Возвращение Василия Захаровича спустя год в родные края можно смело назвать триумфальным.

Из дневника В.З. Коржа: «22.03.1962 г. Вечером состоялось партийное собрание, сначала оно открытое, а потом — закрытое…

Были сильно натянуты струны, мысли людей мешались во все стороны, ведь многие из них почти год подхалимничали, хотя в душе и были другого мнения. Все эти подлецы, и приезжие, и местные, думали, что народ пойдет за ложью, которую они почти год прививали народу. Но народ всегда любил и любит правду…

23.03.1962 г. В одиннадцать часов началось общее собрание колхозников в 7-й Гоцкой бригаде. На собрании было человек четыреста. Так как я пришел на собрание, то настроение у народа было боевое, лица были веселые, улыбающиеся. На каждом из них можно было прочесть, что дело наше правое, и мы победим. Открыл собрание председатель колхоза и объявил повестку дня: «Собрание бригады №7 колхоза «Партизанский край» будем считать отчетно-выборным, для ведения собрания просьба избрать президиум».

Первой кандидатурой люди назвали мою. Докладчик из кожи вон лез, стараясь доказать свою неправду. Как будто при нем люди получили больше на трудодень. Колхозники в одно слово утверждали, что они получили потому, что Захарович (как они говорили), спасибо ему, насеял на удобренных полях много ржи, вот народ и получил тот хлеб, что сеял при товарище Корже. Другие подхватывали и говорили, что так, как Жибуртович посеял на пустых землях, то, конечно, не будет чего давать на трудодень в 1962 году.

Вообще собрание было на большом политическом подъеме, и эти горе-руководители стали бледно выглядеть. Вся их «работа», все эти «заговоры» против меня провалились с треском; народ даже не дал им говорить…

Меня же избрали вновь председателем колхоза. И я в своем откровенном выступлении окончательно разоблачил несправедливость и пригвоздил их перед народом как лжецов к позорному столбу. За все содеянное надо отвечать, в конце концов.

Собрание в Гоцке окончилось в часа четыре. Оттуда мы поехали в Челонец. Мои-то враги надеялись, что эти бригады их поддержат, и они возьмут верх. В челонецкий клуб набилось людей полным полно: человек семьсот — восемьсот. Видно было сразу, что горе-руководители и здесь с треском провалят свои затеи. Народ совсем не дал Прокопенко говорить. На голосовании меня также единогласно избрали председателем колхоза. После собрания было организационное правление.

26.03.1962 г. Было заседание правления; решили очень серьезный вопрос. На основании решений мартовского Пленума ЦК КПСС (для Беларуси сдать в этом году на каждые три гектара земли одну свинью на мясо) мы решили так: в каждой бригаде построить за апрель месяц свинарник и закупить у колхозников поросят такое количество к своим (колхозным) свиньям, чтобы к концу года сдать 1000 голов свиней.

01.04.1962 г. Воскресенье. А снегу в лесу полным-полно. Вчера только начались проталины по дорогам. Правда, второй день лежит туман, он снег съедает, но лучше бы было солнце. Нынче поздняя весна, а кормов для скота — одна солома, и той недостает.

Присутствовал на собрании уполномоченных сельпо: был отчет и выборы правления сельпо. Да, несет большой несправедливостью и отсталостью в самом руководстве. А вот народ, уполномоченные, и вообще присутствовавшие на собрании, показали себя гораздо выше во всех отношениях, нежели руководство. Вот такой факт: по отчету председателя сельпо получилась небольшая прибыль, которую нужно было собранием уполномоченных куда-то конкретно определить. И вот появились два предложения. Некто Матусевич (с крепким индивидуальным уклоном) процедил свои слова (они как будто из-под пресса вырывались): «Распределить прибыль среди пайщиков». И второе предложение было Коржа Ефима Васильевича: «Изыскать еще немного средств, добавить их к основным и построить магазин в Челонце или склад какой. А раздавать их пайщикам не стоит. Все равно крохами не налижешься, а только попусту их растратишь…

Председательствующий Харлап Севостьянчик ставит на голосование первое предложение Матусевича. И за это отсталое, индивидуальное предложение голосует лично председатель сельпо Федорович и сам Матусевич. За второе предложение голосуют буквально все: чтобы за получившуюся прибыль построить магазин или склад. Вот вам лицо народа и лицо руководителя.

02.04.1962 г. Понедельник. Дал распоряжение по всем бригадам — создать комиссии и тщательно пересмотреть все наше животноводство. Это создавшееся за зиму положение полностью не спасет, но необходимо выявить количество слабых (скот) в каждой бригаде (как их называют — смертников) и взять их под особый контроль, усилить рацион, чтобы не допустить или хотя бы уменьшить падеж. Конечно, прямые виновники такого положения в животноводстве — это руководство колхоза. Но я виню даже больше секретаря парторганизации М. Бебко, нежели председателя С. Жибуртовича, потому что Бебко местный человек, несколько лет работал заместителем председателя, зоотехник. Ему же, как никому другому, и карты в руки! Даже если Жибуртович, не разобравшись, и городил какую-то чушь в отношении сенокошения, то Бебко-то это нужно было на правлении доказать и не допустить такого положения, чтобы домашние сенокосы остались некошенные, а скот целую зиму стоял на соломе. Между прочим, в такое лето, как прошлое, 1961 года, даже все ленивцы все убрали в Беларуси, а у них осталась вся отава некошенной и гектаров около двухсот первого укоса. Я считаю, что Бебко все знал, что так получится, но для него дело народное, общественное — потом, а первое — себе. А район в этом деле еще больше «помог» колхозу, т.е. сделал его еще одним начальником, платным секретарем парторганизации, и вот этот горе-специалист возомнил о себе Бог не весть что и все лето просидел в кабинете, подшивая газеты, журналы. По достоверным сведениям, председатель просидел в бухгалтерии, все наводил дисциплину, завел такой порядок: штрафовать людей по всякому поводу. То есть он взял на себя роль этакого польского жандарма, вопреки нашим советским законам. Про руководство района можно в глаза сказать: они проявили, прямо скажем, «вредительство» в отношении сенокошения в колхозе «Партизанский край» в 1961 году.

На протяжении всех лет, как я знаю (да еще и до революции), все жители (потом колхозники) пользовались помещичьими сенокосами, а потом ими же пользовался колхоз, потому что колхозных сенокосов у нас мало.

За последние годы мы подняли своих сенокосов более 1000 гектаров, то есть превратили их в пахотные земли. Поэтому их стало еще меньше, а район без всякого анализа раздал наши вечные сенокосы другим организациям, которые, получив дармовые сенокосы, спекулировали ими, они часть их отдали людям, а добрая половина вообще пришла в упадок.

Колхоз продержал скот целую зиму на одной соломе, а