– На ночном столике у него была коробочка со снотворным. Там было по меньшей мере двадцать пять таблеток.

Кольберг пошел в спальню и тут же вернулся.

– Снотворного нет, – сказал он.

Он посмотрел на закрытую дверь.

– Может быть, нам следует?..

– Нет, – сказал Мартин Бек. – Подождем.

Они ждали не больше тридцати секунд. Оке Гуннарссон вышел сам.

– Так мы идем? – улыбнулся он.

Никто не ответил. Кольберг пошел в туалет, встал на унитаз, поднял крышку сливного бачка, засунул туда руку и выловил пустую коробочку из-под снотворного. Он вернулся в кабинет и прочел этикетку.

– Веспаракс, – сказал он. – Это опасное средство.

Он посмотрел на Гуннарссона и устало заметил:

– Вам все же не следовало этого делать. Теперь нам придется отвезти вас в больницу. Там на вас наденут длинный фартук аж до самых ног, а в горло засунут резиновую кишку. Завтра вы не сможете ни говорить, ни есть.

Мартин Бек вызвал по телефону патрульный автомобиль.

Они быстро спустились по лестнице, всех их подгоняло одинаковое желание убраться отсюда как можно скорее.

Патрульный автомобиль уже стоял перед домом.

– Сделать промывание, – сказал Кольберг. – И поскорее. Мы приедем позже.

Когда Гуннарссон уже сидел в автомобиле, Кольберг что-то вспомнил. Он приоткрыл дверцу и спросил:

– Когда вы ушли из гостиницы на вокзал, вы вначале попали на другой вокзал?

Мужчина, убивший Альфа Матссона, посмотрел на него глазами, которые уже начали заволакиваться туманом и приобретать неестественное выражение.

– Да. Откуда вам это известно?

Кольберг захлопнул дверцу. Водитель патрульного автомобиля включил сирену уже на первом же перекрестке.

По пожарищу в Хагалунде между куч пепла и обгоревших балок осторожно передвигались полицейские в серых комбинезонах. За веревочным ограждением собралась небольшая толпа зевак, главным образом воскресных семеек с детскими колясками и пакетами из кондитерской. Было уже больше четырех часов.

Как только Мартин Бек и Кольберг вышли из автомобиля, от группы полицейских отделился Стенстрём и подошел к ним.

– Вы были правы, – сказал он. – Матссон лежит там, но от него мало что осталось.

Не прошло и часа, как они снова возвращались в город. Когда они проезжали мимо бывшего налогового управления в Норрмальме, Кольберг заметил:

– Через неделю строительная фирма уже сровняла бы там все бульдозером.

Мартин Бек кивнул.

– Он сделал все, что было в его силах, – философски заметил Кольберг. – И сделал немало. Если бы он знал о Матссоне чуточку больше и не поленился посмотреть, что в этом чемодане, и если бы он вышел из самолета в Копенгагене, вместо того чтобы с риском, что кто-то это заметит, орудовать ластиком в паспорте…

Он не закончил фразу. Мартин Бек посмотрел на него:

– Ну и что? Думаешь, он выкрутился бы?

– Нет, – сказал Кольберг. – Понятно, что нет.

Рядом с «Купальнями Ванадис»[98], где, несмотря на плохую погоду, людей было как мух, Кольберг кашлянул и сказал:

– Не знаю, зачем тебе теперь заниматься этим делом. У тебя ведь, в конце концов, отпуск.

Мартин Бек взглянул на часы. Сегодня он уже не успеет на островок.

– Высади меня на углу Оденгатан, – попросил он.

Кольберг остановился на углу перед кинотеатром.

– Ну, пока, – сказал он.

– Пока.

Они не подали друг другу руки. Мартин Бек остался стоять на тротуаре и смотрел вслед автомобилю. Потом перешел на противоположную сторону, повернул за угол и вошел в ресторан «Метрополь». Свет в баре был приглушенным и приятным, за одним угловым столиком какие-то люди тихо разговаривали. Кроме них, здесь больше никого не было.

Он уселся за стойку бара.

– Шотландское виски, – бросил он.

Бармен был мускулистым верзилой со спокойными глазами и быстрыми движениями. На нем был белоснежный пиджак.

– Со льдом?

– Почему бы и нет?

– Конечно, – сказал бармен. – Это отличная вещь. Дневное виски со льдом. Это что-то исключительное.

Мартин Бек просидел в баре четыре часа. Он ни разу не заговорил, лишь время от времени показывал на бокал. Мужчина в белом пиджаке тоже ничего не говорил. Так было лучше всего.

Мартин Бек смотрел на свое лицо в дымчатом зеркале за рядами бутылок. Когда картинка стала расплываться, он взял такси и поехал домой. Раздеваться он начал уже в прихожей.

26

Мартин Бек вздрогнул и проснулся. Он спал крепко, без сновидений. Он раскрылся, и ему было холодно. Когда он встал, чтобы закрыть дверь на балкон, у него потемнело в глазах. В висках стучало, в горле пересохло. Он пошел в ванную и, пересилив себя, проглотил две таблетки аспирина и запил их стаканом воды. Потом снова лег, накрылся и попытался уснуть. Он спал пару часов, и его мучили кошмары. Потом он встал, долго принимал душ и медленно одевался. Вышел на балкон, облокотился на перила и подпер подбородок ладонями.

Небо было высокое и ясное, в холодном утреннем воздухе уже чувствовалась осень. Он немножко понаблюдал за толстенькой таксой, которая лениво ковыляла между деревьев в редком леске перед домом. Этот лесок назывался «зеленым поясом», но своего названия он решительно не заслуживал. Между елями земля была покрыта хвоей, поверх которой валялся самый разнообразный мусор, а редкую травку, пробившуюся в начале лета, уже давно вытоптали.

Мартин Бек вернулся в спальню и застелил постель. Потом какое-то время беспокойно походил по квартире, положил в портфель несколько книг и всякие мелочи и вышел из дому.

В город он поехал в метро. Пароход отплывал только через час, и Мартин Бек медленно шел по набережной к мосту Стрёмбрун. У Блазиехольменской набережной стоял его пароход с переброшенным на причал трапом. Несколько матросов носили на корму какие-то ящики.

Мартин Бек пошел дальше на Шеппсхольмен. В ресторане на палубе старого парусника, который шведский туристический союз использовал как гостиницу, он заказал чай, после которого ему стало еще хуже.

За четверть часа до отплытия он поднялся на судно, котлы уже разогревали, и из трубы шел белый пар. Он пошел на палубу и сел на то же место, где сидел почти четырнадцать дней назад, когда у него начался отпуск. Подумал, что теперь уже ничто не помешает ему воспользоваться отпуском, однако мысль о праздной жизни на островке теперь уже не вызывала у него ни радости, ни энтузиазма.

Машина заработала, пароход дал гудок и отошел от набережной. Мартин Бек перегнулся через ограждение и смотрел на пенистые буруны. Ощущение летнего отпуска исчезло, и теперь ему все было совершенно безразлично.

Через пару минут он пошел в буфет и выпил бутылку минеральной воды. Когда вернулся на палубу, на его месте сидел краснощекий мужчина