указали на такую. В ней останавливались деловые голландцы.

Лейден орошается Рейном, который здесь разливается на несколько рукавов. И вот наша гостиница находилась как раз на самой набережной, где от Старого Рейна отделяется рукав под названием Новый Рейн, и здесь же в Рейн впадает канал Ланге Маре. Таким образом, получается нечто вроде водяной площади с несколькими впадающими в нее реками, откуда Старый Рейн, сильно ослабленный, протекает дальше.

Гостиница оказалась действительно очень голландской. Едва войдя в нее, мы остановились озадаченные. Сразу перед нашими лицами подымалась хотя и широкая, но чрезвычайно крутая лестница, дыбом лезшая в потолок. Кое-как поднялись. Верхние ступени во время этого процесса были в двух вершках расстояния от наших носов. Зато комнаты второго этажа оказались очаровательными, с квадратными окнами и с очень широкими подоконниками. Выглянув в окно и увидев замечательную картину нескольких Рейнов, извивающихся между домами, не теряя ни минуты, я уселась с ногами на подоконник и принялась рисовать.

В первый же день мы посетили с глубоким чувством пиетета место, где, по преданию, находился дом отца Рембрандта и где родился великий художник. Совсем близко от этого места протекал Старый Рейн, полноводный и широкий. Берега его плоские. Кругом было пустынно и тихо. Старые деревянные мостки тянулись к воде. Невдалеке стояли какие-то низкие, невнятные строения. Мы сели на мостки. Отец Рембрандта был мельник, и, вероятно, его мельница стояла недалеко от его дома на берегу Рейна, на свободе и ветру. Мы долго сидели там и вспоминали всю жизнь Рембрандта, вплоть до его одинокой смерти.

Я забыла сказать — мы ведь ходили в Амстердаме к тому дому, в котором умер этот гениальный художник.

Маленький городок Лейден, а сколько он дал своей стране замечательных, первоклассных художников: Рембрандт ван Рейн, ван Стен, Жерар Доу, Габриэль Метсю, Ян ван Гойен, Франс ван Мирис, Лука ван Лейден и многие другие…[546]

Были в старинном университете. Принц Вильгельм Оранский[547] основал его во второй половине XVI века. Этот университет быстро стал в Европе центром научной мысли благодаря работам его выдающихся ученых.

Не могу не упомянуть про хлебосольство и радушие голландцев. В первое утро в Лейдене, когда мы встали, я позвонила и попросила служанку принести нам кофе, хлеба, масла и яиц. Она исчезла и через некоторое время пришла с пустыми руками, стараясь нам что-то объяснить. Я тоже старалась ей объяснить, что мы ждем кофе. Она ушла. Через несколько минут вернулась, и с нею хозяйка гостиницы. Они вдвоем нам что-то толковали — мы их не понимали. Хозяйка горячилась, хлопала себя по бедрам, показывала на дверь. Наконец, она схватила меня за руку, весело смеясь, потащила меня из комнаты вниз. Сергей Васильевич, недоумевая, пошел за нами. Мы стремительно спустились по знакомой уже лестнице, и нас ввели в большую столовую. Мы увидели огромный стол, весь заставленный разнообразнейшими кушаньями. Начиная с окороков, ветчины и телятины, здесь были блюда с рыбой, горы раков, открытые коробки консервов, всякие сыры, колбасы, кончая блюдом великолепнейшей клубники и вкуснейшим кофе.

Веселая, хлопотливая и довольная хозяйка нас чуть не уморила своим гостеприимством. Мы по себе тогда узнали, как любят покушать в Голландии, и не только покушать, но и накормить.

Через несколько дней мы покинули очаровательный Лейден с его мельницами, подъемными мостами, с его старинными домиками.

Дальше мы поехали в город Дельфт, потом в знаменитую Гаагу. Описывать замечательные произведения богатых музеев Гааги я не буду, так же как не собираюсь описывать подробно музеи Антверпена и Брюсселя.

Я главным образом мечтала попасть в старинный средневековый бельгийский городок Брюгге, который один из немногих городов Европы ярко сохранил характер Средневековья. Мне неудержимо хотелось осесть и хорошенько поработать.

* * *

Пейзаж Бельгии совсем другой, чем у ее соседки Голландии. В нем больше героической романтики, больше пафоса, особенно в юго-восточных ее районах, где находятся угольные копи и где центр угольной промышленности. Пейзаж гористый, с глубокими ущельями, покрытыми хвойным темным лесом. Там проходит горный Арденский хребет с вершиной Высокий Фенн вдоль рек Самбры и Мааса.

В западной части Бельгии пейзаж иной — он более ласков и приветлив. Ни одна пядь земли не остается невозделанной. Все тщательно обработано. Чудесные дороги, окаймленные высокими деревьями, пересекают страну по всем направлениям.

Наконец, я в знаменитом Брюгге! Когда-то он был большим торговым центром, но потом пришел в упадок, после расцвета Антверпена.

Теперь это тихий, спокойный и необыкновенно живописный городок. Он расположен на слиянии семи каналов, и часто эти каналы заменяют улицы. По краям их, прямо из воды, подымаются уютные маленькие средневековые домики, высокие готические башни, каменные ограды, через которые свешиваются к воде роскошные деревья и кусты.

Хожу по городу, по его тихим улицам, стою на его мостах, и мне кажется, что я каким-то чудом перенесена в те далекие времена, когда после классического и романского стилей стало нарождаться новое искусство. Оно было вначале воспринято многими его современниками как варварское и названо «готическим».

Я уже видела величайшие образцы средневековой архитектуры: Шартрский собор, собор Богоматери в Париже, Кельнский собор и многие другие. Здесь же, в Брюгге, таких грандиозных архитектурных созданий не было. Но, тем не менее, в Брюгге замечательны ратуша (XIV века), рынок с готической башней (XIII века), церковь Богоматери в староготическом стиле, собор Св. Сальватора, госпиталь Св. Иоанна с живописью Мемлинга[548] и многие другие чудесные готические здания. И в этом городе особенно ценно, что эти выдающиеся постройки были в одном стиле со всем окружающим. Получался необыкновенно выдержанный ансамбль Средневековья, точно волшебная шкатулка, в которой, если приподнять крышку, увидишь драгоценности, чудом сохранившиеся многие века.

Глаза разбегались от художественной красоты и живописности. Ни одного дисгармоничного звука. Нигде я так ясно не чувствовала близкого родства музыки с архитектурой, как в этом очаровательном городке.

Но в конце концов, работая в нем много и с увлечением, я неожиданно для себя вдруг почувствовала сильную потребность в чем-нибудь терпком, резком, горьком. Гармоничная красота города уже стала меня утомлять, прискучила мне. Тихие, прозрачные зеркала каналов, лебеди, плавающие в них, женщины, сидящие по вечерам у своих открытых дверей и плетущие кружева. У каждой на коленях непременно подушечка, на которой создаются прихотливые узоры знаменитых фламандских кружев. Руки быстро и непрерывно двигаются, коклюшки тихонько звенят.

Все кругом очень стройно, приветливо, красиво и… договорено. И мы, неблагодарные, уехали оттуда скорее, чем рассчитывали там