самолет МиГ-3, это истребитель, который совсем недавно поступил в производство. Многие признают, что по конструкции и характеристикам истребитель превосходит британские «харрикейн» и «спитфайр» и намного превосходит немецкий «мессершмитт» и прочие немецкие истребители на Западном фронте. Он также описал их новый тип тяжелого бронированного фронтового бомбардировщика под названием «штурмовик». По потолку, мощности, скорости и бронезащите он превосходит все подобные самолеты, которые до сих пор появлялись на этой войне. По его словам, самолет достаточно быстр, а также неплохо защищен, чтобы иметь возможность совершать длительные бомбардировочные рейды без необходимости истребительного сопровождения.

Уманский трудится днем и ночью и добывает спецификации, списки материалов, которые советское правительство хочет получить немедленно, а также предоставляет нашему военному министерству всю требуемую информацию. Он весьма обеспокоен задержками в поставках материалов.

_________________________________

Дневник Вашингтон, 15 июля 1941 года

В отсутствие госсекретаря Халла я встретился с исполняющим его обязанности Самнером Уэллсом. Беседу я предварил заявлением о том, что считаю жизненно важным и, возможно, поворотным пунктом войны, чтобы Россия получила всю возможную помощь от нашей страны, и как можно быстрее. Я был настолько глубоко озабочен этим вопросом, что хотел бы оказать любую возможную помощь, – разумеется, бесплатно, – советскому посольству. Однако мне не хотелось этого делать, если не будет полного понимания со стороны Государственного департамента о том, что я делаю это, не представляя никого, кроме себя лично, и что Департамент полностью согласен с таким моим порывом. Уэллс сказал, что все понимает и уверен, что Департамент тоже поймет все правильно; что и он, и Департамент полностью уверены, что все мои действия будут обусловлены тем, что моя лояльность, прежде всего, всегда связана с Соединенными Штатами и политикой президента и Государственного департамента (что, конечно, так и есть).

_________________________________

Дневник Вашингтон, 16 июля 1941 года

Сегодня в кабинете президента состоялось долгое совещание. По его словам, в Москве Штейнхардт отлично справляется со своей работой, о чем свидетельствуют его доклады оттуда. Ему также хотелось узнать и мою точку зрения на ситуацию. Он заметил, что в прессе появилась статья о том, что, по моему мнению, степень сопротивления русской армии «поразит мир» и что это мнение расходится с мнением большинства военных экспертов и других людей, которые знают Россию. Я подробно изложил ему основания для высказывания такого мнения и привел некоторые факты, которые не были отражены в моих докладах Департаменту.

_________________________________

18 июля 1941 года

ДОСТОПОЧТЕННОМУ ГАРРИ ХОПКИНСУ

Мой дорогой Гарри!

Вот краткий меморандум, охватывающий вопрос, который мы обсуждали. У меня нет копии сводки, которую я составил, когда покидал Россию в июне 1938 года. Она хранится в Государственном департаменте. Вы можете легко получить его по запросу. В нем, как мне представляется, приведен достаточно точный обзор советского режима и советской армии того времени. Полагаю, что тридцати минут чтения будет достаточно, чтобы уловить его суть. Думаю, в этом отчете вы найдете немало полезного для оценки нынешней ситуации.

Меморандум о положении в России

Сопротивление русской армии оказалось более эффективным, чем ожидалось. По всей вероятности, результат будет зависеть от воздушной мощи сторон. Если Гитлер будет доминировать в воздухе, вероятно, в Белоруссии и на Украине произойдет то же самое, что произошло во Фландрии и во Франции, а именно мы увидим неспособность сухопутных войск без эффективной защиты с воздуха противостоять комбинированной атаке авиации, механизированных сил и пехоты.

В этом случае Гитлер захватит Белоруссию, Москву и Украину, что обеспечит ему 60 % сельскохозяйственных ресурсов и 60 % промышленного производства России.

Во время моего пребывания в России и за несколько лет до этого – и, я уверен, сейчас – весьма значительная часть Красной армии выделена для обороны востока страны от Японии. В 1938 году компетентные российские официальные лица сообщили мне, что эта армия является абсолютно самодостаточной и обеспечена провиантом, боеприпасами и прочими ресурсами, достаточными для независимой двухлетней кампании, даже будучи отрезанной от западной части России.

Кроме того, в глубине страны находилась так называемая Волжская армия, насчитывавшая 400 000–500 000 регулярных войск, которые можно было держать в качестве резерва для отступления. В то время в глубине Сибири, примерно в 1000 милях к востоку от Москвы, также были построены огромные сталелитейные и авиационные заводы.

Если Сталин будет вынужден отступить на восток, то, вероятно, эти войска он держит именно на такой случай. Уральские и Кавказские горы представляют собой очень мощный естественный барьер для наступления механизированных частей врага.

Если Германия оккупирует Белоруссию и Украину, как вполне может произойти, а Сталин отступит вглубь страны, то Гитлер столкнется с тремя ключевыми проблемами:

1. Партизанской войной.

2. Саботажем со стороны населения, возмущенного тем, что «святая матушка-Россия» подверглась нападению врага.

3. Необходимостью поддержания порядка на завоеванной территории и обеспечения ее продуктивности.

В 1918 году при аналогичных обстоятельствах на Украине немцы обнаружили, что не получили те 80 % сельскохозяйственной и прочей продукции, которую, как они обоснованно полагали, могли бы получить.

Очевидно, в таких обстоятельствах Гитлер был бы заинтересован склонить Сталина к мирному соглашению, основанному на тогдашнем статус-кво. Это оставляло бы Сталину возможность искать выходы на юг и восток – в Китай и, возможно, в Индию.

Даже если Гитлер захватит Украину и Белоруссию, Сталин, по всей вероятности, сможет в течение продолжительного времени продержаться за Уралом.

Из моих наблюдений и бесед с различными людьми начиная с 1936 года считаю, что ни одно правительство в мире, кроме правительства Соединенных Штатов, не видело более отчетливо угрозу со стороны Гитлера для мира и необходимость коллективной безопасности и альянсов между неагрессивными странами, чем советское правительство. Они были готовы биться за Чехословакию. Они расторгли пакт о ненападении с Польшей до Мюнхена, потому что хотели расчистить путь для прохода своих войск через Польшу, чтобы в случае необходимости прийти на помощь Чехословакии для выполнения своих договорных обязательств. Даже после Мюнхена и весной 1939 года советское правительство согласилось встать на сторону Британии и Франции, если Германия нападет на Польшу или Румынию, но настояло на проведении международной конференции неагрессивных стран, чтобы объективно и реалистично определить, что каждая из них может сделать, а затем уведомить Гитлера о своем совместном сопротивлении. Они утверждали, что это единственное, что способно остановить агрессию Гитлера против мира в Европе. Чемберлен отклонил это предложение, поскольку Польша и Румыния возражали против участия России. И потом Великобритания стала продвигать и заключать свои катастрофические односторонние соглашения.

Всю весну 1939 года Советы, опасаясь, что их используют как орудие в чужих руках и оставят сражаться с Гитлером один на один, пытались добиться конкретного