— Не-а, — копирует мой тон.

— Значит, садись.

Несильно толкаю ее в кресло, даю знак юристам и моя интеллигентная на вид парочка китовых акул от юриспруденции, возвращаются.

Пара минут формальностей — вручить Ане ее вариант договора, протянуть мне увесистую пачку документов по моему разводу.

— Еще раз, — несмотря на присутствие Ани, переключаюсь в режим бессердечного голема, — что есть на руках?

— Экспертиза, доказывающая, что свидетельство о разводе поддельное, — говорит Ирина, называя страницы документа, где собрана вся база. — Все необходимые выписки у нас на руках.

Я знаю, что когда я только озадачил их необходимостью отставить в сторону все дела и решать вопрос, Ирина пообещала поднять все свои контакты и должников, чтобы решить вопрос в максимально короткие сроки. И не соврала. Хотя, они с Михаилом абсолютно точно знают, за что работают.

— Этого достаточно, чтобы аннулировать брак, — подхватывает Михаил.

Краем глаза замечаю, что плечи Нимфетаминки едва заметно поднимаются — и опускаются в выдохе облегчения. Поэтому я и хотел, чтобы она была здесь. Чтобы в этой все-таки замороченной голове не осталось даже тени сомнения в том, что я собираюсь поиметь ее доверие как самый конченный мудак.

— Документы готовы, Владислав Андреевич. Нужна только ваша отмашка.

— Хорошо. Что с брачным договором?

Мне, бля, реально как-то легче стало бодаться в эту степь после того, как однажды я морально согласился при самом хуевом раскладе отдать Кузнецовой все, что она попытается забрать. Еще бы и доплатил, блядь, лишь бы она на хуй полностью исчезла с радаров. Но, как оказалось, доплачивать за мои испорченные нервы, придется ей.

Я ей на хуй нарисую «моральный ущерб».

— Мы готовы предоставить все свидетельства отсутствия совместного проживания, — чеканит Ирина, и стеклышка ее очков в эту минуту зловеще отсвечивают. Есть что-то адское в женщинах, получающих моральное удовольствие от демонстративного окунания в говно других женских особей. Ирина — яркий представитель этой касты. — Свидетели, выписки, все официальные публикации, подтверждающие, что Ольга большую часть времени проводила за пределами страны. Мы сделали официальный запрос в агентства, с которыми она сотрудничала, у нас есть копии всех контрактов.

— Даже подтверждения ее перелетов, — добавляет Михаил. Максимум, на что она может претендовать по брачному договору — имущество, нажитое в фактическом браке.

— На пару моих трусов, — лыблюсь, воображая перекошенную рожу Кузнецовой. Но я хочу вишенку на торте. — Значит, осталось просто заставить ее сделать первы шаг.

— Гм-м… — Золотая ленточка осторожно машет рукой, привлекая к себе внимание. — Я могу это сделать.

Я сначала даже не понимаю, что именно она хочется сделать.

Туплю и в первую секунду думаю, что имеет ввиду какую-то юридическую мишуру, но тут же вспоминаю, что моя Нимфетаминка — чистый гуманитарий.

— Ну… Ты же хочешь, чтобы Кузнецова подала на развод, начала трясти брачным договором и предъявила претензии на твое имущество? — Острожно, как будто ступает по тонкому льду, говорит Аня. — Если она ничего этого не сделает, то прижать ее можно будет только за подделку документов. Административная ответственность. Максимум — какой-то небольшой моральный ущерб. Но если она попытается использовать манипуляции с документами с целью получения материальной выгоды…

Аня запинается, потому что даже мои юристы смотрят на нее с максимальным одобрением.

— Что? — Она моргает, явно чувствуя себя не в своей тарелке. — Я не очень разбираюсь во всем этом, но…

— Ты все максимально правильно поняла.

— Ну! Вот! — Нимфетаминка сразу приободряется. — Я могу помочь. Если ты сам пойдешь к ней и начнешь давить — вдруг не получится? Ну, знаешь, иногда женщины просто не видят, когда им говорят «нет», особенно когда им очень хочется, чтобы это было завуалированное «да».

Ну если вспомнить наш с Кузнецовой последний разговор, то в словах Ани есть своя логика. Моя временно_не бывшая, кажется, готова была из трусов выпрыгнуть, лишь бы получить хотя бы каплю моего внимания. Если я заявлюсь к ней сам, даже если притащу подмышкой здоровенную предъяву на развод, вполне в духе Кузнецовой придумать за меня вспыхнувшие во мне старые чувства к ней.

— И что предлагаешь ты? — Хотя сама мысль о том, чтобы позволить моей девочке просто находиться с Кузнецовой ближе, чем на пушечный выстрел, заставляет меня испытывать адское желание прямо сейчас отселить свою бывшую куда-нибудь на Марс.

— Один раз она уже на меня клюнула, хотя я не сказала ничего такого. Ясно же, что Кузнецовой очень не нравится, что между ней и желанным трофеем стоит препятствием в виде симпатичной другой женщины.

Симпатичной?!

Я уже жалею, что в ближайшие сорок восемь часов (если не больше!) у меня не будет возможности доказать и рассказать ей во всех самых пошлых выражениях, насколько она охуенная.

— И…?

— Я могу подстроить нашу встречу, вывести Кузнецову на эмоции, заставить ее почувствовать себя полным ничтожеством и в отместку она, конечно, сразу же побежит подавать на развод и начнет трясти пипидастрами. То есть, я хотела сказать, адвокатами и брачным договором. Потому что будет думать, что ты прибежишь к ней с мировой, а в качестве условия она потребует ликвидировать меня из своей жизни. Ну, вот так устроена тяжелая и извилистая женская логика, Грей.

— Импульсивность — это хорошо, — тут же подхватывает Ирина. — В спешке всегда остается много пробелов.

— Согласен. — И Михаил туда же.

— Только есть два «но»: в лицо тебя Кузнецова не знает. И я не хочу, чтобы она своим грязным языком даже просто шевелила в твою сторону.

И тут Аня делает такое лицо, что даже одного этого выражения лица достаточно для четкого понимания — моя Золотая ленточка сможет за себя постоять.

— Грей, я знаю, что делаю. К моим услугам были лучшие стервы Сан-Франциско! И, кстати, тебе не кажется, что у меня есть как минимум одна очень веская причина, чтобы желать лично щелкнуть Кузнецову по носу?

— Судя по твоему боевому настрою, Аня, ты собралась как минимум отбить ей почки. — И вот прямо сейчас я сам до конца не понимаю, сколько в моих словах шутки, а сколько — констатации очевидного факта.

Но, блин, я очень даже в курсе, на какую «вескую причину» она намекает.

— Ну допустим, просто допустим… Каким образом ты собираешься подстроить вашу встречу?

— Я знаю, где она бывает, забыл? Я все придумала. Доверься мне, Грей. Совсем не обязательно все тащить самому. Считай, что это мой вклад в наше общее заслуженное воздаяние.

Я готов влюбиться в нее еще сильнее только за то, что в лексиконе моей Нимфетаминки есть вот такие слова.