Редактор повидал немало писателей и наблюдал за развитием множества карьер, чтобы убедиться в неизменной природе их приливов и отливов. И он знал, что, если у критиков нет причины призвать Хемингуэя к ответу, они ее придумают.

«Похоже, каждому писателю рано или поздно приходится пережить период, когда волна с силой откатывает в обратную сторону, – писал Перкинс Фицджеральду. – И этот период лучше бы пройти, когда Эрнест писал книги, которые в целом можно назвать мелкими». И в самом деле, отзывы на «Зеленые холмы Африки» были чуть теплыми. Чарльз Пур из «New York Times» написал, что это пример «самой лучшей истории о большой охоте, ведущейся где бы то ни было», и что написанное Эрнестом «даже лучше, чем всегда, полнее, богаче, глубже и нуждалось в чем-то, что могло бы лучше раскрыть потенциал».

Эдмунд Уилсон из «New Republic» высказался в стиле, который Макс называл «марксистским разломом», назвав «Зеленые холмы…» самой слабой книгой Хемингуэя. Уилсон был одним из первых поклонников Хемингуэя, но за последние годы превратился в одного из самых ярых критиков.

Эрнест воспринял критику очень тяжело. С момента успеха романа «Прощай, оружие!» прошло около шести лет. Он верил, что его новое произведение испортили две детали и что обоих этих недостатков можно было бы избежать. Первый, как утверждал автор, заключался в том, что он обидел критиков из ежедневных газет, назвав ньюйоркскую толпу «червями в банке», а критиков – вшами, скачущими по литературе. За это они на него ополчились. Но Перкинс сомневался, что с этим можно хоть что-то сделать. И объяснял так:

«Я знал и никогда не строил иллюзий насчет того, что ты не знаешь, что говоришь критикам “Зеленых холмов” чистую правду. Я мог бы предупредить тебя на этот счет, но не думал, что ты этого хочешь, и не думаю, что ты захотел бы это хоть на секунду. Так же, как не думаю, что это могло бы тебе понадобиться… Ты сказал правду насчет них, и это не будет играть против тебя слишком долго… всего лишь мгновение». Вторым недостатком Хемингуэй считал рекламу. Бывший автор бестселлеров Scribners Джон Фокс – младший однажды написал старику Чарльзу Скрайбнеру:

«Издатель – это человек, которого винят в провале книги и о котором забывают, когда она обретает успех».

Теперь Хемингуэй жаловался, что Scribners недостаточно хорошо раскрутило «Зеленые холмы».

– Реклама, – говорил Перкинс, – это дело, о котором никто не отзывается положительно, и глупо заявлять, что издательство не могло напортачить.

Однако у «Зеленых холмов» было такое же рекламное сопровождение, как и у других книг Перкинса в этом сезоне, включая последний тираж книги «Наше время» Марка Салливана, «Дело об убийстве в саду»[196] Стивена Ван Дайна и сомнительный бестселлер Роберта Бриффолта «Европа».[197]

После стольких лет Макс понял, что «нельзя отвечать на отрицательные рецензии два или три дня спустя… глупо, но это так и есть, и мы в этом уже убедились». После двух месяцев продажи оставались очень слабыми, и Перкинс объяснил автору провал книги следующим образом:

«Подобное часто встречается в издательском деле и во многом обусловлено тем, что публика получает поверхностное впечатление о книге. Они могли узнать, что она представляет собой некий отчет о короткой охотничьей экспедиции в Африку, и поэтому книга показалась им незначительной».

«Я должен был предвидеть это, – писал Макс. – Публика привыкла видеть в тебе автора романов». И снова, уже который раз в этом году, повторил, что Эрнест должен написать роман.

Хемингуэй начал писать нечто такое, чего публика и ждала от него. Он написал Перкинсу, что это будет либо короткий роман, либо «до черта длинный рассказ», события которого разворачиваются в океане. Макс хотел бы ненадолго съездить к нему в Ки-Уэст, где они могли бы обсудить это, однако ему помешала внезапная потеря его «правой руки»: Джон Холл Уилок решил взять небольшой отдых, но никто не мог точно сказать, на сколько он затянется.

«Один из этих загадочных нервных срывов», – признался Макс Хемингуэю.

Давление последних лет и экономическая депрессия не прошли для Уилока даром. Приступы страха заставляли его чувствовать себя неудачником, неспособным не только редактировать, но даже закончить собственный поэтический сборник. Макс разговаривал с ним перед уходом и предположил, что «его мнение, будто люди в издательстве думают, что ему нужно взять себя в руки и все такое, было в своем роде частью его болезни». На самом деле никто в Scribners так не думал. Уилок поехал отдохнуть в Стокбридж, штат Массачусетс. Макс заверил, что на период отпуска у него нет причин переживать о делах в Scribners:

«С точки зрения работы вы ушли в самое подходящее время года. Поэтому ни о чем не переживайте. Я говорю правду».

На самом деле это была ложь во спасение. Через несколько дней Макс написал Элизабет Леммон:

«Не представляю, как я справлюсь без него, но должен попытаться».

По сравнению с прошлым годом произошла полная подмена ролей: теперь уже Ван Вик Брукс навестил Уилока в Стокбридже в январе 1936 года. Как и прежде, Макс оставался единственным, с кем могли поговорить все. И Бруксу показалось, что состояние их друга куда более серьезное, чем все предполагали.

«Его болезнь незаметна, – писал он Максу. – Я думаю, Джеку кажется, что он уже производит впечатление овоща».

Ван Вик предположил, что Scribners нужно немедленно отправить сборник стихотворений Уилока в печать:

«Это пробудит в нем мощный интерес и заставит почувствовать, как много он сделал».

Перкинс моментально принял его идею и начал действовать.

В феврале Уилок чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы вернуться к работе. Врачи говорили, что он еще не до конца выздоровел и что его возвращение носит скорее пробный характер.

«Ему будет трудно удержаться и не провалиться сразу же в работу, – писал Макс Вану Вику, – а предотвратить это невозможно, так как он отказывается работать лишь в выделенные часы. Но ему нужно это принять, и я надеюсь, он это примет». Перкинс усадил Уилока за стол и работал вместе с ним по определенному графику. Уилок обвыкся и, когда вышел его сборник, был практически как новенький. Тем более что именно эта книга помогла ему впоследствии получить премию Боллингена.[198]

Книга «От смерти до утра» стала первым сборником рассказов Томаса Вулфа, и он уже столкнулся с таким же наплывом негативных отзывов, что и Хемингуэй. Критики высказывались о его вялой эмоциональности и недостатке лоска. Глубинные противоречия, всплывшие на поверхность, повлияли на его отношение к Перкинсу. Однажды, 29 ноября 1935 года, Макс и Луиза составили ему компанию за ужином в ресторане Louis and Armand’s. Это закончилось плохо, потому что Тому было мало одной рюмки, а после двух или трех он принялся ругаться. Той ночью он разглагольствовал о капиталистической несправедливости, провозгласил Макса «королем капиталистов» и говорил в его адрес обидные вещи. На следующий день он пришел в офис, исполненный раскаяния и любви, и повторял, что ему нужно снова вернуться к работе, а Перкинс должен помочь ему выставить приоритеты. Макс согласился встретиться следующим вечером и все обсудить, но не у него дома и не в кафе, а прямо на середине моста через Ист-Ривер, в полумиле от ближайшего стакана виски.