинным фасадом «Сентраль-Шарите».

Шел одиннадцатый час вечера, в коридорах корабля было спокойно и почти пусто, но только не в отдельных болевых точках, где кипучая деятельность не затихала практически никогда, – как, например, здесь, в «Сентраль». Безостановочно подъезжали и отъезжали машины «скорой помощи» и других экстренных служб с ревущими сиренами и включенными мигалками, прибывали раненые, а одуревшие от внутренних двориков больные прохаживались вдоль фасада среди состоящей из больничного персонала или спешащих к входным дверям простых посетителей разномастной толпы.

Ускользнув от Испепелителя, Танкред окольными путями покинул ама-сектор, который в самом скором времени наводнят десятки полицейских. Если его заметят в этой зоне, то непременно свяжут его присутствие здесь с произошедшим инцидентом. Когда он вернулся в каюту, там находилась только половина личного состава, занятая обычными вечерними делами, остальные были еще в отлучке. Прежде чем вспомнить, что Льето в госпитале, Танкред поймал себя на том, что ищет его глазами. Туда же, вероятно, отправили и молодую женщину, которую он невольно втянул в свои разборки с Испепелителем.

Многовато людей мое расследование отправило на больничную койку, виновато подумал он.

Итак, приняв душ и переодевшись, он пришел к «Сентраль» и принялся ждать, надеясь увидеть женщину, когда она будет выходить. Он не очень представлял, что собирается ей сказать и насколько осмотрительно с его стороны заговорить с ней, и все же ему хотелось по крайней мере узнать, все ли с ней в порядке. А может, им просто овладело желание снова ее увидеть, хотя он не был в этом уверен. Тем более что и пересеклись-то они всего на несколько минут. Однако ему следовало признать, что спокойная и властная амазонка произвела на него впечатление, особенно удивительная скорость ее реакции при нападении Испепелителя.