– Нет.

– Тогда чего ты боишься?

Почему он не мог просто отпустить это?!

Я в отчаянии уставилась на дырочку в парчовой подушке и попыталась ответить как можно более внятно:

– Я… не хочу привязываться к тому, кто может разбить мне сердце.

Я только произносила эти слова и уже понимала, что они далеко не безупречны. По сути, я только что призналась, что он в состоянии разбить мне сердце, то есть выложила все свои чувства на блюдечке с голубой каемочкой и бросила их волку в пасть.

Арез не двинулся с места. Его взгляд был настороженным, но таилась в нем и какая-то странная искорка.

– Сердце может разбиться, если оно бьется для кого-то, – справедливо заметил он.

Комната вмиг показалась мне еще меньше, чем она и без того была, а его мягкий бархатный голос только усугублял положение.

– Значит, твое бьется для меня?

…и как оно билось именно сейчас. Сама не знаю, для кого. Прежде всего оно так бешено колотилось из-за охватившей меня паники. Стучало так сильно, что, казалось, могло в любой момент выскочить из груди. И Арез воочию мог в этом убедиться. Этот разговор нужно было заканчивать, пока ситуация не накалилась.

– Нет! – выдавила я, вкладывая в свой голос всю решимость, которая у меня только была. Я отвечала максимально холодно. Дала отпор. Но прежде всего я лгала – и с ужасом призналась в этом самой себе. Я лгала – и Арез тоже это почувствовал.

На его лице промелькнуло подобие улыбки.

Безо всякого предупреждения он оттолкнулся от письменного стола и вдруг оказался прямо передо мной. Его сильные руки обняли меня за талию и притянули к себе. А я в этот момент забыла, как дышать – так засмотрелась в его сияющие сапфирово-синие глаза…

– Ненавижу, когда мне лгут, – прохрипел он так близко рядом с моими губами, что я могла почувствовать вкус его тепла. – Но эта ложь… ее бы я слушал снова и снова.

Казалось, он хотел сказать что-то еще, но в итоге передумал и отринул всю сдержанность. Его поцелуй захлестнул меня подобно метели, в которую мы и нашли друг друга. При этом я не чувствовала ни удовлетворения, ни триумфа. Только отдачу и преданность. Арезу нужен был этот поцелуй, и – во имя всех богов – та покорность, с которой он молил меня ответить ему взаимностью на его ласку, была просто захватывающей. Казалось, что его жизнь, его выживание, зависит от моей ответной реакции – отвергну я его или приму. Эта отдача смешивалась с его бурным темпераментом и его животной силой, так что я почти перестала соображать. Теперь я слушала свое сердце. Я следовала за нежным дыханием темной мелодии. От нее трепетало не только все мое тело. Она касалась моей души. Арез обнял меня крепче, и его губы коснулись моего уха.

– Отпусти это все! – хрипло прошептал он. В его голосе было столько всего. Надежда, отчаяние, мягкость, требовательность. – Пусть твое сердце бьется для меня – так же, как мое бьется для тебя.

Я громко застонала, потому что никакая другая реакция не отразила бы мои чувства наиболее полно. Это и было то, что имел в виду папка? Что нужно иметь огромное мужество, потому что любовь может многое дать или многое забрать? Это было уже не в моей власти. Мое сердце давно приняло решение. Да, оно билось для Ареза, для Сира сиров, моего врага, самой смерти, что бы это ни означало для меня. Я коснулась его щеки и мягко заставила его посмотреть на меня. Спустя мгновение я потерялась в его невероятных глазах.

– Когти онидов тверже железа, – тихо предупредила я. – Не забывай, пожалуйста.

Прежде чем он мог что-либо ответить, я притянула его к своим губам и, вдыхая его тихий смех, подарила ему поцелуй, который дал ему понять то, чего я не смогла сказать. Я чувствовала, что мое последнее сопротивление окончательно сломлено, и ликовала: ведь это была моя величайшая удача – или моя погибель. Чувствовала, как спадает его напряжение и уносит с собой и мое тоже. Чувствовала, как проваливаюсь в неизвестность и как… оглушительный взрыв сотрясает основание городского дворца.

Никто не придет

– Останься здесь! – велел мне Арез и направился к двери. Когда он ее распахнул, я тут же обогнала его.

– Ну уж нет. Я больше не твоя пленница.

– Как раз-таки пленница! – Арез схватил меня за руку и втолкнул обратно в комнату. – Все остальные думают, что это так! И это единственное, что в настоящий момент обеспечивает тебе безопасность. Если ты сейчас выйдешь и что-то пойдет не так, я не смогу уже тебя защитить!

– Меня и не надо защищать! – огрызнулась я. – Я сама могу за себя…

– Син! – перебил меня он. Его глаза потемнели от беспокойства. – Дай мне сделать это самому. Я перехвачу Кьяна. А потом, когда все будет под контролем, я буду рад, если ты попытаешься его спасти.

– Но…

– Пожалуйста, Син! – он беспокойно оглянулся через плечо. Время поджимало. – Останься здесь!

Он даже не стал дожидаться моего ответа, просто захлопнул дверь прямо перед моим носом.

Я осталась стоять, совершенно ошеломленная. Я же не за тем проделала такой долгий путь, пробиралась по туннелям, обманывала охрану и пережила попытку похищения, чтобы теперь ждать в комнате с отвратительными обоями, пока там кто-то решит проблему.

Я уже хотела взяться за дверную ручку, но все же помедлила. Арез ведь меня попросил. Он ничего мне не приказывал и дверь не запирал. Именно такого обращения с собой я и ждала. Может, стоило в таком случае как минимум задуматься над тем, чтобы выполнить его просьбу. Я задумчиво пожевала нижнюю губу и решила, что подумала достаточно. Я прекрасно понимала его беспокойство, но бездействие мне было совсем не по душе, и я бы не стала прогибаться ни перед одним мужчиной на свете. Арез хотел меня такой, какая я есть? Отлично. Тогда он должен понимать, что у меня есть своя воля. Иначе, что бы там ни было между нами, это заведомо обречено на провал и разрыв.

С мрачным видом я открыла дверь и вышла из комнаты, намереваясь найти Ареза и при этом ничего не предпринимать в одиночку. Это была единственная уступка, на которую я могла пойти.

К моему немалому удивлению, коридоры и высокие стены дворца оказались целыми. Ничего не горело, ничего не рушилось, и ниоткуда не пахло золой и пылью. Я-то, честно говоря, рассчитывала, что тут будет хаос, крики, кровь, раненые или как минимум взволнованные и напуганные люди, за которыми я могла бы последовать к месту происшествия, – но в коридорах царила мертвая тишина. Это, конечно, затрудняло осуществление