Ливилла, Юлия, младшая дочь Германика, сестра Калигулы.

Лонгин, Луций Кассий, римский патриций и политик; породнился с Калигулой через брак с Друзиллой.

Макрон, Невий Суторий, амбициозный римский деятель из сословия всадников, командовал сначала городской стражей, а после падения Сеяна преторианской гвардией.

Невия (в девичестве Трасилла), Энния, жена префекта претория Макрона, римская матрона и потомок восточных царей; хищница.

Нерон, Юлий Цезарь, самый старший из детей Германика и Агриппины, старший брат Калигулы.

Орестилла, Ливия, жена сенатора Пизона и затем Калигулы.

Паулина, Лоллия, происходит из римского плебейского рода, жена бывшего консула и претора, затем – жена Калигулы.

Сеян, Луций Элий, римский гражданин, добившийся поста префекта претория, был обвинен в тайном заговоре; племянник Августа и ранее успешный военачальник.

Силан, Марк Юний, уважаемый сенатор и бывший консул, советник императора Тиберия и позднее Калигулы.

Стелла, Луций Аррунций, малоизвестный воин из сословия всадников, при Калигуле дорос до поста одного из двух префектов претория.

Тиберий, император Рима, тиран и затворник; племянник Августа и в прошлом успешный полководец.

Херея, Кассий, бывший центурион, затем трибун в преторианской гвардии.

Цезония, Милония, сестра Корбулона и жена Калигулы.

Историю пишут победители, это неизбежно, и за два тысячелетия не раз случалось так, что хорошие люди были оболганы потомками, а злодеев после смерти провозглашали святыми. Рим в этом смысле не исключение, скорее – ярчайший пример. Он далеко отстоит от современного мира, и наши знания о нем базируются лишь на фрагментарных находках археологии и надписях на сохранившихся строениях, а еще – на письменных свидетельствах современников.

Убедиться в том, что эти писатели и хронисты свободно обращаются с правдой, на удивление просто. В своем недавнем исследовании жизни Коммода я обратил внимание на то, что три основных источника сведений о его правлении (Дион Кассий, Геродиан и в высшей степени сомнительная «История Августов») противоречат даже друг другу, не говоря уже о логике и иных свидетельствах, имеющихся у нас. Достаточно копнуть чуть глубже – и можно смело развенчивать мифы и сплетни, строя на их месте куда более правдоподобные и реалистичные сценарии развития событий.

Так было и с Калигулой. Как только мы отделим зерна от плевел, исправим ошибки и отбросим явное очернительство, то увидим перед собой сложную личность, вставшую на пути у самых влиятельных и опасных людей империи. Он не мог быть тем чудовищем, которым его рисуют, поскольку простой народ называл Калигулу золотым принцем, а армия поддерживала его до самого конца. И хотя могущественные сенаторы и патриции сумели его побороть, хотя его имя было стерто с памятников, у нас есть доказательство популярности Калигулы – поле на западном берегу Тибра, где он тренировался управлять колесницей, еще долгие поколения называлось в его честь Gaianum.

В результате подобного пересмотра Калигула предстает перед нами как человек слегка эксцентричный, тревожный, саркастичный, страдающий от невозможности работать вместе с сенатом. Зато его предшественник и преемник теперь выглядят хуже, потому что без зловещего фона «плохого» Калигулы заметнее стала порочность последних лет правления Тиберия и вероятность причастности Клавдия к падению молодого императора.

В качестве примера того, как рассыпается миф о Калигуле – в чем и состояла по большей части моя работа, – давайте вспомним эпизод с его конем Инцитатом. Распространенная версия гласит, что император сделал своего коня консулом, а это самая важная должность в римской политической системе. Но при ближайшем рассмотрении достоверность источников не выдерживает критики.

Светоний писал: «…говорят, он даже собирался сделать его консулом», и эти слова ясно показывают, что автор лишь пересказывает услышанное; его обвинение не базируется на каких-либо доказательствах. Дион Кассий сначала сообщает, будто император планировал дать коню должность консула, а потом уверяет, что «он так и сделал бы». Следует отметить, что к моменту гибели Калигулы Светоний еще не появился на свет; это объясняет, почему историку приходилось полагаться на рассказы и слухи. Более того, Дион Кассий писал свой труд еще позднее, и среди его источников был, в частности, Светоний, который, как мы только что выяснили, опирался на слухи. Получается, что одно из самых громких безумств Калигулы не более чем плод предположений и пересудов в текстах двух авторов. Не слишком ли поспешны наши выводы? В случае с Калигулой подобная трактовка источников не редкость, вот почему я посчитал необходимым пересмотреть сложившееся мнение о нем.

В своем романе я старался придерживаться правды насколько это возможно, но с учетом того, что правда – всегда нечто расплывчатое, когда она исходит из уст критиков почившего деятеля, и зачастую требует интерпретации противоречивого материала и нелогичных объяснений. Я опирался на книгу Алоиса Винтерлинга Caligula: A Biography (2011), пересматривающую общепринятую оценку Калигулы, а также на несколько собственных умозаключений. Не все даты в моем романе соответствуют известным источникам, потому что и в источниках они не всегда согласуются между собой. Все события, описанные в книге, или повторяют свидетельства античных авторов, или являются альтернативной трактовкой этих свидетельств, но с одним исключением, о котором я пишу ниже.

Помимо нескольких рабов, слуг и граждан, все основные персонажи романа – исторические фигуры, и география также реальна. Но одну локацию – виллу на западной оконечности острова Пандатария (теперь Вентотене) – я выдумал. Раскопки обнаружили остатки строений только в восточной его части, где позднее возник город. Но дело в том, что о Пандатарии времен Римской империи нам мало что известно, и мне пришлось создать собственную историю острова. На протяжении веков он был местом ссылки целого ряда знаменитых римлян (например, дочери Августа, жены Нерона и племянницы Домиция), и кто-то прожил здесь много лет, а кого-то быстро уморили голодом. Поэтому я попытался представить такую среду, где возможны оба вида ссылки. Дом сенатора на Эсквилине, где находилась конюшня Инцитата, выдуман, хотя вполне мог бы существовать в реальности, как и дом авгура с его курами. Все остальные местности и локации в романе настоящие, а в случаях, где мы имеем археологические свидетельства, я пытался уместить описываемые события в их границы. Некоторые из этих объектов частично сохранились до наших дней, и их можно увидеть своими глазами: дворец на Палатине, лестница, построенная Калигулой, Большой цирк и мавзолей Августа. Другие, такие как портовые доки, пригородная вилла Агриппины и знаменитый мост из лодок в Байи, не оставили после себя следов, тем не менее их местонахождение подробно описано в источниках.

С самого начала я решил, что Калигула не будет рассказчиком в романе, хотя в повествовании от первого лица мне было бы легче передавать чувства и мотивы. А что такое жизнь Калигулы, как не бьющие фонтаном эмоции? Если не Калигула, то кто? Мне нужно было найти персонаж, который был – или мог быть – рядом с Калигулой на протяжении всей его жизни. Причем этот персонаж должен был пережить Калигулу, чтобы суметь закончить историю, а еще он должен вызывать сочувствие у читателя. Из братьев и сестер императора Друзилла, Нерон и Друз умерли рано, а Агриппина до того несимпатична, что я сам не захотел бы читать историю, рассказанную от ее лица. Друзья Калигулы с Востока появились в его жизни довольно поздно; Лепид же умер гораздо раньше Калигулы. Клавдию суждено было играть роль злодея. В итоге Ливилла оказалась единственным подходящим кандидатом, и я с радостью отдал первый голос ей.