Палец несколько раз согнулся – Летиция хотела таким образом объяснить сыну, что сумку нужно подобрать и передать ей.

Два айсберга всплыли в зеркале, и она, заставив себя подавить страх, спокойно выдержала взгляд водителя, одновременно качнув рукой – сделала Лео знак остановиться.

Кинжальная боль пронзила желудок – язва не унималась, – и Летиция сжала свободную руку в кулак на бедре, чтобы сдержать вскрик.

Водитель снова перевел взгляд на дорогу.

Давай! – мысленно приказала Летиция сыну, качнув пальцем, а тот уже вытянул ногу за спиной у водилы, чтобы дотянуться до сумки. С ловкостью обезьянки Лео подтащил сумку к себе, поднял ее и открыл у себя на коленях.

Летиция одними губами произнесла слово «РУЧКА» и повторила его несколько раз. Он понял – порылся в сумке и среди всех ее причиндалов занятой женщины и хорошей матери нашел фломастер, а потом сам догадался достать кусок бумаги – это был длинный кассовый чек, – обернул его вокруг фломастера и приготовился кинуть Летиции.

Она жестом попросила его подождать.

Во-первых, водитель не должен был заметить, как что-то летит по проходу, а во-вторых, ей еще нужно было это поймать и не уронить на ступеньки – иначе этим фломастером будет подписан ее смертный приговор. А ловкостью и реакцией она никогда не отличалась.

«Просто смотри на фломастер, когда он полетит, не отводи от него взгляд ни на секунду», – приказала себе Летиция.

Она покосилась в зеркало заднего вида и подождала, когда водитель на нее посмотрит в очередной раз, а как только после поворота айсберги опять окатили ее ледяной волной и сумасшедший снова сосредоточился на дороге, сделала Лео знак кинуть фломастер.

Все ее внимание было приковано к этой пластиковой палочке. Летиция смотрела, как она отделяется от руки сына, и думала, что он бросит слишком сильно от страха. Фломастер сейчас пролетит по проходу, ударится о лобовое стекло и отскочит на ступеньки с железными планками, подняв тревогу.

Летиция смотрела на фломастер и видела арбалетный дротик, который вот-вот вонзится в мишень, и вдруг с удивлением обнаружила, что ее пальцы с идеальной точностью сомкнулись на пластике, обернутом бумагой.

Чудо.

Внимание человека в кепке с надписью Coca-Cola было по-прежнему полностью поглощено дорогой, и Летиция воспользовалась этим, чтобы медленно снять с фломастера колпачок и написать на обороте чека печатными буквами: «У КОГО-НИБУДЬ ЕСТЬ МОБИЛЬНЫЙ ТЕЛЕФОН?»

Затем она быстро сложила бумажку, обернула ее вокруг колпачка фломастера, как только что сделал ее сын, и просунула руку назад между спинкой кресла и окном так, чтобы ребенок у нее за спиной это увидел.

Маленькие ледяные пальчики коснулись ее руки и забрали фломастер с запиской.

Кока-Кола, как мысленно решила называть безумного шофера Летиция, все так же неотрывно таращился на дорогу, и тут она заметила, что автобус едет уже не по асфальту, а по влажной земле. В стекла с обеих сторон колотили ветки кустов и деревьев, салон трясло на рытвинах и корнях.

Они въехали в лес. Летиция поняла, что пункт назначения приближается.

Автобус теперь катился медленно – Кока-Кола боялся застрять.

Летиция снова обернулась и окинула взглядом отчаявшиеся мордашки. Большинство детей сейчас внимательно наблюдали за ней.

Но записка с ответом все не возвращалась. Либо потерялась по пути, либо кто-то из малышей не понял и оставил ее у себя. А может быть, все боялись или ни у кого не было мобильника.

Три нескончаемые минуты автобус все дальше уезжал от цивилизации, и Летиция начала думать, что возложила слишком большие надежды на свою дурацкую идею пустить записку по кругу. Дети от восьми до одиннадцати лет не носят в школу сотовые телефоны. А если даже у кого-то он и был, наверняка потерялся в неразберихе или лежит сейчас в одном из портфелей, которыми завален проход. То есть в любом случае добраться до него невозможно.

И вдруг ее дернули сзади за рукав. Маленькая ручка просунулась между двумя креслами, протягивая фломастер, обернутый чеком.

Летиция лишь на секунду покосилась в зеркало проверить, не следит ли за ней Кока-Кола, и развернула бумажку.

Детским неумелым почерком был написан ответ, в котором сосредоточилась последняя надежда:

«ДА. ОН ТЕБЕ НУЖЕН?»

Среди всех следователей из группы «666» лишь один знал дело, над которым они работали, вдоль и поперек, в мельчайших деталях и подробностях. Как ни странно, этот человек стоял в стороне от оперативной работы, не участвовал в опросах свидетелей и редко выезжал на места преступлений.

Гильем Чинь был единственным, через кого проходили все рапорты, отчеты, протоколы показаний и заключения судмедэкспертов, он архивировал и анализировал данные, разбирался во всех хитростях специального программного обеспечения. Большую часть времени он проводил в четырех стенах, читая, отмечая важные факты и печатая на клавиатуре.

В результате у него в голове сложилась общая картина, которую, вопреки всей своей одержимости, не видела даже Лудивина, поскольку на восприятие Гильема не влияли ни реальные впечатления, ни эмоции, ни воспоминания. Информация по нескольким убийствам, день за днем копившаяся в его мозгу, имела один-единственный формат – текстовый. Это были слова, и они располагались в идеальном порядке, складываясь в четкие и ясные суждения – на них лишь изредка падала страшная тень грядущего свадебного банкета, и тогда имена, фигурирующие в расследованиях группы «666», перемешивались с именами гостей, безмолвно требовавших плана рассадки за столом.

Но в целом Гильем так хорошо изучил дело, что ему даже не нужна была аналитическая программа, чтобы понять…

Возвращаясь из туалета, он вдруг замер посреди коридора, склонив голову набок, как будто услышал, что его кто-то зовет.

Все было настолько очевидно, что Гильем удивился, почему его коллеги этого не заметили раньше.

Патрик Маон выбрал цель заранее. Он ждал шофера в депо, чтобы его убить.

Но Патрик Маон не имел ничего личного против Рене Довера. Дело было не в мести и не в том, что больное сознание психопата породило идею украсть его жизнь во всех смыслах. Нет. Патрик Маон плевать хотел на Рене Довера.

Его целью был автобус.

Именно этот, конкретный школьный автобус.

И Гильем видел только одно объяснение такому выбору. Потому что это просто не могло быть совпадением.

Дети Сеньона стали жертвами похищения вовсе не случайно. Гильем в это не верил: слишком уж фантастическим выглядело такое стечение обстоятельств. Как-то очень вовремя сыновья одного из следователей группы «666» стали жертвами больного отморозка, точно такого же, как те, кем манипулировал социопат, выдающий себя за дьявола. То есть Серж Брюссен.