Он пропустил мимо ушей этот риторический вопрос и сказал:

– Я остановлюсь в гостинице «Палас». Говорю тебе, чтобы ты об этом знала.

– Надолго уезжаешь?

– На неделю.

– Откуда ты можешь это знать с такой точностью?

Вопрос был не в бровь, а в глаз. Что ж, она вовсе не глупа, подумал Мартин Бек.

– Передай привет детям. – Он немного подумал и потом добавил: – И будь осторожна.

– Спасибо, – холодно ответила она.

Он повесил трубку и вытащил из кармана брюк еще одну монетку. У телефонных кабин была очередь, и люди у него за спиной устремили на него ненавидящие и подозрительные взгляды, когда он опустил в автомат монету и набрал номер управления полиции в Сёдермальме. Прошло несколько минут, прежде чем нашли Кольберга и позвали к телефону.

– Привет, я только хотел удостовериться, действительно ли ты уже вернулся.

– Трогательная забота, – съязвил Кольберг. – Ты еще не уехал?

– Как там дела у Гун?

– Хорошо. Разве что выглядит как телефонная будка.

Гун была жена Кольберга, и в конце августа или начале сентября она ждала ребенка.

– Через неделю я вернусь.

– Это я уже понял. Кроме того, я уже не буду работать здесь, когда ты приедешь.

Наступила короткая пауза, потом Кольберг спросил:

– Какие, собственно, дела у тебя в Мутале?

– Я еду из-за этого старика…

– Какого старика?

– Который торговал макулатурой и металлоломом. Вчера ночью он сгорел, ты еще не…

– Знаю, я прочел об этом в газетах. Ну и зачем же тебе туда ехать?

– Ну, поеду посмотрю, что и как.

– У них что же, такие пустые головы, что они самостоятельно не могут разобраться даже с простым пожаром?

– Этого я не знаю, они просто попросили…

– Послушай, – оборвал его Кольберг, – рассказывай об этом своей жене. Может, она и клюнет на эту удочку, но я – нет. Я случайно слишком хорошо знаю, о чем попросили и кого попросили. Кто теперь шеф криминальной полиции в Мутале, а?

– Ольберг, но…

– Вот именно. И, кроме того, мне случайно известно, что на следующей неделе ты берешь пять дней отпуска. Значит, ты едешь в Муталу, чтобы иметь возможность посидеть с Ольбергом в городской гостинице и выпить. Что скажешь?

– Это тоже, но…

– В таком случае хорошо развлекайся, – любезно сказал Кольберг. – И будь осторожен.

– Спасибо.

Мартин Бек повесил трубку, и мужчина, стоящий за ним, полез в кабину, грубо толкнув его. Он пожал плечами и пошел в зал ожидания.

Кольберг отчасти был прав, что, в принципе, не играло никакой роли, но тем не менее Мартин разозлился, что тот так быстро и легко раскусил его. Он и Кольберг познакомились с Ольбергом при расследовании одного убийства три года назад. Это было трудное дело, оно тянулось очень долго, и за это время они крепко подружились. Но вообще-то, Ольберг нехотя обращался за помощью в главное управление, и, кроме того, ему никогда не пришло бы в голову уделять такому делу больше половины одного рабочего дня.

Судя по вокзальным часам, оба телефонных разговора длились ровно четыре минуты, так что до отъезда оставалось еще четверть часа. В зале ожидания, как всегда, было полным-полно народу, множество самых разных людей.

Он стоял там с чемоданом в руке, высокий мужчина с худощавым лицом, высоким лбом и упрямым подбородком, и ему было во всех отношениях неприятно. Бóльшая часть людей, которые на него смотрели, думали, что это какой-то неотесанный провинциал, которого только что захватил водоворот жизни столичного города.

– Ну так как, приятель? – услышал он хрипловатый голос.

Мартин Бек обернулся и посмотрел на человека, который к нему обратился. Это была девочка лет четырнадцати с растрепанными светлыми волосами, в коротеньком батистовом платьице. Она была босая и очень грязная, примерно такого же возраста, как и его собственная дочь, и такая же развитая. В правой руке она держала полоску из четырех фотографий, которую сунула ему под самый нос.

Нетрудно было догадаться, откуда взялись эти фотографии. Девочка зашла в автомат фотографий на паспорт в подземном переходе вокзала, встала на колени на стульчик, задрала платье до подмышек и опустила в автомат четыре кроны мелочью.

Затворы фотоавтоматов располагались приблизительно на высоте колен, но в данном случае это явно не соответствовало действительности. Он смотрел на фотографии, и ему пришла в голову мысль, что теперь дети, очевидно, созревают быстрее. Кроме того, они не морочат себе голову нижним бельем. С технической точки зрения результат, впрочем, был неплохой.

– Двадцать пять крон, – сказала девочка.

Мартин Бек раздраженно огляделся по сторонам и в противоположном конце зала увидел двух полицейских в униформе. Он подошел к ним. Один из них узнал его и отдал ему честь.

– Вы что, не в состоянии присмотреть здесь даже за детьми? – в бешенстве произнес Мартин Бек.

– Мы делаем все, что в наших силах, герр комиссар.

Ему ответил тот полицейский, который до этого отдал ему честь, совсем молодой мужчина с синими глазами и тщательно ухоженными светлыми усами и бородой.

Мартин Бек ничего не сказал, повернулся и пошел к застекленной двери на перрон. Девочка в батистовом платье стояла в сторонке и украдкой поглядывала на фотографию, словно опасалась, все ли в порядке у нее с анатомией.

Раньше или позже наверняка найдется какой-нибудь урод, который купит у нее эти фотографии. Девочка отправится на Марияторьет или Хёторьет и на вырученные деньги купит таблетки прелюдина или марихуану. Или ЛСД.

Полицейский, узнавший его, был с усами и бородой. Двадцать четыре года назад, когда он сам начинал простым патрульным, полицейские не ходили с усами и бородой. И почему другой полицейский, без усов, не отдал ему честь? Потому что не узнал его? Двадцать четыре года назад полицейский отдавал честь любому, кто к нему обращался, даже если это и не был комиссар криминальной полиции. А может, его подводит память?

Тогда четырнадцатилетние девочки не фотографировались голые в автоматах и не пытались продать эти фотографии комиссарам криминальной полиции, чтобы заработать деньги на наркотики.

Кроме того, ему не нравилось новое звание, которое он получил к Новому году. Ему также не нравился его новый кабинет в управлении на Вестберга-алле в шумном промышленном районе. А еще ему не нравилась его подозрительная жена и то, что такой человек, как Гунвальд Ларссон, вообще смог стать старшим ассистентом криминальной полиции.

Мартин Бек сидел у окна в купе первого класса, и все эти мысли мелькали у него в голове.

Поезд выехал с вокзала, миновал ратушу, и, до того как он нырнул в туннель в