– Погоди, а как же ночной побег? Ведь Сольвейг призналась, что…

– Призналась. Но ее брат там был ни при чем. Больше того: потерпев фиаско, ярл Сигурд объявил сестре, что она завтра же возвращается домой. Одно дело – выдать Сольвейг замуж за сына конунга и совсем другое – подложить ее под него же, но уже женатого. Выгоды от этого никакой, только позор, даже если в результате дело кончится разводом и новой свадьбой. Пустоглазый хочет власти, но, добытая таким путем, она долго в руках не удержится. Сольвейг все это озвучили и заперли дома. Так что во второй раз она сбежала сама.

Леди с сомнением нахмурила брови. Даже то немногое, что она узнала об островном ярле, никак не сходилось с поведением его сестры. Да и супруга Пустоглазого, кажется, недалеко от мужа ушла. Как же при таком надзоре Сольвейг удалось ускользнуть?.. Ивар, поймав недоверчивый взгляд жены, улыбнулся:

– Кровь, моя милая, что-то да значит! Может, внешне брат с сестрой непохожи, но девица оказалась не промах. И, в отличие от покойной соперницы, своей женской привлекательностью пользоваться уже научилась. Да, брат видеться с Эйнаром запретил. Да, госпожу Арундейл к сестре соглядатаем приставил. Да, распоряжения соответствующие Гюнтеру отдал… А вот чувства кое-кого из своих же дружинников ярл в расчет не принял.

– Ой!

– О том и речь. Парень стоял в карауле той ночью. И убедить его вывести лошадь через заднюю калитку Сольвейг труда не составило. Нет, она бедняге ничего не обещала – в конце концов, простой боец на взаимность даже не надеялся. Зато влюблен был по самые уши.

– И его за это?..

– Увы. Думаю, еще пару дней как минимум встать не сможет, – Ивар развел руками. – С другой стороны, он знал, на что шел… В общем, Сольвейг вырвалась из своего узилища и полетела к Эйнару. Помнишь, они договорились встретиться у ворот слободы после полуночи? Женился там сэконунг, нет ли, Сольвейг было уже все равно. И она надеялась, что возлюбленный придет, несмотря ни на что. Глупость редкостная, понятно, но влюбленные люди частенько теряют связь с реальностью. И Сольвейг ярчайший тому пример. Правда, еще достаточно счастливый: могла и вовсе домой не вернуться.

Нэрис рассеянно кивнула. А потом, подумав, склонила голову набок:

– Мне вот другое странно! Положим, сбежала она. Но где торговая слобода – и где дом конунга? Зачем она вообще туда поехала, ведь все равно бы не пустили!

Ивар поморщился:

– Поди знай. Сольвейг сама свой поступок толком объяснить не может. То ли от злости, что Эйнар слова не сдержал, то ли от волнения – не случилось ли чего? В любом случае ее порыв ограничился парой кругов вокруг забора и бесславным возвращением домой. Пустоглазый, конечно, о неудавшемся побеге узнал. Но надеялся, что все будет шито-крыто – о сбитом лошадью пирожнике он и понятия не имел… – Советник выбил пальцами глухую дробь по столешнице, потом поднял голову и посмотрел на жену. – Кстати, вскрылись интересные подробности. Помнишь, я говорил тебе о Берит, покойной супруге Харальда? Так вот, она по матери была дальней родней Арундейлам.

Нэрис ахнула. Лорд кивнул:

– Именно. И узнал я это, представь себе, не от Харальда, не от Эйнара и даже не от конунга. Черт бы их всех побрал! Каких результатов они от меня требуют, если сами же молчат – и это при том, что заинтересованная сторона отнюдь не Арундейлы, а они сами?..

Ивар плеснул себе воды из кувшина и, промочив пересохшее горло, зевнул. Нэрис задумчиво подперла голову рукой.

– Значит, – проговорила она, – Сольвейг здесь ни при чем. А ее брат?

