– наоборот, они стали объектом подозрений, насмешек и жестоких преследований, которые усилились во время Крестовых походов и достигли апогея в конце XIII в., вылившись в волны погромов и массовых изгнаний по всей Западной Европе[680]. Как бы то ни было, евреи внесли существенный вклад в великое экономическое возрождение Средних веков.

Итак, на рубеже тысячелетий экономика западных стран медленно, но верно начала возвращаться к жизни. Один из самых известных коммерческих центров того времени находился в графстве Шампань восточнее Парижа. С XII в. в этом независимом графстве, яростно сопротивлявшемся власти французских королей, начали проводить ежегодные торговые ярмарки. Главных ярмарок было шесть, их устраивали в четырех городах (Ланьи, Бар-сюр-Об, Провен и Труа) согласно заранее оговоренному расписанию, и каждая ярмарка длилась от шести до восьми недель. Это были уже не просто базары, где жители Шампани могли раз в неделю сделать нужные покупки. Шампань занимала удобное географическое положение, и сюда стекались производители тканей из Нидерландов, продавцы предметов роскоши, ввезенных через Византию и Италию, а также торговцы мехами из Прибалтики[681]. Давая лицензию на проведение ярмарки, графы Шампани гарантировали всем ее участникам защиту, пресекали мошенничество и беспорядки и следили за тем, чтобы разрешение споров и преследование несостоятельных должников происходило в рамках закона. Вскоре на ярмарки в Шампань стали приезжать торговцы издалека, преодолевая сотни миль ради возможности совершать крупные сделки в постоянно действующем, стабильном и безопасном пространстве.

Поначалу участники ярмарок привозили с собой огромное количество товаров и образцов, которые хранились на специально построенных складах в ярмарочных городах и их окрестностях. Однако со временем ярмарки в Шампани превратились в нечто более близкое к тому, что мы сегодня назвали бы фондовой биржей: там переходили из рук в руки деньги, оформлялись кредиты и заключались контракты, а доставка товаров происходила (или не происходила) в оговоренное время где-то в будущем. При этом сделки в основном заключали посредники, действующие от имени богатых компаний, банков и правительств. В конце XIII в. посетитель ярмарки в Шампани или Фландрии мог наблюдать, как представители итальянских деловых консорциумов торгуются с многочисленными представителями производителей шерсти и тканей из Северо-Западной Европы, составляя договоры и разрабатывая графики платежей и погашения долгов на будущих ярмарках, которые пройдут через месяцы или даже годы[682]. Ярмарки Шампани были не единственными в своем роде – в соседней Фландрии также проводились крупномасштабные ярмарки, в частности в Ипре, где в позднем Средневековье возникла развитая суконная промышленность. Ярмарки же в Шампани были самыми длительными и самыми известными в свое время и наглядно свидетельствовали о наступлении эпохи международной торговли.

Расцвет республик

Самые крупные игроки приезжали на ярмарки Шампани и Фландрии из итальянских городов-республик по ту сторону Альп, а самым преуспевающим из этих городов была Венеция. При Римской империи города, прозванного Ла-Серениссима, еще не существовало – поселение возникло в окрестностях лагуны и на близлежащих островах примерно в VI в. Первоначально оно подчинялось власти Константинополя (через Равеннский экзархат), но в IX в. венецианские дожи избавились от византийского господства и начали укреплять свою независимую власть на берегах Адриатики. Поначалу венецианцы занимались производством соли и стекла, но со временем обнаружили, что преимущества географического положения (вкупе с необходимостью обеспечивать себя пропитанием при отсутствии сельскохозяйственных угодий) открывают для них гораздо более широкие возможности, и превратились в профессиональных посредников между рынками арабской Северной Африки, греческой Византии и латинского Запада.

Рука об руку с торговлей шла чеканка монет, которой занимался Венецианский монетный двор (Дзекка)[683]. Не менее важную роль в жизни портового города играло судостроение. На городские верфи (Арсенал) поступали заказы от городских властей, купцов и иностранных клиентов, среди которых в XII–XIII вв. не последнее место занимали сеньоры и короли, которым требовался флот для отправки армий в Крестовые походы. Поскольку воды Средиземного моря могли быть не только бурными, но и опасными, венецианцы вскоре научились сражаться – они конвоировали собственные корабли, отгоняли враждебные арабские и греческие суда и просто пиратствовали. Граница между торговлей и набегами в Средние века всегда была достаточно расплывчатой, и венецианцы обычно с легкостью ее пересекали. Покровителем города был (и остается) святой Марк-евангелист, которому посвящена базилика на Риальто, но даже он был в некотором смысле краденым добром. В 828 г. двое венецианских купцов похитили мощи святого Марка из египетского города Александрии и контрабандой провезли их через таможню в бочке с вяленой свининой, вполне обоснованно понадеявшись, что мусульманские чиновники не станут изучать ее слишком пристально.

На исходе первого тысячелетия Венеция и другие итальянские города, в основном расположенные на побережье длинного полуострова, переживали экономический подъем. Движущей силой их успеха была врожденная тяга к приключениям. Вместо того чтобы торговать у себя дома, они предпочитали заводить торговые колонии во всех крупных иностранных городах. Там итальянцы селились соседскими общинами в защищенных кварталах и, как правило, получали разрешение совершать свои богослужения и использовать собственные весы и меры, а также добивались освобождения от многочисленных местных налогов и податей. Их привилегированный статус и замкнутый образ жизни вызывали у многих раздражение, и кровопролитные выступления против итальянских купцов в позднем Средневековье представляли собой обычное явление. В 1182 г. в Константинополе случилась ужасающая резня: десятки тысяч итальянских купцов были убиты или отданы в рабство на волне поощряемой императором антизападной агрессии. Папскому легату тогда отрубили голову и пустили ее по улицам, привязав к собачьему хвосту.

Словом, торговля была сопряжена с определенным риском, но очевидно, награда того стоила, потому что в XI–XII вв. итальянские купцы распространились по всем западным землям. В портах Восточного Средиземноморья они вели дела с турками, арабами и торговцами, двигавшимися по Великому шелковому пути в Среднюю Азию. Их прибыли значительно выросли, когда в Сирии и Палестине возникли государства крестоносцев. Черное море, к которому проявляли особый интерес генуэзцы, открывало доступ к Балканам, Малой Азии, Кавказу и землям Киевской Руси. В XI в. пизанские купцы активно интересовались портами Северной Африки: пизанские корабли привезли войска, которые разграбили Карфаген и Махдию, а затем попытались окончательно подчинить их. Торговцев из четвертого итальянского города-республики, Амальфи, можно было встретить почти во всех крупных средиземноморских портах, хотя их дела резко пошли на спад в 1130-х гг. после того, как Амальфи потерпел поражение в войне с Пизой. Между итальянскими городами-государствами разворачивалась острая конкуренция, и ни одна из сторон не обременяла себя излишними моральными терзаниями. В XIII в. генуэзские торговцы из черноморского порта Каффа поставляли мамлюкским правителям Египта рабов, захваченных на Кавказе монголами, – их переправляли в дельту Нила через Черное и Средиземное моря, после чего насильно завербовывали в мамлюкскую армию. Фактически это означало, что христиане-генуэзцы непосредственно вовлечены в поставку солдат державе, стремившейся сокрушить западные государства крестоносцев