Psychol. Bd. LXXXVIII. 1933. S. 77–130, которую цитирует Мюльман в Methodik der Völkerkunde. Stuttgart, 1938.

207

Это выражение (Einsfühlung, Einsetzen) принадлежит Шелеру (в Wesen und Formen der Sympathie, фр. пер. Nature et forme de la sympathie. P., 1928. P. 34). По Шелеру, в гетеропатической форме аффективного смешения «я» притягивается, контаминируется, гипнотизируется чужим «я» до такой степени, что это чужое индивидуальное «я» занимает место моего собственного, подменяя все его фундаментальные и сущностные установки своими. Как только это смешение произошло, я живу уже не для «меня», а в «нем». Однако классификационное понятие Шелера представляется непригодным, во-первых, потому, что существуют формы аффективного гетеропатического смешения, которые, как в случае с олонизмом, не обязательно представляют собой отношение между двумя «я», но могут быть и отношением между «я» и неким феноменом (например, колыханием листвы), во-вторых, потому, что Шелер не уделяет здесь должного внимания тем формам эхопсихизма (эхолалии, эхокинезии), которые, в своих самых элементарных формах, представляют собой наиболее характерную их черту. Определение Шелера, как кажется, лучше подходит к сложным формам аффективного смешения (например, отождествление какого-либо представителя тотемического племени с его тотемом, а участника мистерий – с божеством мистерий в классической античности).

208

Loon F. G. H. van. Die Bedeutung uristinktiver Phänomene bei den «Primitiven» und in der Kulturgesellschaft // Zeitschrift für Völkerpsychologie und Soziologie. Bd. 7. 1931. S. 21. Ср. Mühlamnn W. Rassen und Völkerkunde… S. 401 sgg.

209

Jochelson W. The Yakaghir and Yukaghirized Tungus… P. 37, цит. в: Czaplicka M. A. Aboriginal Siberia… P. 252).

210

Jochelson W. Op. cit. P. 36, цит. в: Czaplicka M.A. Aboriginal Siberia… P. 312 sgg.

211

Все исследования, ставящие перед собой цель определить структуру примитивной ментальности (иначе мифической, мифо-магической или мистической) обнаруживают здесь, после этой первой постановки проблемы, присущую им ограниченность: в них конкретная историческая драма магии теряет свой смысл и не признается. Когда Леви-Брюль говорит нам о примитивной ментальности, управляемой законом причастности, о мифо-магической реальности, в которой личность симпатически связывается с другими личностями и с миром; когда Кассирер рассуждает о примитивном чувстве «общности всего живого», Gemeinschaft alles Lebendigen, господство которой делает невозможным любое противопоставление человека и природы и любое четко артикулированное представление о самой природе; когда современные иррационалисты, от Клагеса до Даке, сочиняют небылицы об аффективном мистическом смешении в древние века человеческой истории; когда Хайнц Вернер и психология развития, Entwicklungspsychologie, выдвигают на первый план комплексную, диффузную и лабильную структуру «примитивной личности»; когда, наконец, специалисты-этнологи, от Пройса до Гребнера и Турнвальда и т. д., демонстрируют нам, пусть и по-разному их интерпретируя, те же самые структурные характеристики и надеются тем самым объяснить и магическое – во всех этих случаях то, что представляет собой лишь один момент магической экзистенциальной драмы, – угроза небытия – абстрагируется от конкретного отношения с другим моментом, спасением от этой угрозы, и кристаллизируется в качестве «типа» ментальности, «психической структуры» и т. п. Таким образом, спасение присутствия по-прежнему остается исключено из рассмотрения, и попавшее в ловушку присутствие теряет всякое драматическое содержание, всякое экзистенциальное звучание и превращается в смешение всего со всем, лишенное определенности. Причина подобного искажения кажется очевидной: историографическое самосознание всегда занято конкретными проблемами и оперирует конкретными категориями исторического суждения, в силу чего примитивное, которое может быть воспринято историческим разумом – это всегда примитивное, характеризуемое в соотнесении с одной проблемой и одной категорией. Однако именно такого предметного интереса к магическому миру до сих пор и недоставало: стоит ли удивляться, что вместо исторической индивидуации все исключительно пытались сконструировать общий «тип» примитивного? (О проблеме примитивной ментальности, с которой проблема магии оказалась в последние десятилетия, тесно связана см., наряду с уже упомянутыми авторами: Lévy-Bruhl L. L’âme primitive. P., 1927; Cassirer E. Das mythische Denken. B., 1925; Klages L. Vom Kosmogonischen Eros. Jena, 1930 и Id. Der Geist als Widersacher der Seele. Das Weltbild des Pelasgertums. Leipzig, 1932; Werner H. Einführung in die Entwicklungspsychologie. Leipzig, 19332; Thurnwald R. Psychologie des primitiven Menschen // Handbuch d. vergleichenden Psychologie / hrsg. v. G. Kafka. München,1922.)

212

Frazer J. G. Taboo and the Perils of the Soul. L., Bombay, 1911. P. 30.

213

В подтверждение этой интерпретации магии напомним, что при психических патологиях, при которых психологический синтез личности ослабевает или происходит более или менее глубокая диссоциация личности, больной реагирует на это, пытаясь воссоздать, пусть и во фрагментарной и карикатурной форме, тему магической культуры, то есть тему присутствия, которому грозит утрата самого себя и которое спасается от этой угрозы. Однако к этому весьма важному пункту мы вернемся далее.

214

Чтобы понять, насколько реален магический риск «потерять душу», рассмотрим следующий эпизод, о котором сэру Дж. Фрэзеру сообщил преподобный Лоример Файсон в письме от 26 августа 1898 г. Один огнеземелец из Макуту, резко проснувшийся от того, что кто-то наступил ему на ногу, принялся в страхе умолять свою душу вернуться на место. Ему снилось, что он находится очень далеко, в Тонга, и он чрезвычайно испугался, когда после внезапного пробуждения обнаружил себя на Макуту. Ему грозила смерть, если бы он не сумел убедить свою душу как можно скорее пересечь море и вернуть жизнь своему покинутому обиталищу (Frazer J. G. Taboo and the Perils… P. 39 sgg). Этот пример и другие аналогичные примеры, приводимые Фрэзером, демонстрируют, что момент пробуждения в магическом мире чреват риском. Чтобы понять спонтанность и реальную рискованность этого опыта, за которой необязательно стоит «суеверная идея», можно вспомнить о страхе, который испытываем мы сами, когда, пробудившись ото сна, чувствуем себя все еще погруженными в реальность того, что мы видели во сне, и нам кажется, что наше подлинное «я» осталось в плену у сновидческого сознания. Это впечатление сопровождается ощущением утраты или истощения собственной личностной реальности, что вызывает особенно сильный страх.

215

Codrington R. H. The Melanesians: Studies in Their Anthropology and Folk-Lore. Oxford, 1891. P. 250. Курсива в тексте нет. Об аналогичных представлениях см.: Lévy-Bruhl L. L’âme primitive… Passim.

216

О применении термина Дильтея «взаимное прояснение», wechselseitige Erhellung, к этнологическим исследованиям см. Mühlmann W. Methodik der Völkerkunde…