Сурен, не раздумывая, показал пальцем.

– Вот он, Билл Джефферсон, муж Оксаны, агент ЦРУ. В Тиходонске я знал его как Василия Федоровича Столярова, жителя Москвы.

«Иван Иванович» быстро собрал фотографии и спрятал их обратно в папку.

– Сурен Гаригинович, вы оказали нам большую помощь, – очень серьезно, значительно и торжественно сказал он.

Таким тоном говорят не от себя – от государства. Значит, все, что он произносит, согласовано на самом верху! Сердце Сурена возбужденно колотилось. Неужели его план удался?!

– И мы выполним вашу просьбу. Думаю, нам удастся убедить российские правоохранительные органы проявить к вам гуманность и добрую волю.

– Спасибо! – Сурен не смог сдержать широкую улыбку. – Большое спасибо!

– Но для этого необходимо определенное время. Позвоните мне через месяц и получите дальнейшие инструкции. Запишите телефон…

Из посольства Сурен вылетел на крыльях радостной надежды. Он сам, своим умом, добыл ключи от Родины! Точнее, от привычного уклада жизни, от основного имущества, от возможности делать деньги, такие деньги, которые здесь не снились даже Президенту! Конечно, дон Марио Винцетти тоже умеет делать большие деньги, но он глава мощной Организации… И очень важно, что Сурен обошелся без помощи могущественного покровителя, доказав тем самым свою значимость и авторитет. Впрочем, сделку по покупке акций надо довести до конца… Что ж, используем привычный рычаг…

Сурен набрал секретный номер. Этот телефон включен только тогда, когда нет опасности им пользоваться. Сейчас он был включен.

– Алло, – раздался в трубке тихий женский голос.

– Здравствуй, Лючия, – старательно изображая трепетного влюбленного, сказал Сурен. – Ты одна?

– Да, – еще тише сказала Лючия. – Марио надолго уехал…

– Зато я завтра приеду! Мы обязательно должны увидеться!

– Только помни об осторожности, – еле слышно произнесла она и отключилась.

Трепетность и влюбленность исчезли. Сурен тоже нажал кнопку отбоя. Лючия не идет ни в какое сравнение с Оксаной, но это деловой вариант. А Оксана – праздник. Отдых для тела и души. Может, действительно сделать ее своей американской женой?

Он вздохнул. Какая фигурка, какие ножки… Но… Девчонка очень ненадежна, она предала своего первого мужа, этого лейтенантика, предала второго… Нет, доверять ей нельзя… Тогда зачем связываться? Сколько можно найти молодых девушек с красивыми икрами? Много, очень много…

Важной походкой влиятельного и авторитетного человека Сурен подошел к машине. Алекс и Жора напряженно смотрели на шефа, пытаясь угадать, какие вести он принес.

– Все нормально, парни! – усмехнулся Сурен, разваливаясь на заднем сиденье. – Я порешал все вопросы!

* * *

18 ноября 2002 года, Москва

Вечером Лернер рассеянно слушал «Русалку» Дворжака в Государственном Кремлевском дворце, который раньше назывался Дворцом съездов. Снаружи концертный зал показался ему удивительно похожим на здание Кеннеди-Центра в Вашингтоне – это послужило еще одним аргументом «за» и заставило, в конце концов, выложить семьдесят долларов за билет. В антрактах он обошел вестибюль, спустился в цокольный этаж, где располагались туалеты, по мраморным лестницам поднялся на галереи, осмотрел ассортимент закусок и напитков в буфете, съел бутерброд с копченой колбасой и порвал костюм о торчащий из металлического стула винт… Но это не испортило настроения. Специалист по особым операциям Грант Лернер сделал три десятка снимков на мобильный телефон, присмотрелся к публике, а главное, окончательно сочинил сложную партитуру для очередного, особо важного, «концерта». Он подобрал свой знаменитый «ключ» к операции эксфильтрации, а также придумал для нее кодовое обозначение.

Когда-то пятнадцатилетний Грант зачитывался Фенимором Купером. Из всех мужественных и благородных героев особенно нравился ему охотник Натаниэль Бумпо по прозвищу Следопыт – великолепный стрелок, забивающий гвоздь пулей, выпущенной из длинноствольного карабина, который он любовно называл «оленебой». Больше того, вопреки русской поговорке: «За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь», – Следопыт сбивал одной пулей двух птиц. Для этого надо было рассчитать их траектории, предугадать, когда и где они пересекутся, и послать пулю именно в эту точку, и именно в это мгновение… Такое феноменальное мастерство произвело на юного Гранта неизгладимое впечатление.

Но теперь он тоже был виртуозом своего дела. Подобрать подходящую человеческую цепочку сложно, но это полдела. Если не четверть. Надо направить ее туда, где бурлит жизнь, где легко раствориться в толпе, где скрещиваются досуг и работа…

Расположенный над кремлевскими подземельями Дворец и стал той точкой, в которой пересекутся пути эксфильтрации Зенита и выполнения им последнего задания! Грант Лернер чувствовал себя Следопытом, которому предстоит сделать особо точный выстрел. Организовать «Рок-н-ролл под Кремлем»! Его распирало чувство радости и торжества. Хотелось выпить, но Лернер никогда не пил «на холоде».[22]

Зато в последующие три дня он трижды посетил Государственный Кремлевский дворец, отсмотрев и отслушав выступление народного хора Мордовии, проводимое Российским монархическим движением награждение императорскими орденами и концерт военного оркестра духовых инструментов. Сотрудники службы наружного наблюдения фиксировали каждый его шаг, но ничего подозрительного не обнаружили, хотя сам факт посещения столь разноплановых мероприятий свидетельствовал либо о всеядности гостя, либо о каком-то тайном, невыявленном умысле. Либо подтверждал вывод агента-гида о чудачестве заезжего итальянца.

Когда тур закончился, Витторио Джотти с сожалением распрощался со своим гидом, сообщив, что Москва ему очень понравилась, и он обязательно приедет еще, причем будет счастлив, если работать с ним станет именно этот молодой человек. Ги д кисло улыбался и неискренне обещал еще раз встретить столь замечательного гостя.

Удобно развалившись в просторном салоне «боинга», выполняющего рейс Москва – Вашингтон, Грант Лернер с облегчением извлек декоративные контактные линзы, достал старомодную трехрядную расческу, привычно взъерошил прилизанные волосы и убрал пробор посередине головы. Человек с серо-зелеными глазами и универсальной европейской прической сразу утратил специфичность итальянской внешности: теперь его можно было принять за кого угодно – немца, бельгийца, шотландца…

Впрочем, если бы Грант готовился к соответствующей роли, то добавил бы несколько деталей, с первого взгляда не оставляющих сомнения в принадлежности к избранной национальности, – например, надел бы килт с клетчатым узором клана Мак-Грегоров… Или выкрасил волосы в рыжий цвет и нацепил излюбленные немцами круглые очки в блестящей стальной оправе.

Наверное, сейчас его внутренний настрой больше соответствовал образу сына вересковых холмов, потому что он выпил подряд три порции «Баллантайна». Впервые за семь дней. И вроде бы отвлекся и расслабился. Именно «вроде бы».