Лорд ответил не сразу.

– Видишь ли, милая, – после долгой паузы наконец сказал он, – если человек хочет убрать кого-то с дороги, ему совсем не обязательно делать это своими руками. Вот все, что я пока могу утверждать: сестра Пустоглазого Хейдрун не убивала и сам ярл тоже этого не делал. Первая, по свидетельству пирожника, вернулась в слободу еще до начала метели, плюс не сумела пробраться дальше ворот подворья. А второй совершенно не похож на человека, которого видел и описал Эйнар. Понимаешь, у ярла Сигурда весьма своеобразная внешность. И я сейчас не о глазах.

И?..

Ивар невесело улыбнулся:

– Он горбат, милая. Вследствие чего имеет очень широкие плечи и длинные руки. То, что я его изъян заметил не сразу, еще объяснимо: ярл выше ростом и сидел лицом ко мне почти всю беседу. Но к Эйнару-то убийца спиной повернулся! Имейся там горб – он сразу бы бросился в глаза, такое ни под каким плащом не спрячешь…

Помолчали. Нэрис удрученно вздохнула:

– Значит, ты просто зря потратил целый день?

– Не торопись с выводами. Во-первых, Арундейлы в любом случае остаются на подозрении: да, я уверен в самом ярле и его сестрице, но о его жене я такого не говорил. А во-вторых, вернулся я все-таки не с пустыми руками.

– Ты про жену Харальда?

– И про нее тоже. Я ведь уже сказал, что Берит была из Арундейлов. Не настолько, как Сольвейг, но все же. Так вот, даже выйдя замуж за старшего сына Длиннобородого, связь с родней она поддерживала. В частности, с Эллидой Арундейл. Та родилась и выросла в Бергене, у нее здесь живут братья и сестры, знакомых полно. С кем-то из них она свела и Берит. Ничего предосудительного тут нет, само собой. Но в результате получилось, что жена Пустоглазого была осведомлена о жизни родственницы и ее ближайшего окружения гораздо лучше, чем могла предположить сама родственница. Эллида знала о том, что Берит в семье конунга не очень любят, знала, как болезненно ревнует жену Харальд, и – самое главное – она лично подыскала невестке конунга кормилицу, когда той пришла пора рожать. Роды, как ты уже знаешь, окончились трагически. Берит умерла, едва успев дать жизнь сыну, да и младенец долго не прожил. Кормилицу, естественно, отправили восвояси за ненадобностью. Она вернулась домой – на окраину Бергена, к собственным детям… А спустя несколько недель умерла. Об этом Эллида Арундейл узнала только осенью. Как и о том, какие слухи гуляют по городу. Я бы предположил, что Арундейлы сами запустили сплетню, да только – увы и ах! – и ярл, и его супруга в тот момент в Бергене отсутствовали.

– Подумаешь! – снисходительно отозвалась Нэрис. – Остров Мэн не так далеко. Ты же сам сказал – у Эллиды здесь полно друзей и родни!..

– Это да, – согласился Ивар. – Но и Берит, и кормилица ее сына умерли летом. Пустоглазый, как большинство норманнов, был в походе. Больше того – вместе с женой. Она действительно его везде сопровождает. Но речь не о них. Не нравятся мне эти слухи!

– Ну, еще бы. Харальд, говорят, очень любил жену.

– Не в том дело, милая, – хмурясь, сказал лорд Мак-Лайон. – Видишь ли, сплетня, что старший сын конунга избавился от супруги, поползла не после ее смерти. А только после смерти кормилицы! Которая ненадолго пережила хозяйку и, съев миску грибной похлебки, отдала богу душу. Мы с Творимиром сразу же от ярла Сигурда наведались к матери покойной и вытрясли из старушки все, что смогли… Тихо, тихо! Я был само сочувствие и предупредительность. Сказал же – слез мне в доме Гюнтера за глаза хватило.