место рассказывать об этом. [Сначала] будет написано, как сей государь прибыл в Балх и исполнил несколько неотложных дел, которые он раньше наметил и которые приспели [там], а потом я поведаю макаму полностью, ибо в ней есть много примечательного и удивительного, что надобно знать.

/286/ Во вторник, когда оставалось еще десять дней [до конца] сего месяца[688], пришло известие, что повелитель верующих ал-Кадир биллах, да осветит Аллах его доказательство, отошел [в вечность], и повелителя верующих Абу Джа'фара имама ал-Каима биамриллах, да продлит Аллах его господство, здравствующего ныне, в лето четыреста пятьдесят первое[689] — и да здравствует он — бывшего тогда наследником престола, посадили на престол халифата. Вельможи ему присягнули на верность и знатные люди из рода Али, семейства Бени Хашим и [из семейства] Аббаса успокоились, покорясь и подчинясь ему, [а также] все население Багдада. Во все концы света писали письма и отправляли послов, чтобы принимать присягу на верность от вельможных правителей [стран]. Факих Абу Бекр Мухаммед, сын Мухаммеда ас-Сулеймани, ат-Туси, был назначен [поехать] в присутствие султана и ради этого важного дела прибыл в Хорасан. Эмир Мас'уд, да будет им доволен Аллах, над этим известием призадумался и секретно совещался с ходжой Ахмедом и моим наставником Бу Насром. «Что делать по этому случаю?» — спросил он. «Да будет долгой жизнь государя в могуществе и величии, дабы быть ему наследником жизней![690] — ответил ходжа, — хотя это известие верное, не лучше было бы его сохранить в тайне и [продолжать] читать хутбу на имя Кддяра, ведь посол, как пишут, едет вслед за письмом и, быть может, в скорости приедет. Потом, когда он приедет и отдохнет, его достойным: образом представят государю, дабы он вручил печальное и поздравительное послания и удалился. А на другой день государь сядет и три; дня будет совершать обряд оплакивания. Затем, в пятницу, государь отправится в мечеть для исполнения обряда поздравления и чтения, хутбы на имя Кайма, [тогда же] поднесут подарки». — «Так правильно», — согласился эмир. Известие утаили, не объявляли. В субботу, десятого числа месяца зу-л-хиджжа сего года[691] с пребольшой пышностью совершили обряд празднования [дня] жертвоприношения; было сделано много всякого рода украшений.

Во вторник, в половине месяца зу-л-хиджжа сего года, пришла письмо, что Сулеймани, посол, прибыл в Шапурган и что от Рея до того места о нем весьма отменно позаботились правители, чиновники и назначенные султаном люди, соблюдая обряд встречи. Эмир позвал ходжу Али Микала, да смилуется над ним Аллах, и сказал: «Едет посол. Устрой так, чтобы для встречи [его] прежде выехать тебе с большим поездом благородных потомков Али, казиев, улемов и факихов, а придворная знать и мертебедары, чтобы выехали следом за тобой и достойным образом доставили бы посла в город». Али все обставил с неимоверной пышностью, ибо он был главой рейсов, и такие дела ему уже приходилось исполнять. Ради счастливого /287/ семейства его, да здравствует сей дом в земном бытии ходжиамида Абу Абдаллаха Хусейна, сына Микала, *да продлит Аллах [свою] помощь ему и да усладит конец жизни этого садра[692]* [Али Микал] отправился навстречу послу, а следом за ним двинулся Бу Али, посольский пристав, со множеством мертебедаров и заводных коней. Когда посол приблизился к городу, принять его выехали хаджиб Бу-л-Хасан Кархи и недим Музаффар Хаким, умевшие хорошо говорить по-арабски, и десять серхенгов с тысячью всадников. С превеликим почетом посла доставили в город в субботу, за восемь дней до конца месяца зу-л-хиджжа[693], и поместили в околотке Себедбафан[694], в красиво убранном серае. Тотчас же подали множество прекрасно приготовленных яств. *Аллах же ведает лучше!*

ЛЕТОПИСЬ ГОДА ЧЕТЫРЕСТА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕГО

О ПРИБЫТИИ ПОСЛА ИЗ БАГДАДА, ОБЪЯВЛЕНИИ О КОНЧИНЕ ХАЛИФА АЛ-КАДИРА БИЛЛАХ, ДА БУДЕТ ИМ ДОВОЛЕН АЛЛАХ, ИСПОЛНЕНИИ ОБРЯДА ЧТЕНИЯ ХУТБЫ НА ИМЯ ИМАМА АЛ-КАИМА БИАМРИЛЛАХ, ДА ПРОДЛИТ АЛЛАХ ЕГО ВЕК И ЕГО ВЕЛИЧИЕ И ВОЗВЫШЕНИЕ

Когда посол отдохнул и его три дня весьма прекрасно содержали, эмир сказал ходже, дескать, посол отдохнул и надобно его принять, «Да, пора уже, — ответил ходжа, — каковы будут приказания?» — «Я считаю, — сказал эмир, — что было бы хорошо переехать на несколько дней в кушк Дери Абдал'ала, потому что там для подобных случаев более удобно, более приспособлено и имеются два серая. Гулямам и мертебедарам там можно будет встать как полагается, да и обряд оплакивания и поздравления исполнить более достойным образом; а потом, когда с этим покончим, вернемся обратно в сад». — «Государь решил прекрасно, — промолвил ходжа, — так и следует сделать». Позвали старшего хаджиба, начальника гулямов, ариза и начальника посольского дивана. Они явились. Все, что нужно было повелеть сделать касательно посла, послания, войска, мертебедаров и дворцовых; гулямов, обо всем эмир распорядился, и они удалились.

В час предзакатной молитвы эмир выехал в кушк Дери Абдал'ала, туда же перевели и все обозы. Также решили поступить с диванами. /288/ Сошлись на том, чтобы принять посла в первый день месяца мухаррама[695], который является началом года. Наставник мой Бу Наср Мишкан передал посольскому приставу Бу Али установленное обычаем [царское] повеление. Принесли послание [халифа] и ознакомились с ним. [В нем] было написано о печальном и о радостном. В конце сего рассказа будет приведено [содержание] этого послания и присяжной грамоты, дабы они стали известны. Это послание я искал несколько времени, покуда не нашел недавно, когда уже довел «Историю» до этого места, у сына моего наставника ходжи Бу Насра, да продлит Аллах: его здоровье и да смилуется над родителями его. Ежели бы мои бумаги и списки [с подлинников] преднамеренно не уничтожили, то сия «История» предстала бы в ином виде. *Да рассудит меня Аллах с тем, кто это содеял!* Что касалось войска, дворцовых гулямов[696] и мертебедаров* старший хаджиб исалары полностью уладили.

Первым днем месяца мухаррама лета четыреста двадцать третьего был четверг. Все было приготовлено заблаговременно. Когда забрезжилась заря, четыре тысячи дворцовых гулямов построились в несколько рядов по обе стороны эмирского серая. Две тысячи были в двурогих шапках, в дорогах поясах о десяти подвесках, каждый с серебряной булавой, а две тысячи в четырехперых шапках меховых[697], с поясом, повязанным на чреслах, с саблей, колчаном и налучником у пояса, и у каждого гуляма в руках лук и три стрелы, все в кафтанах из шуштарского шелка. Человек