– Значит, вы его хорошо знаете?

Сэр Клод был удивлен вопросом:

– Конечно, он же помолвлен с моей племянницей.

Именно в этот момент появилась леди Мансайпл.

– Как ваш гербарий, мистер Тиббет?

– Гербарий?

– Да, гербарий полевых цветов. Я надеюсь, вы сегодня ходили к живым изгородям?

– Боюсь, нет. Я работал.

– Какая жалость. А ведь бог дает солнце людям на радость.

Сэр Клод бросил на жену строгий взгляд. Казалось, он хотел ей что-то сказать, но передумал.

Рамона пояснила:

– Стоило выразиться иначе: когда есть солнце – ему нужно радоваться.

– Но есть работа, которую необходимо выполнять, – ответил Генри.

– Но я так поняла со слов Вайолет, что вы… как это у вас говорится? Закрыли дело?

– Боюсь, – возразил инспектор, – миссис Мансайпл сделала, быть может, слишком поспешное заключение. Я всего лишь сказал ей, что она, по моему мнению, может осуществлять свои планы по подготовке субботнего праздника…

Леди Мансайпл увяла.

– Вы хотите сказать, дело не закрыто? – Отчаяние ее было очевидным. – Но ведь Джон Адамсон только сейчас говорил…

– Что именно говорил сэр Джон? – спросил Генри несколько резко.

– Ну, ничего конкретного, учитывая его должность. Но после его слов у нас создалось впечатление, что нет поводов для тревоги. – Рамона с беспокойством внимательно всматривалась в лицо инспектора. – Конечно, вам ежедневно приходится сталкиваться с насильственной смертью и, наверное, поэтому трудно представить, как подобные случаи действуют на нас, людей ординарных.

– Спасибо на добром слове, – улыбнулся Тиббет. – Но я никак не могу согласиться, что Мансайплы – люди ординарные.

– Вы не намекаете, надеюсь, что мы со странностями? – спросила леди Мансайпл с некоторым раздражением.

– Нет-нет, – заверил ее Генри. – Но я бы сказал, что вы как семья – совершенно исключительны.

– Ну, это да. Если вы имеете в виду семейные мозги, то должна с вами согласиться. Наследство от Директора, конечно же. Жаль, что с Джорджем так вышло.

– Кстати, леди Мансайпл, – добавил Тиббет, оглядывая помещение. – Вы не знаете случайно, где сейчас сэр Джон?

– Только что пошел с Джорджем на стрельбище, – тут же ответила Рамона. – Вроде поболтать без свидетелей. К ленчу вернутся. А сейчас мне хочется украсть у Эдвина вашу очаровательную жену.

Временно предоставленный сам себе, Генри подошел к открытой двери, выходящей на террасу. Эмми, Рамона и епископ обсуждали местную флору и фауну, сэр Клод и Джулиан смеялись над какой-то ученой шуткой, а Мод пошла к тете Доре, чтобы помочь настроить слуховой аппарат. Вайолет находилась в кухне. Вроде бы никто не заметил, как инспектор осторожно вышел в сад.

Серьезно задумавшись, он побрел к стрельбищу между изгородями бирючины. В настоящий момент Тиббет он был убежден, что знает, кем и каким образом был убит Реймонд Мейсон. Согласно перечню обязанностей, больше его в этом деле ничего интересовать не должно. И все же… что-то тут было не так.

Коллеги из Скотленд-Ярда знали его интуицию, которую он сам называл «нюхом» или «чутьем». Зачастую она приводила к необходимости отбрасывать все принятые правила и рассматривать дело в ином ракурсе. Приходилось детально исследовать очевидное и раскапывать глубинные слои. И сейчас интуиция настоятельно подсказывала, что к разгадке истинной тайны Крегуэлла и Мансайплов Генри еще даже не приступал, поэтому нельзя забывать о деле в целом только из-за уверенности, что смерть Реймонда Мейсона была следствием…

Голос прозвучал неожиданно, почти болезненно громко. Он доносился из-за изгороди:

– Но почему, Джон! Почему?

Ирландские интонации могли принадлежать лишь Джорджу Мансайплу.

Послышался шорох листьев, будто кто-то неловко переминался с ноги на ногу. Затем отрывистый голос Джона Адамсона:

– Я тебе только передаю слова Тиббета, Джордж. И не пытаюсь делать вид, что могу их объяснить.

– Физически невозможно, чтобы Мейсон застрелился сам, – сказал майор. – Показания тети Доры…

– Но ведь ты же не воспринимаешь их всерьез, Джордж?

– Только так и воспринимаю. Тетя Дора очень здравомыслящая во многих вещах, могу тебя заверить. И если он сам застрелился, как мог пистолет оказаться в кустах?

– Послушай, Джордж! – Сэр Джон стал раздражаться. – Я все это сообщил, полагая, что тебе будет приятно. Тиббет определенно сказал, что ареста не будет – это значит либо самоубийство, либо несчастный случай, но возможности несчастного случая я не допускаю. Так что можешь забыть о случившемся.

– Этот человек был под крышей моего дома, – упрямо сказал майор. – Точнее, на подъездной дорожке. Мой долг – докопаться до истины в этой истории.

Сэр Джон, видимо, сделал колоссальное усилие, чтобы сохранить спокойствие. Он сказал:

– Когда ты звонил в пятницу вечером, то предложил мне обратиться в Скотленд-Ярд. Я позвонил. Расследование дела поручили не кому попало, а главному инспектору Генри Тиббету. Я не могу понять, Джордж, чего еще тебе не хватает. Тем более, что этот человек не был твоим лучшим другом.

– Именно! – голос Мансайпла прозвучал торжествующе, словно он заработал важное очко. – Абсолютно. Вот почему я чувствую себя обязанным. – После едва заметной паузы он добавил: – Полагаю, ты знаешь, что говорят в деревне?

– Понятия не имею, что говорят в деревне. Меня это не интересует.

– Это интересует меня, – резко ответил Джордж. – Говорят, что я случайно застрелил Мейсона со стрельбища, отсюда. Так, по крайней мере, говорят самые доброжелательные. Меньшее, что может случиться – сильное давление на Совет с требованием запретить стрельбище, и даже Артур Феншир не сможет помочь. Нет, Джон, от Тиббета недостаточно просто сказать, что ареста не будет, и уехать, оставив кучу неподобранных хвостов.

– Я не понимаю тебя, Джордж, – устало выдохнул констебль. – Я полагал, ты будешь рад узнать, что арестов не будет.

– А я не понимаю тебя, Джон, – настойчиво повторил майор. – Отчего тебе так не терпится завершить это дело?

Адамсон нетерпеливо вздохнул:

– Бесполезный разговор, Джордж. Мне жаль, что я его вообще начал. До получения от Тиббета официального доклада я вряд ли могу что-либо комментировать.

– Ладно, Джон, не пускайся в официальщину. Я тебя слишком хорошо знаю и понимаю: ты что-то скрываешь. По какой-то личной причине ты рад, что пар от этого скотленд-ярдовского расследования ушел в свисток без всякой публичности, без скандала и без должных выводов. Я могу тебе сказать только то, что это не устраивает меня, поэтому я собираюсь поговорить с инспектором.