Кутойс и почему его именем теперь называют учителей, но отец снова заходится в кашле…

…О Кутойсе отец рассказал ему уже в другой раз. И когда к ним в школу приехал знаменитый этнограф Бобрищев, да, он потом специально искал и читал его книги, и попросил записать известные им сказки, легенды, просто рассказы о старине, он написал про Кутойса.

Громовой Камень подошёл к окну. Здесь будет сад. А пока… две берёзки, клён и старая липа. Строители постарались сохранить деревья насколько возможно. А с другой стороны уцелели кусты шиповника и барбариса, и даже ограду сделали плавным изгибом, чтобы не потревожить ещё не слишком старый, но развесистый дуб. Уже что-то, уже покажет ученикам вживую, а не на листах гербария. Да, гербарий нужен, обязательно, и с надписями на трёх, нет, четырёх языках. Латынь, русский, шауни и английский. Как было в эртильской школе. Ну и кое-что он сам нарисует, склеит, это он умеет. А теперь надо идти, а то точно не успеет.

Громовой Камень ещё раз оглядел класс и вышел. Запер за собой дверь, прошёл по коридору к лестнице и спустился вниз. Он бы поговорил ещё с Анной Алексеевной о наборе, но та была занята разговором с женщиной, пришедшей записывать своего «неслуха» в пятый класс, и Громовой Камень отдал ключ, попрощался и ушёл.

Теперь домой. Пообедать, отдохнуть немного, переодеться и в «Беженский Корабль» за Джинни, а уже оттуда сразу к озеру.

Джинни перебирала свои кофточки, не зная, на что решиться. И хочется выглядеть получше, и жалко самую нарядную, ведь лес, костры, поиски папоротника…

– Мама, наверное, лучше вот эту?

Норма улыбнулась.

– Ты собираешься, как на бал.

– А чем это не бал? – весело удивилась Джинни.

Она стояла перед зеркалом в трусиках и лифчике, прикладывая к себе белую в голубую полоску футболку.

– Как, мама? И к джинсам, и к глазам, правда?

– Правда, – согласилась Норма. – И очень похоже на тельняшку.

– Ну и что, мама? Это модно.

Сочтя этот аргумент решающим, Джинни бросила футболку на кровать рядом с джинсами и стала запихивать не прошедшее отбора обратно в шкаф. Норма улыбнулась.

– Бал в джинсах… Оригинально.

– Ну, мама, ты же знаешь, это в лесу, у озера, будем прыгать через костёр, искать папоротник…

– И медведей, – продолжила за неё Норма.

Джинни скорчила обиженную гримаску, но рассмеялась.

– Ну, мама… – и, посмотрев на часы, ойкнула: – Ой, уже без пяти, он сейчас придёт.

Она засуетилась, одновременно одеваясь, причёсываясь и собирая разбросанные по кровати и стульям вещи. И тут зазвенел дверной звонок.

– Иди, встречай, – улыбнулась Норма. – Я сама уберу.

Джинни метнулась в прихожую, распахнула дверь.

– Здравствуйте, – улыбнулся ей Громовой Камень. – Вы готовы?

– Да, – она отступила, приглашая его войти. – Здравствуйте, заходите, выпьете чаю?

Громовой Камень переступил порог, улыбнулся вышедшей в прихожую Норме.

– Добрый вечер, – и уже Джинни: – Спасибо, но чая не надо.

– Добрый вечер, – улыбнулась и Норма. – Может, всё-таки…

– Нет, мама, – Джинни торопливо натягивала кроссовки. – Мы пойдём. Не беспокойся.

– Ну, ты же не одна, – улыбнулась Норма. – Мне не о чем беспокоиться.

Она сама не ожидала, что сможет так сказать по-русски.

– Спасибо за доверие, – очень серьёзно сказал Громовой Камень. – Всё будет хорошо.

– Всё, – взмахом головы Джинни высвободила из-под воротника курточки волосы. – Я готова. Мама, мы пошли.

– До свидания, – попрощался Громовой Камень.

Когда за ними закрылась дверь, Норма вздохнула. Конечно, она бы желала Джинни другого поклонника, но… Да, он – индеец, воевал, и, возможно, именно он убил Майкла, да, это вполне возможно, но… Но он образован, вполне окультурен и… надёжен. Да, вот подходящее слово. И самое главное – он нравится Джинни. Разумеется, муж Джен красив, и, пожалуй, самый красивый мужчина если не в городе, то в их доме, но чужой муж и грузчик на заводе, только-только научившийся читать и писать, а Громовой Камень холост и дипломированный учитель, так что… Нет, если благодаря ему Джинни оставит свою влюблённость в мужа Джен, это уже будет очень хорошо и даже полезно.

О том, что именно будет происходить этой ночью у озера, Норма старалась не думать. В конце концов, она же сама сказала Джинни, что они должны теперь жить по местным обычаям. И Джинни не одна, и не мальчишка с ней, а взрослый мужчина, учитель… Норма снова вздохнула.

Как всегда, во вторую смену Эркин шёл домой с Миняем, разговаривая на всякие хозяйственные темы. Лето – варенья, соленья всякие, надо успеть побольше заготовить, пока всё дёшево.

– Твоя-то как, варит?

– Да, – улыбнулся Эркин. – Клубничного уже три банки. И малины.

– Ну, вся малина ещё впереди, – Миняй хмыкнул. – А зимой малина – первое дело.

Эркин кивнул.

– А у тебя на лоджии как? Растёт?

– Н-ну! – самодовольно ухмыльнулся Миняй. – Скоро урожай будет. Хоть горсточка, да своя. А ты? Посадил чего?

– Цветы в ящиках, знаешь, навесные такие.

– Где брал? У Филиппыча?

– Зачем? С Андреем сами сделали. А землю и рассаду во «Флоре».

– Дорого там.

– Зато без обмана, – возразил Эркин. – Слышал же, как нагрели одного.

– А то нет. На то и рынок, чтоб ушами не хлопал, – кивнул Миняй. – И всё цветами засадил?

– Комнатную цветами, а на кухонной травы всякие. Ну, там укроп, петрушка…

– И хорошо растёт?

– Знаешь, – Эркин смущённо улыбнулся, – я с этими экзаменами так замотался, что и не смотрел.

– Ну, это понятно, – согласился Миняй. – Навесные – это, конечно, здоровско. По всей длине сделал?

– Ну да.

Они уже подходили к дому. Эркин нашёл взглядом свои окна. Светилось кухонное, значит, Женя ждёт. Он попрощался с Миняем и вошёл в свой подъезд, поднялся по лестнице. Дом спит. Как всегда, в это время. Жене завтра рано вставать, а она его ждёт, не ложится. Он совсем про всё забыл, как в тумане жил, только про учёбу и помнил, а остальное… Ведь делал эти ящики, покупал рассаду и семена, сажал, и всё будто мимо него прошло. Он открыл свою дверь и вошёл.

Всюду темно, только в кухне свет. Эркин повернул защёлку верхнего замка и, не зажигая света, стал раздеваться.

– Эркин, ты? – позвала его из кухни Женя.

– Да, Женя, – готовно откликнулся Эркин. – Я сейчас, только руки вымою.

В ванной светло, нарядно, приятно пахнет любимым мылом Жени. Эркин вымыл руки, ополоснул лицо, разгоняя сонливую усталость.

На столе оладьи, сметана, чай, конфеты в вазочке. Эркин сел к столу и улыбнулся Жене.

– Женя, я…

– Поешь сначала, – улыбнулась Женя. – Ведь всё хорошо, так?

– Так, – кивнул он. – Всё хорошо. Но… я, – он ел и