Мимо проплывал основной флот. Семьи и друзья, целые народы и племена двигались по бурной воде сквозь обрывки тумана: дети в тонких и хрупких одеяниях из коры, пекари и пака в бамбуковых клетках, груженных на плоты, священные лягушки-курупайра в терракотовых горшках, мешки, наполненные всей маниокой, какую только можно было собрать с дважды разоренных полей. Сумасшедший желтый клюв тукана, который пытался усесться на носу одного из каноэ, – прекрасное цветное пятно. Много дней ушло на спуск по водопадам: лодки аккуратно спускали на лианах по глиняным склонам, испуганную скотину опускали в клетках или на ремнях, а люди шли по тропинкам, которые были скользкими от брызг, забиты всяким мусором, оставшимся от дамбы. Даже в разрушенном состоянии она оставалась самым впечатляющим заградительным сооружением на Риу ду Ору.

Серая река казалась черной, когда ее наводнили плоты, которым нужно было пройти между двух камней. Некоторые узнали Маира и подняли весла в знак приветствия, проплывая мимо. А дальше пошли плавучие тюрьмы: гуабиру, которых охраняли с помощью фальконетов из числа доставшихся от португальцев. Они выкупили свои жизни, договорившись о союзе городов: Сидаде Маравильоза и ослабленного войной Сидаде де Деус.

– Как вы верно заметили, мы беспомощны перед нашими легендами, – сказал Фалькон, поскольку он перестал быть Аиуба, желтоголовиком, французом, а превратился в защитника Изумительного города, зембу. Кайша тоже стала героиней войны, сеньорой да Крус, знаменосцем нового народа.

– Я буду возвращаться так часто, как смогу, – пообещал Квинн. – В этом деле я все еще новичок, и есть дисциплины и методы самообороны, о которых мне неизвестно. Идет война, но я всегда состоял в военном ордене.

Серый теплый дождь гладил лицо Фалькона. Он моргнул, открыл глаза и тут увидел калейдоскоп картинок. Каждый камень, каждое дерево, каждая птица и каждый обрывок тумана, Льюис Квинн, его трость и костер рассыпались на тысячу отражений, обрамлявших все вокруг. Они были словно позади реальных предметов и впереди, сбоку, везде, они соединялись друг с другом, но одновременно отличались в большей или меньшей степени. Пока Фалькон пытался осознать, что же такое видел, видение пропало.

– Этим можно управлять, – объяснил Квинн. – Я пока еще неопытен по сравнению с другими путешественниками между мирами, но обладаю достаточным талантом, чтобы делиться своими видениями.

– Такой хаос, такая неопределенность перед глазами – как вы вообще понимаете, что реально, а что фальшивка? Как вы находите путь в подлинный мир?

– Ну они все подлинные. Это во-первых. Мы обитаем в последнем отзвуке времени, сне внутри снов. Наши жизни, наши миры проживались тысячу, а то и десять тысяч раз до этого. Орден верит, что надо и дальше спать, ведь все остальное холод и мрак. Но некоторые полагают, что нужно проснуться, ведь только тогда мы увидим утро. Поскольку наши жизни проживались десятки тысяч раз, а наш мир перерождался снова и снова, в каждом перерождении есть какая-то ошибка, какой-то огрех, неточная копия. Происки врага, если хотите. В нашем времени такой ошибкой стала курупайра, окошко во все множество миров и ту реальность, что лежит за ними, а значит, и надежда для нас.

Большая часть Сидаде Маравильоза уже преодолела изгиб реки, теперь настал черед детей, они, мокрые и с улыбками до ушей, плыли в маленьких юрких каноэ. Ребятишки помахали Кайше. Девушка выпрямилась, сжимая крест Богоматери Всех Миров раненой рукой. Фалькон покачал головой:

– Я не верю в такой мир.

– А он существует вне зависимости от вашей веры. – Квинн поднялся. – Мне пора. Они ждут меня.

Он мотнул головой в сторону кромки леса, темной и сырой. Фалькону показалось, что там, в полумраке, стоят две женщины: одна белая с золотыми кудрями, вторая азиатка, судя по разрезу глаз и оттенку кожи, с волосами, выкрашенными в темнорыжий цвет. А еще под пологом чащи Квинна ждал какой-то чернокожий мужчина. Все эти фигуры подрагивали на самом краю ощущений Фалькона. Затем он побрел по камням в сторону пляжа, а когда обернулся, то увидел лишь тлеющий костер.

Игуапа уплыли. Пироги детей растаяли в тумане. Кайше вернула крест на нос лодки. Гребцы оттолкнулись веслами и отплыли. Тут крикнул Вайтака: в излучине реки что-то виднелось. На мгновение Фалькону показалось, что это перевернутая военная лодка. Предмет отплыл в сторону и оказался в стоячей воде. Гребцы вытащили его. Ангельский лик, невыразительный, но улыбающийся, смотрел в небо сквозь изменчивую серую дымку. В руках ангел держал меч с тремя лезвиями. Статуя свалилась с одной из башенок, венчавших базилику Носса Сеньора да Варзеа. Фалькон столкнул фигуру обратно в реку, и подернутая рябью, журчащая вода, которая стремительно текла по камням, подхватила ангела и унесла прочь.

Abiá (абья): новообращенный до инициации.

Agogô (агого): металлический перкуссионный инструмент, который используется в кандомбле и капо-эйре.

Aiuri (айури): совет племени.

Alabé (алабе): ведущий барабанщик и певец, жрец в кандомбле.

Aldeia (алдейя): миссионерская деревня индейцев, обычно иезуитская.

Alva (алва): описание цвета кожи – белокожий. Считается редким в Бразилии.

Amaci (амаси): травяной отвар для обряда очищения.

Assentamento (асентаменту): различные предметы, травы и вода, которые употребляются в пищу и почитаются как символ единения человека и ориша.

Axé (аше): преобразующая сила, магия, сила, которая становится причиной событий.

Baiana (байяна): происходит от названия штата Баия, обозначает традиционный костюм женщин из Салвадора.

Baile (байле): «танец», слово используется в Рио для обозначения вечеринок, на которых появился популярный у кариока жанр музыки байле-фанк.

Bairro (байру): официальный городской район.

Barracão (барракан): основной церемониальный зал террейру.

Bateria (батерия): барабанный оркестр в самбе.

Bauru (бауру): горячий сэндвич с ветчиной и сыром, часто на сладком хлебе, который готовят в Сан-Паулу.

Berimbau (беримбау): струнный инструмент африканского происхождения, используется в капоэйре.

Bicha (биша): буквально «сука», используется в гей-сообществе для обозначения гомосексуалиста, играющего роль женщины.

Bolar (булар): спонтанный транс, который обычно предшествует инициации в качестве иау.

Caboclo (кабокло): помесь индейца и белого, частое явление среди низших слоев общества на Амазонке, термин в современной Бразилии воспринимается как слегка оскорбительный. См. мамелуко.

Cafezinho (кафезинью): «маленький кофе», крепкий, сладкий кофе, который подается в маленьких чашках и пьется на ходу.

Caiçara (кайсара): тюрьма для рабов на берегу реки.