Все улики были налицо. Естественно, Косарева никто не стал покрывать. Начальство сделало все, что положено, — возбудили уголовное дело по факту хищения оружия и взрывчатки и объявили в розыск. В своих рапортах руководители подразделения оправдывались внезапно развившейся психической неполноценностью офицера, которая была вызвана гибелью его семьи. Однако все, в том числе и начальство, понимали, что ни о какой неполноценности речи не идет. Налицо — законное желание мести. Все знали, кому он будет мстить, и стали ждать сообщений о расправе над бандитами. Но сначала пришло только сообщение о расправе над теми, кто послужил тонкой ниточкой, по которой утекали совершенно секретные сведения…

Капитан Игорь Лиманов, недавно приобретший хорошенькую новенькую иномарку, еще тепленькую, только из Германии, был взорван в своей новой машине. Официальная версия пресс-службы ФСБ — осечка, неудавшееся покушение на случайного человека. Счастливый обладатель авто еще недавно щебетал в конторе, что продал дом родителей в деревне и с тех денег приобрел машину. Верили ему или не верили — не ясно. Многие понимали, что на офицерскую зарплату такой автомобиль не купишь, а дом в деревне не стоит и половины истраченных денег.

Эта смерть потянула за собой и другую — полковник Иванчиков, начальник и личный друг Лиманова, геройски погиб при выполнении оперативного задания, в перестрелке с бандитами. Ему даже дали орден посмертно. Странность всего этого была только в том, что Иванчикова ранили в спину. Что это значило, понимали все — кто-то из своих…

На несколько месяцев воцарилась тишина. О Косареве не было ни слуху ни духу. Можно было только догадываться, где он обитает, на какие средства живет, чем занимается. Кое-кто из его бывших друзей-сослуживцев, может, и знал что-то о нем, но благоразумно помалкивал — чекисты не приучены трепать языком даже среди своих. От этого человека, точно по тоненькой пуповине, Косарев получал сведения о баковской братве. И когда этих сведений стало вполне достаточно, он вышел на тропу войны.

Однако ему не давало покоя странное ощущение того, что он не единственный охотник, выслеживающий свою законную дичь. Началось все еще в январе, когда он «разрабатывал» «звеньевого» из баковской группировки, Фрола. Странная нелепость — крутого бандита, члена шайки, которая наводила ужас на всю округу, избили до полусмерти и сделали калекой какие-то оторванные подростки. Тогда Косарев решил, что это досадное недоразумение. Впрочем, подобный конец Фрола его устраивал — пусть не живет, а мучается. Такая жизнь бывает хуже смерти!

Потом другой «звеньевой» — Штурман. Хитрый и трусливый тип, он принимал все необходимые меры безопасности, чтобы его лежбище осталось тайной для всех. Он часто менял съемные квартиры, у него не было постоянных привязанностей, его чертовски трудно было выследить. Он пользовался мобильным телефоном, чтобы уменьшить вероятность прослушивания своих разговоров…

Охотник-одиночка принялся было «разрабатывать» свой новый объект, когда среди бела дня, в автомобиле, в присутствии постового милиционера его объект внезапно отбросил коньки от вполне мирного сердечного приступа. Насмешка судьбы? Или чей-то остроумный ход?

Потом он с удивлением узнал из газет, что после перестрелки с РУБОПом боевик Шмель умер в больнице от ставшей в наше время экзотической сибирской язвы…

А потом он стал следить за Пеплом, но и здесь ему мешали. Кто-то действовал параллельно с ним, иногда опережая, а иногда отставая на полшага. Это могла быть провокация, это могла быть тайная операция его родных органов, которой мешать не хотелось, это мог быть такой же, как и он, охотник, волк-одиночка, если бы не одно «но». Это «но» заключалось в следующем: человек, то и дело перебегавший Косареву дорогу, был не профессионал. Он был достаточно хитер, остроумен, умел гримироваться и был способен на замысловатые ходы, которые сделали бы честь даже кадровому сотруднику, но все же он не был профессионалом. Как он еще не засветился, одному Богу было известно… И самое странное, что этот человек был женщиной.

Впервые он столкнулся с ней, когда охотился за чистильщиком Пеплом, самым страшным, самым кровавым членом группировки. Однажды, намереваясь проследить за маршрутом следования своего объекта, он вдруг заметил ржавую «копейку», застывшую у подъезда. Машина явно не принадлежала кому-либо из жильцов. Она столь явно стояла у самого подъезда, и человек в ней столь явно кого-то поджидал, при этом, очевидно, не желая, чтобы его заметили, что Косарев поневоле задумался. Кто этот тип? Ведь обыкновенной оперативной работой то, что делал человек в «копейке», назвать было сложно, настолько все было шито белыми нитками.

В тот вечер Косарев продолжал следить уже не за квартирой Пепла, а за странным человеком в машине. Вскоре «копейка» выехала со двора, свернула на ближайшую заправку, и там из нее вышла молодая женщина в темных очках, совершенно неуместных мрачным морозным вечером. Она заправила полный бак и уехала. Выяснить, где она живет, оказалось проще пареной репы — это была обыкновенная девятиэтажка в дальнем районе.

Косарев был немало озадачен действиями незнакомки. Кто она? Может быть, ревнивая любовница, желающая выяснить, как проводит без нее досуг ее суженый? Или это брошенная жена, которая выслеживает супруга, чтобы содрать с него алименты? Впрочем, какая жена может быть у Пепла? Жениться ему не положено «по работе».

Однако незнакомка была достаточно умна, чтобы не светиться возле дома Пепла на одной и той же машине. Она благоразумно использовала неяркие автомобили, не слишком новые, но и не ужасающе дряхлые — в следующий раз появилась уже на бежевой «четверке». А потом он несколько раз видел ее выходящей из подъезда — очевидно, она изо всех сил осваивала «оперативное пространство».

Как поступить в данном случае, было неясно. Отсечь действия конкурентки, которая могла загубить дело своими неумелыми действиями, или позволить ей и дальше топтаться на его территории, чтобы в нужный момент она могла бы отвлечь внимание от него самого? Мысли бывшего чекиста невольно крутились вокруг его странной напарницы. Зачем вместо того, чтобы крутить романы и развлекаться на полную катушку, она играет с огнем? Понимает ли она, что ее ждет в случае провала? Ведь с такими методами работы она заметна как бельмо в глазу…

Однажды, когда Косарев навещал квартиру Пепла, чтобы поставить там «жучок» для прослушивания, он нос к носу столкнулся с ней в подъезде. Он остолбенел, когда увидел ее в совершенно неожиданном виде: рыжий парик, редкий и засаленный, из той породы, что носят клоуны в детских драмкружках, очки с толстыми линзами, растоптанные чуни, явно только что добытые на помойке, драное пальто оттуда же, платок на голове, наполовину скрывавший лицо. Если не вглядываться, она выглядела как типичная старушка из тех, что частенько роются в отбросах в надежде отыскать там несколько пустых бутылок. И в руках у нее действительно была авоська, в которой громыхали бутылки…

Косарев спускался ей навстречу: натурально кряхтя, «старушка» поднималась по лестнице, с трудом переставляя ноги, но, едва он скрылся из виду, по-молодому сиганула через ступеньку наверх. Офицер сделал вид, что вышел из подъезда, и даже хлопнул дверью, но затем бесшумно вернулся и обнаружил, что, скинув очки и отшвырнув авоську с бутылками, «старушка» пытается вскрыть квартиру Пепла — в ее руках звенел целый набор отмычек.